заботился о ней. Он не особенно любил лошадей, но ни одно животное не заслуживает дурного обращения.
Впрыгнув в потертое седло, он заметил, что Скиньтик встал ногами на скамейку кучера; Ненанда сидел и держал поводья одной рукой, прикрыв другой глаза от солнца и всматриваясь в пустоту южных равнин.
— Что-то увидели?
Через миг донеслось: — Да. Кто-то… идет не спеша.
— С юга? Но там ничего нет.
Кедевисс и Араната привстали в стременах.
— Давайте не останавливаться, — сказала Десра из телеги. — Тут сидеть стало нестерпимо, такая жара.
Нимандер уже отчетливо видел пришельца. Высокий для человека. Нечесаные седые волосы вьются вокруг головы словно гало. Кажется, он одет в длинную кольчугу — она спускается до середины голеней, впереди есть разрез. Над левым плечом видна рукоять большого меча (она одна длиной в полторы ладони).
— Старый ублюдок, — пробормотал Скиньтик. — Почему не боится так ходить?
— Возможно, коня потерял, — равнодушно сказал Ненанда.
Шагая так, словно перегрелся под солнцем, незнакомец успел приблизиться. Что-то в нем завладело всем вниманием Нимандера — какой-то род темного восхищения, трудно сформулировать… В разуме пронеслась череда образов. Он как будто узрел привидение, вышедшее из старинной жуткой легенды, из времен, когда боги сражались, сокрушая друг другу руками гортани, когда кровь дождем падала с неба, а небо сворачивалось свитком, обнажая берега Бездны. Все это написано в глубоких морщинах лица странника, в блеклых пустошах серых глаз.
— Он подобен зиме, — прошептал Скиньтик.
«Да, и еще… холоднее».
— Что за город поблизости? — спросил человек.
Нимандер вздрогнул, поняв, что незнакомец говорит на андийском языке. — Вереск.
Человек повернулся лицом к западу. — Значит, там лежат Бастион и Коричный Тракт.
Нимандер пожал плечами.
— Вы из Коралла? — спросил странник, оглядывая группу. — Значит, он все еще стоит там? Но нет, я не узнаю никого из вас. Невероятно. И все же скажите: почему я не должен вас убивать?
Это привлекло внимание Ненанды, он поворотился в седле и скривился, глядя на старика.
Но у Нимандера кровь застыла в жилах. — Потому что, сэр, вы не знаете нас.
Блеклые глаза смотрели на него. — Да, тут ты прав. Отлично. Я просто буду путешествовать с вами, поеду в повозке, ибо истрепал сапоги на треклятой равнине. Скажи, у вас есть вода и хорошая еда?
Ненанда еще сильней извернулся, отыскивая Нимандера. — Гони дурака. Пусть пьет нашу пыль.
Старик поглядел на Ненанду и снова обратился к Нимандеру: — Посади этого на поводок, и все будет хорошо. — Он подошел к телеге, поставил ногу на спицу заднего колеса и влез внутрь. Где замер, хмуро рассматривая простертое тело Скола. — Он болен? — спросил старик у Десры. — Вы подхватили чуму? Нет, не так — ваш род редко поддается подобным вещам. Хватит пялиться, дитя, и скажи, что с ним такое.
— Не ваше дело, — бросила она нервно, как и ожидал Нимандер. — Если хотите загромождать телегу, хотя бы сядьте над ним, подарите тень.
Редкие брови взлетели, слабая улыбка исказила потрескавшиеся, выветренные губы. Он безмолвно переместился туда, куда указала Десра. Сел, вытянул ноги. — Воды, дорогуша, если не трудно.
Она еще мгновение глядела на него, а потом вытащила бурдюк, развязала. — Это не вода, — сказала она с мягкой улыбкой. — Местный напиток, называемый келик. Весьма популярный.
Нимандер молча следил за ними. Он заметил, что Скиньтик и Ненанда тоже застыли.
Старик скривился в ответ Десре. — Предпочел бы воду, — ответил он, но все же потянулся за бурдюком. Открыл пробку, принюхался.
И отпрянул. — Пыль империй! — прорычал он. Закупорил бурдюк и швырнул в задок телеги. — Если тебе жаль воды, сучка, так тому и быть. Мы позже с тобой разберемся.
— Десра, — проговорил Нимандер, натягивая поводья, — дай человеку воды.
— Да он назвал меня сучкой!
— Ну, а ты пыталась отравить его келиком.
Они двинулись на запад. Еще два дня, сказал встреченный утром извозчик. Мимо Сарна и небольшого озера. К Бастиону, городу у внутреннего моря, моря столь соленого, что моряки и рыбаки не могут утонуть. В нем нет рыбы, кроме огромных угрей с челюстями как у волка. Соли не было еще поколение назад, но мир изменяется. Аминь.
Нечистый Храм Сэманкелика ожидает их в Бастионе.
Два дня — и встреча с Умирающим Богом. Так или иначе, предстоит борьба за душу Скола. Нимандер не думал, что жрецы просто отойдут в сторонку.
Скача рядом с телегой, он заговорил со стариком: — Если вы едете в Бастион, сэр, вам было бы лучше отделиться от нас.
— Почему бы это? — Вопрос прозвучал весьма равнодушно, формально.
— Не думаю, что сумею все точно объяснить, — признался Нимандер. — Поверьте слову.
В ответ старик снял меч, положил между собой и Сколом и улегся на спину, заложив руки за голову и сомкнув глаза. — Разбудите, когда будем есть, — сказал он.
Потертая рукоять и покрытое царапинами навершие, широкая гарда и изношенные деревянные ножны привлекли внимание Нимандера. Старик еще способен применить зловещее, пусть и древнее оружие. Мрачные легенды, столкновения враждующих богов — да, тощий воин принадлежит во всему этому. Нимандер подобрал поводья. — Как скажете, незнакомец. — Послав кобылу рысью, он поймал взгляд Скиньтика. И не увидел привычной дурашливой усмешки. Он казался далеким, отстраненным.
«Ну, ведь и поводов для смеха мало, не так ли?
Несчастная моя родня.
Так вперед, на Бастион!»
Множество уступов вели к нижней части долины, и каждый отмечал время, когда река была шире, ее холодные воды неслись от тающих ледников и горных озер. Сейчас же лишь тонкий извитой ручей в окружении тополей полз по далекой долине. Встав на самом высоком из гребней, Скиталец поглядел на более низкий уступ, на котором стояло несколько низеньких вигвамов. Вокруг них двигались фигуры в крашеных кожах и мехах; было там и несколько собак — они уже успели подбежать к краю уступа, подняв острые уши и насторожив носы, отметив его присутствие, хотя ни одна еще не лаяла.
Дальше паслось стадо лошадей мелкой и приземистой степной породы, которой Скиталец раньше не видел. Охряные бока и более темные бедра, гривы и хвосты почти черные. На дне долины, далеко справа, на землю спустились стервятники, уселись на островки мертвой плоти под ветвями тополей. Там бродили или щипали травку лошади более обыкновенного вида, волоча за собой уздечки.
Двое мужчин прошли по краю уступа. Скиталец двинулся им навстречу. Эскорт Гончих покинул его этим утром — ушли псы за добычей или навсегда, он не знал.
Люди с сожженными солнцем лицами наблюдали за его приближением. Глаза, полускрытые растянутыми складками эпиканта, полночно-черные волосы в свободных прядях с вплетенными — довольно кокетливо — белыми цветами. Длинные узкие клинки на усыпанных бусинами поясах; железо черное, кроме отточенных кончиков. Их одежды были красиво расшиты окрашенными краской нитями из кишок, беспорядочно унизаны бронзовыми заклепками.
Старший, что стоял справа, поднял вверх обе руки, выставив ладони вперед, и заговорил на архаическом дару: — Владыка Волчьих Лошадей, привет тебе. Не убивай нас. Не насилуй наших женщин. Не кради наших детей. Не наделяй нас хворями. Оставь нам наших горных лошадок г'атенд, немых собак, пищу и кров, оружие и орудия труда. Съешь то, что мы дадим тебе. Выпей то, что мы дадим тебе. Выкури то, что мы дадим тебе. Поблагодари нас за всё. Подари семя нашей женщине, если она придет в ночи. Убивай всякого вредителя, которого увидишь. Целуй со страстью, заботься с нежностью, одари нас мудростью лет
