брюки.
Тревиз принял руку, гадая, свойственна ли сейшельцам эта манера здороваться.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал Квинтезетц. — Боюсь, вы найдете эти кресла немодными, но мне не нравится, когда кресла сжимают тело. Нынче все кресла обнимают, но я предпочитаю объятия другого рода. Ха-ха!
Тревиз улыбнулся.
— Кто же не предпочитает?! Ваше имя, С. К., кажется, есть в «Кольце Миров», и оно не сейшельское. Простите, если мое замечание бестактное.
— Пустяки. Просто моя семья происходит из Аскони. Пять поколений назад мой предок оставил Асконь, где Основание стало слишком уж доминировать.
— За что, мы — члены Основания, — сказал Пилорат, — просим извинения.
Квинтезетц добродушно отмахнулся.
— Я не держу зла через пять поколений. Хотя такое, к сожалению, бывает. Хотите что-нибудь съесть? Выпить? Может быть, включить музыку?
— Если вы не против, — сказал Пилорат, — я бы предпочел сразу приступить к делу, если, конечно, обычаи Сейшел позволяют это.
— Обычаи Сейшел — не барьер, уверяю вас. Вы не представляете, как это замечательно, профессор Пилорат. Всего две недели назад я прочитал вашу статью в «Археологическом ревю» об исходных мифах, и меня поразил замечательный синтез — все так кратко!
Пилорат покраснел от удовольствия.
— Счастлив, что вы читали. Я сократил, разумеется, потому что «Ревю», не напечатало бы более полного исследования. Я предполагаю сделать трактат на эту тему.
— Хотел бы, чтобы вы это сделали. Во всяком случае, как только я прочитал статью, у меня возникло желание увидеть вас. Я даже хотел посетить Терминус с этой целью, хотя это очень сложно...
— Почему? — спросил Тревиз.
Квинтезетц выглядел смущенным.
— Простите, если я скажу, что Сейшел не жаждет присоединиться к Федерации Основания и не приветствует какие-либо общественные связи с Основанием. Мы, видите ли, традиционно нейтральны. Даже Мул не тронул нас, если не считать того, что вырвал у нас официальное заявление о нейтралитете.
По этой причине любое заявление на разрешение посетить территорию Основания, а Терминус в особенности, вызывает подозрение, хотя такой ученый, как я, занятый академической работой, вероятно, все-таки добился бы паспорта. Но теперь в этом нет необходимости — вы сами прибыли ко мне. Я едва верю этому и спрашиваю: почему? Или вы тоже слышали обо мне, как и я о вас?
— Я знаю ваши работы, С. К., и в моих записях есть выдержки ваших статей. Вот почему я и приехал к вам. Я исследую вопрос о Земле, как о планете, на которой появилось человечество, и о раннем периоде освоения и заселения Галактики. Я приехал сюда, в частности, узнать, как был основан Сейшел.
— По вашей статье, — заметил Квинтезетц, — я предположил, что вы, в основном, интересуетесь мифами и легендами.
— Но еще больше историей — действительными фактами, если таковые существуют. Мифы и легенды само собой.
Квинтезетц встал и стал быстро расхаживать по кабинету взад и вперед, время от времени останавливаясь и разглядывая Пилората.
— Странно! Очень странно! Только вчера... — начал он и не закончил.
— Что — только вчера? — спросил Пилорат.
— Профессор Пилорат, могу я называть вас Я. П., по нашему обычаю? Мне как-то непривычно пользоваться полным именем.
— Сделайте одолжение.
— Я уже говорил вам, Я. П., что восхищался вашей статьей и хотел увидеться с вами. Причина, по которой я хотел видеть вас, заключается в том, что у вас наверняка исключительная коллекция легенд и мифов, но в ней наверняка нет наших. Иными словами, я хотел встретиться с вами и рассказать вам, что именно вы можете найти у нас.
— А что же все-таки случилось вчера? — вмешался Тревиз.
— У нас есть легенда, важная для нашего общества, потому что она становится нашей основной тайной...
— Тайной?
— Я не имею в виду загадку или что-то в этом роде. Это, я уверен, обычное значение слова в Галактическом Стандартном. В данном случае это специальный термин. Означает «нечто секретное», нечто такое, значение которого понимают лишь некоторые ученые, нечто такое, о чем не говорят посторонним. А вчера был день...
— День чего, С. К.? — подчеркнуто терпеливо переспросил Тревиз.
Пилорат, которого начал раздражать скучающий тон Тревиза, поспешил вмешаться:
— Мы кое-что слышали об этом, когда приехали.
— День из дней, — саркастически заметил Тревиз. — Послушайте, С. К., как я уже сказал, я не ученый, но у меня есть вопрос. Вы сказали по поводу главной тайны, что она не доступна для посторонних. Тогда почему вы заговорили об этом с нами? Мы — посторонние.
— Вы-то посторонние, но я не наблюдатель дня, и глубина моего суеверия очень незначительна. Статья Я. П. подкрепила мое давнее ощущение. Миф или легенда не создаются на пустом месте, в них всегда есть зерно истины, возможно, искаженной, и, мне кажется, такое зерно есть в нашей легенде о Дне Бегства.
— Об этом не рискованно говорить? — спросил Тревиз.
Квинтезетц пожал плечами.
— В какой-то мере — небезопасно, я полагаю. Наши консерваторы ужаснулись бы. Однако не они контролируют правительство. Секуляристы сильны и стали бы еще сильнее, если бы консерваторы не были выгодны для наших — извините меня — антифедеральных тенденций. Так что, поскольку я говорю о делах, связанных с моим научным интересом в древней истории, мне, в случае нужды, окажет большую поддержку Лига Академиков.
— В таком случае, — сказал Пилорат, — расскажете о вашей главной тайне, С. К.
— Да, но позвольте мне, все же, сначала удостовериться, что нас не прервут или, что важнее, не подслушают. Когда стоишь прямо перед быком, не следует бить его по морде, как говорится. — Он включил прибор на столе и сказал:
— Сейчас мы ни с кем не общаемся.
— Вы уверены, что у вас нет «жуков»? — спросил Тревиз.
— Каких жуков?
— Перехватчиков! Подслушивающей аппаратуры, держащей вас под наблюдением — визуальным, слуховым или тем и другим вместе.
Квинтезетц был шокирован.
— На Сейшел!?
Тревиз пожал плечами.
— Вам виднее.
— Пожалуйста, продолжайте, С. К., — попросил Пилорат.
Квинтезетц поджал губы, откинулся в кресле и соединил кончики пальцев. Похоже, он раздумывал, с чего начать.
— Вы знаете, что такое робот? — спросил он.
— Робот? Нет, — ответил Пилорат.
Квинтезетц взглянул на Тревиза, но тот покачал головой.
— Ну, а что такое компьютер?
— Конечно, — нетерпеливо ответил Тревиз.
