силы мятежников от Валенсии.
В то же время в Лондоне, в комитете по невмешательству, велись дебаты о выводе иностранных войск из Испании. Почти полностью была закрыта граница с Францией, где были разгружены наши танки и самолеты для Испанской республики. Блокированы порты в Средиземном море, но только для наших кораблей. Что касается Германии и Италии, то их помощь мятежникам продолжалась без ограничений.
Бои над Эбро
25 июля части народной армии и интернациональные бригады, находившиеся в Каталонии, объединенные в «армию Эбро» под командованием коммунистов Хуана Модесто и Энрике Листера, неожиданно для врага форсировали реку Эбро и прорвали в шести местах фронт мятежников на участке протяженностью в 150 километров. Фашистский генерал Баррон так оценил создавшееся положение:
«Противник свалился на нас, как лавина, сметающая все на своем пути. Только за один день он продвинулся на 20 километров… нами овладело уныние…»
Итало-германская авиация усиленными бомбардировками пыталась парализовать наступление республиканских войск.
Началось самое тяжелое и самое длительное сражение за свободу Испании. Советским летчикам предстояло принять в нем участие.
Перед этим объединенную группу из числа истребителей разделили на две эскадрильи. Командиром второй эскадрильи назначили Петра Неделина. Секретарем землячества остался Василий Старков. Основная задача эскадрильи — патрулировать над линией фронта. Командиром пятой эскадрильи стал Сергей Грицевец, секретарем избрали Михаила Федосеева. Основная задача — сопровождение республиканских самолетов-бомбардировщиков на боевые задания.
Четвертой эскадрильей командовал испанец Антонио Ариас. День за днем войска Франко атаковали «армию Эбро». С потерями фашисты не считались, но продвинуться вперед не могли.
Нашим советникам и республиканскому командованию удалось добиться переброски «коммерческого груза» из Марселя в Порт-Бу.
В ящиках оказалось около сотни разобранных новеньких И-16. Их предстояло принять. Передавая старые «мошки», наши ребята рассказали испанцам о «капризах» и «характерах» машин.
Командование приняло решение: в первых числах августа перебазировать летчиков на аэродром Вальс.
60-тысячная армия Модесто за это время выбила мятежников на отдельных участках правого берега реки Эбро. Взято несколько тысяч пленных и много трофеев. Мятежники потеряли 11 тысяч солдат и офицеров. Была достигнута главная цель — спасена Валенсия.
Враг, получивший столь неожиданный удар, вначале замер, а придя в себя, стал лихорадочно перебрасывать войска из-под Валенсии, чтобы закрыть брешь на берегах Эбро.
4 августа полсотни республиканских самолетов, среди которых, кроме «чатос» и «москас», были испанские «Бреге-19», вылетели навстречу фашистской армаде численностью более 250 «фиатов» и «савойя».
Русские и испанские летчики сбили 12 фашистских самолетов, не потеряв ни одного своего.
После боя Грицевец, услышав от летчиков, как тяжело вести бой малыми силами, заметил в шутку:
— Чем больше вражеских машин, тем легче их сбивать. Мишеней больше, и промазать трудно, даже невозможно. В такой ситуации смелее сами нападайте. Другого — не дано.
Фашистские генералы решили: во что бы то ни стало найти и уничтожить «красные» аэродромы. Еще в начальный период войны в Испании советник Дуглас (Яков Владимирович Смушкевич) предложил создать несколько ложных аэродромов.
И противник не раз попадал впросак, сбрасывая сотни бомб, превращая в щепки макеты, а в это время нередко появлялись в небе настоящие республиканские истребители, нанося ощутимые удары.
Несколько таких аэродромов-приманок было создано и на фронте Эбро. После каждой бомбежки на поле как ни в чем не бывало выстраивались «новые» самолеты из фанеры. Их вновь бомбили… И все-таки фашистам удалось нащупать настоящий аэродром Вальс, хотя он прятался в котловине среди гор.
День был на редкость для испанского лета пасмурный. Густые облака на высоте не более 500 метров нависали над землей. Обычно в такую погоду фашистские летчики не поднимались в небо. Но тут внезапно послышался гул авиационных моторов. Так гудят только «юнкерсы». Хоть их и не видно, но ясно: они подходят к аэродрому. Почему нет сигнала на взлет? На аэродром прибыли командиры республиканской авиации, но они замешкались в штабе. Техники-испанцы находились в рефугио — убежищах. Некому завести моторы. А медлить нельзя. Сергей выстрелил из пистолета вверх и, натягивая на ходу шлем, помчался к самолетам. Из укрытий выскочили встревоженные технари. Побежали к машинам и другие летчики. Взревели моторы, и эскадрилья пошла на взлет. Пробив слой облаков, истребители кинулись на непрошеных гостей.
Через минуту-другую на краю взлетной полосы врезался в землю «юнкерс». Его бомбы взорвались на самом аэродроме, не причинив особого вреда. И тотчас слева и справа за пределами летного поля раздались оглушительные взрывы, и кострами запылали на горных склонах вражеские бомбовозы. В этом поистине молниеносном сражении было сбито 11 фашистских самолетов.
За смелые и инициативные действия Сергею Грицевцу объявили благодарность. Республиканское командование особое внимание при разборе боя обратило на действия наших добровольцев и призвало испанских летчиков к разумной инициативе. Они порой шли на неоправданный риск и несли при этом большие потери. Не было достаточной выдержки, осторожности.
— Испанцы вообще не знают, что такое осторожность, — посмеивался Сергей, — возможно, в любви это хорошо, но воевать так не годится… И потом, чересчур много стреляют…
И снова Грицевец становился учителем… По нескольку раз в день поднимал он самолеты в небо. Вели разведку, ходили на штурмовки, были «телохранителями» улетавших на задание бомбардировщиков и огнем встречали чужих, охраняли с неба переправы через судоходную порожистую, стремительную Эбро.
…Изо дня в день фашисты штурмовали наспех укрепленные позиции республиканцев. И после каждой атаки с потерями возвращались на исходные позиции. 13 отборных дивизий, все танки, почти вся авиация и большая часть артиллерии, которыми располагал Франко, были брошены сюда, на восстановление прежнего положения.
Они встречали небывалое сопротивление «армии Эбро», уступавшей им во много раз и по численности, и по вооружению.
Аэродром Вальс жил боевой готовностью номер один. Сидели в кабинах, ждали команд, читали газеты, помогали вечно хлопочущим техникам, проверяли пулеметы. Тут же и спали рядом с самолетами.
Однажды Грицевец и Коробков, вылетев на очередную разведку, обнаружили на шоссе, ведущем к линии фронта, моторизованную колонну. Шли грузовики с пехотой. По обстановке об этом требовалось немедленно донести на аэродром. А для этого необходима была посадка: радиосвязи нет. Но тут истребители заметили четыре «фиата», которые развернулись навстречу. Надо было принимать бой. С дальней дистанции, поймав «фиата» в прицел, Сергей поджег его. Второй фашистский стервятник, уклоняясь от схватки, бросился в сторону. Коробкову пришлось туго. На него напали и спереди и сзади. Он бешено крутился, уклоняясь от пуль, но судя по трассам часть их попала в самолет. Сергей, не раздумывая, устремился на выручку. Зайдя в хвост «фиату», который мчался в лоб на Коробкова, поймал его в прицел и нажал гашетки. Черный дым и пламя… Попадание! Сергей готов был погнаться за четвертым «фиатом», но следовало спешить использовать результаты разведки. Коробкову это не сделать: его самолет поврежден. Сергей пролетел рядом с Коробковым и знаками показал ему немедленно садиться…
