В число подвигов телесных святитель Игнатий ставит и псалмопение, а святитель Феофан Затворник поясняет, что оно есть внешняя, словесная канва молитвы, но еще не есть молитва. В сущности молитва есть чувство души и сердца к Богу. Собственно душевный подвиг начинается тогда, когда человек молится уже внимательно, когда сердце сочувствует молитве. Граница, где телесный подвиг переходит в подвиг душевный, почти незаметна. Когда человек вступает в область веры, в область духовной жизни, он уже вступает в область душевного подвига. Но человек не всегда понимает его, а телесный подвиг более понятен, более прост. Поэтому большинство христиан сознательно подвизается подвигом телесным, что легко и просто: это или то не ешь, столько-то поклонов положи... А душевный подвиг – более высок и не сразу понимается.
Каков же предел духовного подвига, его вершина? Думаю, вершина – бесконечна. Вершина этого состояния души – в Боге. Это духовное совершенство, которое тоже бесконечно, поскольку Господь бесконечен, и бесконечно приближение к Богу, освящение благодатью души человеческой.
Но вновь обратимся к четвертому тому творений святителя Игнатия: 'Когда благодать Божия обильно осенит подвижника, тогда открывается в нем обильный душевный подвиг, руководствующий к христианскому совершенству. Тогда открывается душе ее греховность, доселе закрывавшаяся от нее. Тогда отъемлется от взоров ее завеса, предстает душе необъятная величественная вечность, доселе скрывавшаяся от нее. Тогда час смерти, стоявший где-то далеко-далеко, приближается и становится перед самою душою, перед ее взорами. Тогда земная жизнь, представляющаяся доселе бесконечной, сокращается в самый краткий размер. Протекшая жизнь – как сон протекшей ночи, остающееся поприще жизни сливается в один предсмертный час.
И тогда из глубины души возникает стенание, доселе ей незнакомое, возникает плач, которого доселе она не ощущала, возникает молитва, какой доселе она не произносила. Возникает молитва и плач в самой глубине души. Произносится умом и сердцем при молчании уст, возносится к небу, повергает молящегося к ногам Спасителя, содержит у ног Спасителя. Душа в исповедании своей греховности и бесконечного величия Божия входит в совершенство – вводится в совершенство десницей Всеблагого Бога, Который и создал человека, и воссозидает его'.
Как видим, молитва и покаянный плач – собственно и есть настоящий душевный подвиг. Вводится в этот подвиг человек Божией благодатью, и мера подвига дается Богом. Но произволение принадлежит человеку. Если Господь введет душу в подвиг, и в душевный, и в телесный – то в подвиге этом еще нужно пребыть, не ослабеть, не впасть в нерадение. Известны случаи, когда люди достигали святости, имели благодатные дарования, совершали исцеления и чудеса, а потом позорно падали! Потому что впадали в нерадение, в гордость, и Божия благодать отступала. Руководит человека в таком подвиге Сам Господь, и только Божия благодать научает настоящему душевному подвигу.
Святитель Игнатий в своих творениях много внимания уделяет тому, что он называет увлечениеми и, в значительной степени, увлечениям усиленным телесным подвигом. Что такое увлечение? Увлечение – это тонкое действие страстей. Если человек вовремя не распознает увлечение, поддастся ему, то потом в нем начнет действовать и укрепится страсть, порой достаточно сильная.
Увлечение есть уклонение от Божиего пути, когда человек что-то понимает неправильно и придает неправильное значение какой-то вещи. И, одно из таких увлечений – увлечение телесным подвигом. Человек считает, что получение Божией благодати напрямую зависит от его трудов: чем меньше он поспит, чем меньше поест и чем больше сделает поклонов, тем больше он получит Божией благодати. Это не так, потому что каковы бы ни были наши труды, все они только показатели нашей веры. А благодать Господь дает туне, то есть даром, за веру нашу, за наше желание быть с Богом, за смирение сердца. Глядя на такие внутренние добродетели, Господь дает благодать. Кому в первый час, кому
Есть замечательное произведение преп. Марка Подвижника «О мнящихся оправдаться делами», то есть о тех, кто думает оправдаться делами. Там звучит такая мысль, что оправдываться нам нужно не делами, а верой – надеждой на милость Божию. При этом дел оставлять тоже не надо, потому что
Однако новоначальный, по словам святителя Игнатия, не может не придать какого-то значения своему подвигу, особенно телесному. А придавая ему значение, он начинает превозноситься. Вот что читаем в пятом томе – «Приношение современному монашеству»: 'Для душеназидания возлюбленных братий наших не умолчим о нижеследующем. Поклоны, совершаемые для числа, не одушевленные правильным умным и сердечным деланием, более вредны, нежели полезны. Подвижник, исполнив их, начинает радоваться: «Вот,– говорит он сам себе, подобно упоминаемому в Евангелии фарисею,– и сегодня Бог сподобил положить примерно триста поклонов. Слава Богу! Легкое ли дело – в нынешние времена триста поклонов?! Кто ныне несет такое правило?..» И так далее...
Надо припомнить, что поклоны согревают кровь, а согретая кровь чрезвычайно способствует к возбуждению умственной деятельности. Пришедши в такое расположение, бедный подвижник единственно по той причине, что не имеет понятия о истинном душевном делании, предается душевредной умственной деятельности, предается тщеславным помыслам, мечтаниям, опирающимся на его «подвиги», посредством которых он думает преуспеть.
Подвижник услаждается этими помыслами и мечтаниями и не может довольно насытиться ими, усвояет их себе и насаждает в себе гибельную страсть самомнения. Самомнение вскоре начинает проявляться в тайном осуждении ближних и в явном расположении поучать их. Очевидно, что такое расположение есть признак гордости и самообольщения. Если бы инок не счел себя выше ближнего, он никак бы не дерзнул учить его. Таков плод всякого телесного подвига, если он не одушевлен намерением покаяния и не имеет целью одно только покаяние, если подвигу самому по себе дается цена. Истинное, христианское преуспеяние заключается в том, когда человек увидит себя грешнейшим из всех человеков'.
Отсюда видно, что можно прельститься своим телесным деланием: человек много делает поклонов, мало спит, мало ест и начинает постепенно думать: «Вот, сколько я поклонов положил, как я сегодня мало хлеба съел! Кто в наше время два дня не ест, и спит всего четыре часа!» И это, во-первых, крайне утомляет его, а во-вторых, тут же начинает действовать гордыня, человек начинает превозноситься.
Святитель Феофан Затворник, кстати, советует: в Церкви нужно жить так, как живут другие православные люди. И крайне вредно чем-то отличаться от них. Конечно, ориентироваться нужно на благочестивых людей, а не на нерадивых.
Отец Никон (Воробьев) также говорит, что в наши дни нет Божией воли на большие телесные подвиги, потому что все мы очень горды, и как только начинаем чем-то отличаться от других людей, тут же начинаем превозноситься. Поскольку нет человека, который нас научил бы правильному душевному подвигу, правильному телесному подвигу, и мы учимся самочинно, учимся так, как представляем сами себе, то собственно говоря, наш пост, наши бдения не имеют права так и называться. Настоящий пост и бдение, настоящий телесный подвиг растворен смирением, приводит человека к смирению, приводит к видению своих грехов. А наш пост большей частью приводит нас только к гордыне, так какой же это пост?
Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что скорби есть признак Божиего избранничества. А кто, как не святые, были Божиими избранниками? Поэтому они-то и несли скорби, совершенно непостижимые для нашего ума. Но Господь помогал им и давал Свою благодать в помощь. Когда человек действительно духовно высок, то и помощь Божия, помощь Божией благодати очень большая. Очень хорошо пишет об этом святитель Игнатий (Брянчанинов) в своем произведении, опубликованном в первом томе, которое называется «Чаша Христова». Там как раз говорится о таком взаимодействии скорбей и благодатных действий в человеке. Когда человек правильно, со смирением несет скорби, принимая их как от руки Божией, тогда он и сподобляется Божией помощи. И в свое время Божия помощь становится такой, что человек может просто даже не чувствовать скорбей. Как пишет свт. Игнатий, со стороны посмотришь – страшна, ужасна чаша Христова! А что на самом деле переживает человек, когда ее пьет – знает только этот человек и Господь, Который подает ему эту чашу для спасения. Поэтому святые терпели достаточно много.
