назад, и работающие там роботехники смотрят на меня, как на демона, которого надо уничтожить любой ценой. Но мои бывшие жены, насколько мне известно, все вне политики и, возможно, даже гуманисты.
– Он криво улыбнулся. – Ну, мистер Бейли, вы задали все вопросы, какие хотели?
Руки Бейли бесцельно прошлись по бокам аврорских брюк в поисках карманов, но не нашли их. Пришлось в качестве компромисса сложить руки на груди.
– Да, доктор Фастальф. Но я вовсе не уверен, что вы ответили на первый вопрос. Мне кажется, вы все время обходите его.
29
Фастальф снова покраснел, может, на этот раз от гнева, но говорил по-прежнему мягко.
– Не задирайте меня, мистер Бейли. Я вам ответил. Мне было жаль Глэдис, и я подумал, что Джандер составит ей компанию. С вами я говорил более откровенно, чем с кем-либо другим, во-первых, из-за своего положения, а во-вторых, потому что вы не аврорец. И в обмен прошу разумного уважения.
Бейли прикусил губу. Он не на Земле. У него нет здесь официальной власти, а на карту поставлено больше, чем его профессиональная гордость.
– Извините, доктор Фастальф, если я задел ваши чувства. Я не имел намерения обвинить вас в неискренности или в отсутствии сотрудничества. Тем не менее, я не могу действовать без полной правды. Позвольте мне намекнуть на возможный ответ, каким я его вижу, и вы скажете, прав я, прав частично или полностью не прав. Не могло ли быть так что вы дали Джандера Глэдис, чтобы он служил фокусом для ее сексуальной тяги, и она, таким образом, не имела бы случая предлагать себя
Фастальф как бы застыл. Только рука его захватила легкое прозрачное украшение, лежавшее на обеденном столе, и вертела его. Наконец, он сказал:
– Так могло быть, мистер Бейли. Верно, что после того, как я предложил ей Джандера – это не было настоящим подарком – я меньше опасался, что она предложит мне себя.
– Вы знаете, пользовалась ли Глэдис Джандером для сексуальных целей?
– А вы спрашивали ее об этом?
– Это не имеет отношения к моему вопросу.
– На все вопросы отвечу – нет. Я перестал думать об этом, потому что в этом нет ничего необычного. Правда, обыкновенные роботы не очень приспособлены для секса, но люди в этом отношении изобретательны. Что же касается Джандера, то он так человекоподобен, как мы смогли его сделать…
– Так что он мог быть партнером в сексе.
– Нет, это не приходило нам в голову. Была абстрактная задача сконструировать полностью человекоподобного робота, и мы с покойным доктором Сартоном выполнили ее.
– Но ведь такие роботы идеально подходят для секса, не так ли?
– Я полагал – когда позволил себе подумать об этом – что да, и допускаю, что такая тайная даже для меня мысль была у меня с самого начала – что Глэдис прекрасно может пользоваться Джандером в этом отношении. Если это так, я надеюсь, что она получила удовольствие, и считал бы, что сделал для нее доброе дело.
– Не могло ли это дело быть более добрым, чем вы предполагали?
– В каком смысле?
– Что вы скажете, если я сообщу вам, что Джандер и Глэдис были мужем и женой?
Рука Фастальфа, державшая украшение, конвульсивно сжалась, а затем выпустила вещь.
– Что? Это же смешно. Это по закону невозможно. Детей не может быть значит, немыслимо и просить на них разрешение. А без такой просьбы не может быть брака.
– Дело не в законности, доктор Фастальф. Глэдис солярианка, и у нее не аврорская точка зрения. Дело в эмоциях. Глэдис сама мне сказала, что считала Джандера мужем. Я думаю, теперь она считает себя его вдовой, и у нее новая сексуальная травма, и очень тяжелая. Может, вы знаете, как можно подействовать…
– Клянусь всеми звездами, не знаю. Что бы ни было в моих мыслях, я и представить себе не мог, что Глэдис придет фантазия
Бейли кивнул и поднял руку.
– Я верю вам. Не думаю, чтобы вы были настолько прекрасным актером, чтобы обмануть меня с такой искренностью. Но я должен знать, была ли возможность…
– Нет, не было. Чтобы я предвидел такую ситуацию? Чтобы по каким-то причинам намеренно создал это отвратительное вдовство? Ни в коем случае. Это немыслимо, и я этого не замышлял. Мистер Бейли, что бы я ни имел в виду, помещая Джандера в ее дом, я имел в виду благо. А
– Ладно, оставим это. Но то, что я имею предложить может оказаться решением проблемы.
Фастальф глубоко вздохнул и сел, как-то диковато взглянув на Бейли.
– Вы намекнули на это, вернувшись от Глэдис. Вы сказали, что у вас есть ключ; зачем же вы прогнали меня через… все это?
– Мне очень жаль, но без «всего этого» ключ не имеет смысла.
– Ну, ладно, давайте насчет ключа.
– Так вот: Джандер оказался в положении, которое вы, величайший теоретик роботехники, не предвидели, по вашему собственному утверждению. Он был так приятен Глэдис, что она влюбилась в него и считала своим мужем. Что, если, будучи приятным, он был также и неприятным ей?
– Не вполне улавливаю.
– А вот смотрите. Она несколько скрытна в этом вопросе. Я слышал, что на Авроре сексуальный вопрос не та вещь, которую скрывают любой ценой.
– Мы не передаем этого по гиперволне, – сухо сказал Фастальф, – но не делаем из этого большей тайны, чем из другого личного дела. Мы обычно знаем, кто был чьим последним партнером, и в кругу друзей часто обсуждаем, насколько хорош или плох тот или иной партнер, или они оба. Это просто случайный треп.
– Да, но вы ничего не знали о связи Глэдис в Джандером.
– Я подозревал…
– Это не одно и то же. Она вам ничего не говорила. Вы ничего не заметили. Ваши роботы вам ничего не сообщали. Она держала это в секрете даже от вас, своего лучшего друга. Ясно, что ее роботы получили приказ помалкивать о Джандере, да и сам Джандер наверняка тоже был проинструктирован соответственно.
– Полагаю, что это правильное заключение.
– Почему она так сделала, доктор Фастальф?
– Наверное, по солярианской манере скрытности насчет секса.
– Иначе говоря, она стыдилась?
– У нее не было причин стыдиться, хотя намерение назвать Джандера мужем вызвало бы
