Алексеевна не собиралась воевать, отчасти потому, что место почетного гостя было уже занято. Незнакомый Лизе молодой мужчина, лениво ковыряясь в салате, рассматривал обстановку просторной комнаты. Получив новый объект наблюдений, он осмотрел Лизу с ног до головы, как скаковую лошадь, и, по всей видимости, остался доволен.
— Вениамин Каретный, — представила его мать. — Сын наших давних друзей. Директор центра психологической помощи «Эго», кандидат наук. Его отец…
Когда речь зашла о каких-то невероятно заслуженных родителях Вениамина, у Дубровской не осталось сомнений, для какой цели этот молодой человек был приглашен в гости. Маменька воплощала в жизнь свою идею фикс — благополучно выдать Лизу замуж.
— Это моя дочь, перспективный адвокат. Почти кандидат наук… А это… — Мать нахмурилась, соображая, под каким соусом преподнести Каретному Лизиного знакомого.
— Можно без церемоний — Андрей, — разрядил обстановку молодой человек.
— Ну, вот и отлично, — пробормотала Вероника Алексеевна. — Теперь, когда все знакомы, мы можем продолжить обед. Софья Илларионовна, будьте любезны, еще два прибора.
Няня расторопно подала на стол все необходимое.
Из-под крышки супницы вырывался аромат украинского борща; знаменитая нянина выпечка сочилась маслом, а селедочка и малосольные огурчики могли разбудить аппетит даже у разборчивого язвенника. Только Вероника Алексеевна, демонстрируя барскую сытость, вела неспешные беседы с Вениамином о достоинствах зарубежной кухни. Андрей из разговора был выключен предумышленно, так как, по мнению матери, он в этом все равно ничего не смыслил.
— О, этот Париж! — в ностальгическом порыве восклицала Вероника Алексеевна. — Какой флер! Какая изысканность! Вениамин, вы, конечно, имели возможность оценить кухню «Жюль Верна»?
— Безусловно, — меланхолично отвечал Каретный, принимаясь за очередную нянину пампушку.
— Когда нам с Германом Андреевичем доводилось бывать в Париже, мы не упускали случая поужинать там. — Матушка закатила глаза. — Вижу как сейчас! Вот Эйфелева башня в вечернем освещении; лифт, поднимающий нас на второй уровень; полумрак ресторана… Какая там публика, а какая кухня!
Происходящее напоминало Елизавете спиритический сеанс, и она невольно хмыкнула.
— Неудивительно, — подпел матери Вениамин. —
В престижном туристическом справочнике «Мишлен» этот ресторан удостоен четырех красных вилок. Однако цены, скажу вам!
— Высокая кухня стоит того. Правда, Лизонька?
— М-м-м, — невразумительно произнесла дочь. Она жутко проголодалась и не имела охоты поддерживать пустой светский треп.
— Андрей, — мать переключилась на другой объект. — Окажись вы с Лизонькой в том божественном месте, чем бы вы смогли побаловать мою дочь?
Голос ее звучал на редкость дружелюбно. Но Елизавета понимала, что за показным добродушием скрывается желание поддеть молодого человека, выставить его в крайне невыгодном свете. Наверняка мать рассчитывала на то, что простак Андрей сморозит какую-нибудь глупость о котлете по-киевски или холодце из свиных ножек.
Каретный, глупо ухмыляясь, уже давно понял расстановку сил за столом (даром что психолог!) и теперь, оставив в покое малосольный огурец, с нетерпением ожидал ответа.
Все было настолько возмутительно и бестактно, что Елизавета решилась в нарушение всех правил этикета строго одернуть маменьку. Но тут раздался спокойный голос Андрея:
— Несравненная Вероника Алексеевна, если судьба забросит нас с Лизой в славный город Париж, а кроме того, в этот замечательный ресторан, вы можете быть спокойны — ваша дочь не уйдет оттуда голодной. — Он повернулся к Лизе: — Дорогая, ты бы не возражала, если бы я заказал для нас гигантских лангустов с подливкой из помидоров и с базиликом? Кстати, соте из цыплят с приправой из молодых овощей с грибами готовят там просто восхитительно. Ну а на сладкое могу порекомендовать фирменное блюдо — горячий десерт из манго и сухих фруктов. Осталось вино… Я полагаю, «Шабли Гранд Крю» прекрасно нам подойдет. Оно относится к числу лучших вин, как говорят, «контролируемых по происхождению». Ну, как тебе мой выбор?
— Лучше и быть не может! — воскликнула Лиза.
Она была страшно довольна тем фурором, который произвела маленькая речь ее друга. Лицо маменьки пошло бурыми пятнами, а психолог в отчаянии отхватил большую часть огурца, едва не повредив себе пальцы. Софья Илларионовна и Денис, по всему видно, были на стороне компьютерщика.
Далее обед протекал не столь бурно. Вероника Алексеевна оставила в покое Андрея, а заодно и заумные темы о дальних странах и, возможно, в качестве акта капитуляции попросила у няни кружку хлебного кваса. Молодые люди между тем понемногу освоились, и за столом потекла обычная, без подколов и ерничанья, беседа…
Прощаясь в этот вечер с Андреем, Дубровская не утерпела:
— Слушай, а откуда ты это все знаешь?
Он пожал плечами:
— Ерунда. Просто часто пользуюсь Интернетом…
Он слегка коснулся ее щеки губами…
— Этот твой Андрей — парень что надо! — выразил восхищение Денис. — Только странный он какой-то.
— Это еще почему? — удивилась Лиза.
— Понимаешь, я его просил показать одну штуку на компьютере. Тебе объяснять не буду, ты все равно в этом ни черта не рубишь.
— Ну и…
— Это сущий пустяк для программиста, уж ты мне поверь. А он отшутился и вместо этого предложил мне показать, как он играет в «Думм».
— Много ты понимаешь, — возразила няня. — Он просто деловой человек, а ты тревожишь его всякими глупостями.
— Ох, не нравятся мне эти секреты, — резюмировала мать. — Все кончится тем, что он окажется женат. Помяни мое слово!
— Ну и чего это? — недружелюбно прогундосил Вострецов, тыкая измазанным чернилами пальцем в стопку отпечатанных Лизой листов.
Дубровская призвала на помощь свою самую ослепительную улыбку.
— Это то, что я вам не так давно обещала, — лебединая песня нашему уголовному делу.
Следователь поморщился.
— Госпожа Дубровская, если вас не затруднит, выражайтесь конкретнее. У меня масса работы и вовсе нет охоты расшифровывать ваши литературные изыски.
— Вот как? — насмешливо протянула Лиза. — А я-то считала, что обращаюсь к поклоннику изящных искусств.
Вострецов был явно не в духе. Он не стал восхищаться Лизиными талантами, а напрямик спросил:
— Оставьте поэзию в покое и переходите к прозе. Чего вы хотите?
— Видите ли, Игорь Валентинович, — начала Дубровская. — Я тут провела небольшое расследование (все, разумеется, в рамках закона!) и пришла к потрясающему выводу — моего подзащитного нужно выпускать, он невиновен!
— Старая песня. Слышали уже…
— Разве? Сомневаюсь. У меня есть неопровержимые доказательства, подтверждающие алиби моего клиента по первым двум эпизодам обвинения. Имеются свидетели, готовые под присягой убедить вас, что бедняга Климов не имел возможности совершить убийства Воронцовой и Кац; имеются документы…
— Очень интересно. Продолжайте.
Дубровская подозрительно взглянула на следователя, но, не увидев на его лице привычной гаденькой ухмылочки, заметно приободрилась.
— Так вот, Игорь Валентинович, защита просит вас допросить официантов ресторана «Зеленый попугай» Василькова и Потапова на предмет событий, происходивших в их заведении вечером двенадцатого июня. Кроме того, приобщить к делу справочку, заверенную директором этого увеселительного местечка, подтверждающую факт того, что столик был зарезервирован заранее.
— Отлично. Что еще?
— А еще надо бы допросить гражданку Климову по этому же вопросу, а также произвести в ее квартире выемку фотографии, являющейся вещественным доказательством невиновности ее мужа. Примерное место в квартире, где хранится эта улика, я смогу показать сама.
— Превосходно. Это все?
— Нет! По эпизоду убийства Кац необходимо допросить врача городской больницы Свирелина. Он подтвердит, что десятого января мой подзащитный лежал в травматологии после автомобильной аварии и, стало быть, не имел возможности разгуливать по городу и убивать девушек. Кроме того, у меня на руках имеется история болезни Климова. Травмы, полученные им, были настолько серьезны, что вы не усомнитесь в подлинности этого алиби. Наш арестант был недвижим, как
