Кот подал ему чудодейное кольцо. Мартынка дождался глухой полночи, перекинул кольцо с руки на руку – тотчас явились двенадцать молодцов:
– Что угодно, что надобно?
– Поставьте, ребята, мой прежний дворец, и мост хрустальный, и собор пятиглавый и перенесите сюда мою неверную жену. Чтобы к утру все было готово. Сказано – сделано. Поутру проснулся король, вышел на балкон, посмотрел в подзорную трубочку: где избушка стояла, там высокий дворец выстроен, от того дворца до королевского хрустальный мост тянется, по обеим сторонам моста растут деревья с золотыми и серебряными яблоками. Король приказал заложить коляску и поехать разведать, впрямь ли все стало по-прежнему, или только ему это привиделось. Мартынка встречает его у ворот.
– Так и так, – докладывает, – вот что со мной королевна сделала!
Король присудил ее наказать. А Мартынка и теперь живет, хлеб жует.
СИВКА-БУРКА
Жил-был старик, у него было три сына. Старшие занимались хозяйством, были тороваты [16] и щеголеваты, а младший, Иван-дурак, был так себе любил в лес ходить по грибы, а дома все больше на печи сидел.
Пришло время старику умирать, вот он и наказывает сыновьям:
– Когда помру, вы три ночи подряд ходите ко мне на могилу, приносите мне хлеба.
Старика этого схоронили. Приходит ночь, надо большему брату идти на могилу, а ему не то лень, не то боится, – он и говорит младшему брату:
– Ваня, замени меня в эту ночь, сходи к отцу на могилу. Я тебе пряник куплю.
Иван согласился, взял хлеба, пошел к отцу на могилу. Сел, дожидается. В полночь земля расступилась, отец поднимается из могилы и говорит:
– Кто тут? Ты ли, мой больший сын? Скажи, что делается на Руси: собаки ли лают, волки ли воют, или чадо мое плачет?
Иван отвечает:
– Это я, твой сын. А на Руси все спокойно. Отец наелся хлеба и лег в могилу. А Иван направился домой, дорогой набрал грибов. Приходит старший брат его спрашивает:
– Видел отца?
– Видел.
– Ел он хлеб?
– Ел. Досыта наелся. Настала вторая ночь. Надо идти среднему брату, а ему не то лень, не то боится, – он и говорит:
– Ваня, сходи за меня к отцу. Я тебе лапти сплету.
– Ладно.
Взял Иван хлеба, пошел к отцу на могилу, сел, дожидается.
В полночь земля расступилась, отец поднялся и спрашивает:
– Кто тут? Ты ли, мой середний сын? Скажи, что делается на Руси: собаки ли лают, волки ли воют, или чадо мое плачет?
Иван отвечает:
– Это я, твой сын. А на Руси все спокойно. Отец наелся хлеба и лег в могилу. А Иван направился домой, дорогой опять набрал грибов. Средний брат его спрашивает:
– Отец ел хлеб?
– Ел. Досыта наелся.
На третью ночь настала очередь идти Ивану. Он говорит братьям:
– Я две ночи ходил. Ступайте теперь вы к нему на могилу, а я отдохну.
Братья ему отвечают:
– Что ты, Ваня, тебе стало там знакомо, иди лучше ты.
– Ну ладно. Иван взял хлеба, пошел.
В полночь земля расступается, отец поднялся из могилы:
– Кто тут? Ты ли, мой младший сын Ваня? Скажи, что делается на Руси: собаки ли лают, волки ли воют, или чадо мое плачет?
Иван отвечает:
– Здесь твой сын Ваня. А на Руси все спокойно. Отец наелся хлеба и говорит ему:
– Один ты исполнил мой наказ, не побоялся три ночи ходить ко мне на могилу. Выдь в чистое поле и крикни: «Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой!» Конь к тебе прибежит, ты залезь ему в правое ухо, а вылезь в левое. Станешь куда какой молодец. Садись на коня и поезжай. Иван взял узду, поблагодарил отца и пошел домой, дорогой опять набрал грибов. Дома братья его спрашивают:
– Видел отца?
– Видел.
– Ел он хлеб?
– Отец наелся досыта и больше не велел приходить.
В это время царь кликнул клич: всем добрым молодцам, холостым, неженатым, съезжаться на царский двор. Дочь его, Несравненная Красота, велела построить себе терем о двенадцати столбах, о двенадцати венцах. В этом тереме она сядет на самый верх и будет ждать, кто бы с одного лошадиного скока доскочил до нее и поцеловал в губы. За такого наездника, какого бы роду он ни был, царь отдаст в жены свою дочь, Несравненную Красоту, и полцарства в придачу. Услышали об этом Ивановы братья и говорят между собой:
– Давай попытаем счастья. Вот они добрых коней овсом накормили, выводили, сами оделись чисто, кудри расчесали. А Иван сидит на печи за трубой и говорит им:
– Братья, возьмите меня с собой счастья попытать!
– Дурак, запечина! Ступай лучше в лес за грибами, нечего людей смешить.
Братья сели на добрых коней, шапки заломили, свистнули, гикнули только пыль столбом. А Иван взял узду и пошел в чистое поле и крикнул, как отец его учил:
– Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой!
Откуда ни возьмись, конь бежит, земля дрожит, из ноздрей пламя пышет, из ушей дым столбом валит. Стал как вкопанный и спрашивает:
– Чего велишь?
Иван коня погладил, взнуздал, влез ему в правое ухо, а в левое вылез и сделался таким молодцом, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать. Сел на коня и поехал на царский двор. Сивка-бурка бежит, земля дрожит, горы-долы хвостом застилает, пни-колоды промеж ног пускает. Приезжает Иван на царский двор, а там народу видимо-невидимо. В высоком тереме о двенадцати столбах, о двенадцати венцах на самом верху в окошке сидит царевна Несравненная Красота.
Царь вышел на крыльцо и говорит:
– Кто из вас, молодцы, с разлету на коне доскочит до оконца да поцелует мою дочь в губы, за того отдам ее замуж и полцарства в придачу.
Тогда добрые молодцы начали скакать. Куда там – высоко, не достать! Попытались Ивановы братья, до середины не доскочили. Дошла очередь до Ивана. Он разогнал Сивку-бурку, гикнул, ахнул, скакнул – двух венцов только не достал. Взвился опять, разлетелся в другой раз – одного венца не достал. Еще завертелся, закружился, разгорячил коня и дал рыскача как огонь, пролетел мимо окошка, поцеловал царевну Несравненную Красоту в сахарные уста, а царевна ударила его кольцом в лоб, приложила печать. Тут весь народ закричал:
– Держи, держи его!
А его и след простыл. Прискакал Иван в чистое поле, влез Сивке-бурке в левое ухо, а из правого вылез и сделался опять Иваном-дураком. Коня пустил, а сам пошел домой, по дороге набрал грибов.
