Вернувшись на аэродром, Грицевец поднял эскадрилью на помощь. Истребители на бреющем полете пронеслись над шоссе. Почти одновременно раздались два взрыва: в голове и в хвосте колонны. А самолеты, развернувшись в обратном направлении, «бреют» все, что есть на дороге. Строчат пулеметы. Солдаты выпрыгивают из машин и бегут к лесной опушке. Многие падают на асфальт. Автомобили, брошенные водителями, сваливаются в кюветы. Паника! Еще и еще один заход!
После полудня, когда эскадрилья была на отдыхе, с соседнего аэродрома сообщили, что камарадо Пабло (Павел Коробков) благополучно посадил подбитую машину. В плоскостях 23 пробоины, поврежден мотор.
Командующий республиканской авиацией генерал Игнасио де Сиснерос, очень высокий ростом, худощавый, с черными глазами, всегда улыбчивый и приветливый, на этот раз был сильно возбужден. Комиссар Мартин предлагал один из вариантов воздушного нападения на аэродромы мятежников. Сиснерос уточнял ряд вопросов, последнее слово всегда оставалось за ним. Рядом стоял полковник Лопес (Андрей Родионович Шарапов).
— Я хотел бы встретиться с вашей последней группой летчиков-истребителей, — говорил Игнасио де Сиснерос. — Мне о них рассказал Мендиола. А это имя! Это, если хотите, воздушный лев! У вас в последней группе есть среди истребителей Грандовец, или что-то в этом роде?
— Возможно, Грицевец? — переспросил Мартин.
— Да, да, Грицевец. Это же виртуоз какой-то! Настоящий истребитель истребителей. На днях он со своей эскадрильей сопровождал «СБ» Мендиолы. Над Эбро на него напала группа «фиатов» и «мессершмиттов». Какой выход? Оставить бомбардировщиков одних нельзя, и не принимать бой тоже невозможно. Грицевец оставил два звена прикрывать «СБ», а с одним звеном вступил в бой с двумя десятками фашистских машин.
В разгар боя еще одна группа «мессеров» свалилась на самолеты Мендиолы сверху. Чего-чего, а авиации сейчас у фашистов хватает, вот они и стали давить количеством. Началось что-то невероятное. Бомбардировщики Мендиолы и маневрировали, и отстреливались. Но их судьба казалась предрешенной. «СБ» стали в круг, прикрывая огнем друг друга. И вдруг в центр этого вихря огненных трасс врывается Грицевец. Он понял сложную ситуацию, в какую попали испанцы, сумел оторваться от истребителей врага и бросился на помощь Мендиоле. Грицевец один принял бой почти с двумя эскадрильями «фиатов» и «мессершмиттов».
Он то пикировал, то уходил ввысь, то, скрывшись за бомбардировщик, намечал себе цель и нападал, разя очень меткими очередями. Сбив самолет, вновь совершал маневр и вновь атаковал.
Оказавшись один против двух десятков врагов, Грицевец не только не растерялся, а наоборот, проявил невиданный героизм и мастерство высшего пилотажа, высшей школы стрельбу, выдержку, смелость, решительность, инициативу и находчивость.
Почти полчаса он провел в центре боя, сбил пять или шесть вражеских истребителей, и ни один из наших бомбардировщиков не был сбит. Правда, два «СБ», получив повреждения, сели на аэродроме в Реусе… Мендиола многое повидал в боях, но такого аса, как Грицевец, не встречал. По его словам, это не просто истребитель, это — воздушный гений.
За боем многие наблюдали с земли и не могли поверить своим глазам. Когда Грицевец сел тоже в Реусе, испанцы подбежали к нему, подняли на руки и на руках понесли к начальнику аэродрома. Майор- республиканец подарил Сергею Грицевцу свой браунинг, а через некоторое время испанские умельцы прикрепили к нему никелированную пластинку с надписью: «За храбрость в бою».
Игнасио де Сиснерос получил донесение от разведки, что командир фашистской бомбардировочной группы из легиона «Кондор» в скором времени передает свою должность другому командиру, а сам улетает в Германию. Столько бед и горя принес народу Испании этот фашист, что дать возможность улететь ему безнаказанно было нельзя. Игнасио де Сиснерос вместе с Агальцовым и Шараповым в строгой тайне решали вопрос, кому доверить операцию по уничтожению фашистского разбойника.
Предполагалось, что фашист должен ввести своего преемника в курс дела и на земле, и в воздухе. Возможен их совместный полет на одном бомбардировщике.
И если это случится, тогда… Это «тогда» и не выходило из головы Сиснероса. Решили поручить уничтожение фашистского аса Грицевцу. С этой целью и хотел Сиснерос лично познакомиться с Грицевцом.
Во время беседы между Сиснеросом, нашими советниками и Грицевцом по предложению Грицевца был рассмотрен новый вариант: заставить сесть фашистский бомбардировщик на республиканский аэродром.
Несколько дней Грицевец летал на «свободную охоту», выработал тактику ведения боя на случай встречи один на один, эскадрилья на эскадрилью, группа на группу.
И вот наступил день, когда разведка сообщила, что «нужный бомбардировщик» в полете. С аэродрома Вальс и Реус поднялись все республиканские самолеты. Через 15—20 минут увидели «гостей». Грицевец поставил задачу своей и 4-й эскадрилье отрезать истребители от бомбардировщиков. Истинную цель операции знали немногие.
Вражеские истребители схлестнулись с истребителями республиканцев. Завязался бой на равных, и только «хейнкели» почувствовали себя не совсем удобно. И тут два звена И-16 и И-15 налетели на «хейнкелей». Фашисты заметались в поисках спасения. Еще несколько атак — и Грицевец с испанским летчиком Маргалефом зажали с двух сторон ведущего.
Покачиванием крыльев Сергей подавал сигналы своим летчикам преследовать других, а сам «повел» вперед фашистского аса. На «хейнкеле» забеспокоились. Воздушный стрелок успел дать всего две пулеметные очереди и замолчал навеки.
Ас начал маневрировать, но перехитрить наших летчиков не смог. С земли республиканцы тоже очень зорко следили за исходом боя.
«Хейнкель» открыл бомбовый люк, и бомбы посыпались на горы, не причинив никому вреда. Значит, враг рассчитывал совершить посадку. Истребители, зажав «хейнкель» в клещи, короткими очередями, рядом с кабиной пилота, указывали ему путь полета. Последние попытки врага перехитрить не увенчались успехом. До Барселоны оставалось не более 20 километров, когда он, резко снизившись, пошел вдоль берега реки Ноя. Но и этот вариант нашими летчиками был предусмотрен. Несколько очередей по плоскостям, и фашисты пошли на вынужденную посадку. Испанский летчик развернулся и полетел в сторону Барселоны, чтобы сообщить о посадке. Грицевец увидел, как фашисты покинули самолет и бегут в сторону гор. И опять огненные трассы истребителя прижимают немцев к земле.
Со стороны селения в направлении приземлившихся летчиков продвигались люди. Это республиканцы, больше быть здесь некому. Прошло еще несколько минут, и в небе появился самолет испанского друга. Теперь они оба кружились над немцами, пока не увидели, как подъехала легковая машина и фашисты были взяты под стражу.
На допросе пленные немецкие асы просили показать им летчиков, которые заставили их сесть. Им показали Маргалефа.
— Нет! Это могли быть только русские, — заявили они.
В тот день испанский летчик подарил русскому летчику свою фотографию с надписью:
«Товарищу Грицевцу в знак дружбы. Маргалеф. 17.08.1938 года».
Командующий республиканской авиацией Игнасио де Сиснерос в специальном приказе объявил благодарность «камарадо Сергио».
Были и другие сражения, в которых наши И-16 вступали в неравный бой с врагами и одерживали победу. Однажды эскадрилья Петра Неделина вылетела на разведку и в пути встретила эскорт из «мессершмиттов», сопровождающий какую-то важную фашистскую персону. Неделин никогда еще не встречал сразу столько вражеских самолетов. На помощь Неделину была поднята эскадрилья Грицевца. Зайдя со стороны солнца, Сергей внезапной атакой обрушился на «мессеров». Четыре вражеских машины горящими факелами пошли вниз. Еще несколько атак — и немцы, не приняв боя, ушли восвояси.
Не верилось, что исход будет таким скоротечным. После посадки, когда улеглись страсти, кто-то из летчиков заявил, что у Грицевца не пять, а шесть органов чувств, что он видит врага еще на взлете.
