братья Лукины наверняка начнут с ним считаться!
— Так что скажешь?
Лицо Свечникова сделалось каким-то торжественным и в то же время непроницаемым.
— Слово даю, если этого урода не найду и не вальну! Бля буду, слово пацана!..
На лице Крапленого обозначилось нечто вроде улыбки.
— Уже теплей… Только ведь он хитрожопый, сука. Прячется. Это тебе не бизнесмен, на которого пацаны наехали, — снял квартиру на другом конце Москвы и руководит оттуда своим бизнесом по мобильному. Это — профи. Тут о нем по Москве разная параша ходит: будто бы и кагэбэшники его на что-то там натаскивали, будто бы стреляет он, как Бог. Насчет кагэбэшников не знаю, но то что снайпер он классный, это точно.
— Да уж знаю, — Свеча закурил, глубоко затянувшись. — Наплели о нем всякого… Мало того, что натуральный урод, так еще и бывший мусор! Все газеты только о нем и пишут!
— Ну, и когда его искать начнешь? — невозмутимо поинтересовался Крапленый.
Это был ключевой момент. Все! Слово дано, обратного пути нет. Авторитетный пацан, дав однажды слово вору, не может его нарушить ни при каких обстоятельствах. За язык Свечу никто не тянул. Не нашел, не завалил гниду — считай, офоршмачился. А офоршмачившись перед вором, пацан никогда не сможет рассчитывать выбиться в авторитеты.
С силой затушив окурок, брат покойного законника произнес:
— Прямо завтра и начну. Эй, пацаны! — крикнул он своим бригадирам. Подгребайте к столу, базар тут один интересный…
Спустя несколько минут Свеча уже говорил, и голос его звучал сурово и внушительно:
— Я говорю, все слышат: даю слово Крапленому, что найду ту гниду, которая братана моего вальнула. Слово пацана даю. Имя киллера вы все знаете — Солоник. Его еще называют Саша Македонский. Он сам родом из Кургана, бывший мусор, по слухам, тасовался с шадринскими. Крови на нем много. Знаете о нем и то, что с месяц назад он сделал лыжи из «матросски». Теперь в бегах. Менты его ищут, «контора», все дела… Так вот: объявляем на него розыск. Мы не менты, за зарплату не работаем. Дела наши с барыгами и разборку с березовскими отложим на потом. На святое дело отправляемся. Короче говоря, завтра же вылетаем туда. Волыны и лимоны не берем, едем пустыми. Ты, Рыжий, — Свечников обернулся к пацану, фигура которого свидетельствовала, что в свое время он занимался штангой, отправишься со стволами самостоятельно. Не впервой. В Кургане встретимся.
— Ну, приедем мы в Курган, а там что? — спросил Укол.
— Посмотрим, — поморщился Свеча. — На месте разберемся. Может быть, с местной братвой сойдемся, может быть, кого из его родных в заложники возьмем. Дети у него там вроде, старики. К каждому по мусору не приставишь. Обещаю всем одно, — бригадир выразительно взглянул на вора, — этому сученку не жить…
Крапленый благосклонно выслушал слова Свечникова — этот человек внушал ему мысль, что Солонику действительно не жить. И не только в покойном Глобусе тут дело. Что теперь былое ворошить? Длугач мертв, а он, Крапленый, жив. Так же, как и Македонский. И как знать — не его ли, Крапленого, голова появится когданибудь в перекрестье оптического прицела знаменитого киллера?
Пацаны из бригады особо не высказывали эмоций. Что поделаешь, работа такая. Надо все бросать и лететь в какой-то там Курган — значит, надо. Да и уважаемый вор вроде бы в том заинтересован…
А братья Лукины встретили обещание Свечи без особого энтузиазма. Они знали: в том случае, если брат покойного Глобуса действительно сдержит слово, с таким человеком придется разговаривать по-иному…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
«Если ты не придешь в политику, то политика сама придет к тебе». Наверное, эта расхожая премудрость по справедливости применима к сегодняшней России.
Организованная преступность, уличный бандитизм со стрельбой и взрывами, заказные убийства, похищение детей с целью выкупа, короче говоря, полномасштабный криминальный беспредел — это не только суровая проза российских будней, не только предмет ежедневных страхов среднестатистического налогоплательщика, не только горе, кровь и слезы, но и серьезный козырь в политической игре. И козырь этот, извлеченный в нужное время и в нужном месте, способен крыть едва ли не все остальные карты.
Наверное, именно об этом думали те, кто собрались на специальное совещание силовых структур, посвященное борьбе с организованной преступностью.
Совещание проходило в ярко освещенном помещении — слишком просторном для обычного кабинета, пусть даже и начальственного, но недостаточно большого для конференц-зала.
Совещание как совещание: президиум, докладчики на трибуне, цифры, факты, сухая отчетность: за истекший период времени органами МВД возбуждено столько-то уголовных дел, раскрыто столько-то заказных убийств, столько-то вымогательств, столько-то разбойных нападений. Предотвращено столько-то похищений с целью выкупа, изъято столько-то стволов огнестрельного оружия, возвращено столько-то банковских кредитов. А при всем при том рост организованной преступности, несмотря на все принятые меры, никак не идет на спад.
Да, так все оно и было. Но все присутствовавшие прекрасно понимали: раскрытые преступления — это одно, а тенденция роста — совсем другое. Неумолимая же статистика свидетельствует далеко не в пользу правоохранительных органов. А главное, рост преступности вряд ли делает честь теперешнему руководству МВД, правительству и самому президенту. В следующем 1996 году состоятся очередные президентские выборы, и тяжелая криминогенная обстановка может стать козырной картой в руках оппозиции.
О политической подоплеке совещания знали все: и силовые генералы, выступавшие с трибуны, и сидевшие в президиуме, и конечно же слушатели: высокие чины Главного управления МВД, РУОПа, ФСБ и Московского уголовного розыска.
Докладчик на трибуне — невысокий седовласый мужчина явно милицейско-генеральского экстерьера — то и дело поправляя сползавшие с переносицы дорогие очки, читал, шелестя бумагой:
— …в последнее время участились случаи побегов из следственных изоляторов и мест лишения свободы. Так, в ночь с четвертого на пятое июня 1995 года из московского следственного изолятора номер один в результате преступной халатности бежал содержавшийся там под следствием Александр Солоник, подозреваемый в заказных убийствах авторитетов уголовного мира…
При упоминании о Солонике, ставшем притчей во языцех, в зале произошло заметное движение. Этот человек давно уже превратился едва ли не в символ беспомощности российской милиции перед лицом организованной преступности. Высоким чинам МВД оставалось лишь разводить руками: загадочный киллер, равно также и те, кто за ним стоит, объективно оказались сильней.
Во всяком случае — пока. А милицейский генерал тем временем подвел свое выступление к главному тезису:
— …мы, органы правопорядка, должны активизировать борьбу с организованной преступностью. В преддверии президентских выборов обострившаяся криминогенная ситуация может быть использована и в политических целях, и тогда…
Что произойдет в случае прихода к власти левых, милицейский начальник объяснил довольно завуалированно. Тем не менее его поняли все: неизбежна серьезная пертурбация и в МВД, и в РУОПе, и в ФСБ, а то и полная реорганизация этих структур. А тогда и те генералы, что ныне заседают в высоком президиуме, и те, что внимают выступающим в зале, и те, которые тут отсутствуют, — почти все они лишатся чинов, кабинетов, служебных лимузинов, правительственных кормушек и льгот. Уже не действующими генералами, а старыми пердунамипенсионерами будут выращивать на своих шести сотках в ближнем Подмосковье георгины да пописывать мемуары…
Последним выступал представитель Совета Безопасности. Видимо, серьезность проблемы оргпреступности наконец осознали и в Кремле.
Невысокий, плотный мужчина с желтыми, словно стеклянными глазами, мосластыми кистями рук и удивительно маленьким лбом буквально вбивал в слушателей гвозди коротких, рубленых фраз:
— Вы должны осознать, что преступник, бандит, убийца — это уже не человек. Тот, кто встает на путь преступлений, тем самым вычеркивает себя из общества. Меньше либерализма, больше жесткости. Никакой жалости, никакого снисхождения. Борьба должна быть беспощадной. В ваших руках будущее страны… — Послюнявив палец, желтоглазый перевернул страничку текста, и во время краткой паузы многие, наверное, подумали — куда убедительней прозвучали бы слова не о «будущем страны», а о личном будущем слушателей. А докладчик тем временем продолжал: — От вас и только от вас зависит, каким это будущее станет…
Вскоре объявили получасовой перерыв. Слушатели поднялись и потянулись в вестибюль обсуждать и комментировать услышанное.
Слова представителя Совета Безопасности были встречены благосклонно и сочувственно всеми без исключения. Получалось, что картбланш на борьбу с бандитами давался на самом что ни на есть высоком уровне.
«Бандит — это не человек». А коли так — с ним можно делать все что угодно, невзирая на закон, лишь бы шло на пользу дела.
Но, наверное, никто из присутствующих даже не подумал, что, несмотря на тяжелую криминогенную обстановку, законы еще никто не отменял. Равно и презумпцию невиновности. «Преступником, бандитом и убийцей» любого человека может назвать лишь суд…
В светлом кабинете, обставленном с казенной административной строгостью, соответствующей большинству государственных учреждений бывшего Советского Союза, царила абсолютная тишина. Изредка ее нарушал скрип вертящегося кресла да шелест перекладываемых бумаг.
Высокий, представительный мужчина с короткой стрижкой, круглым лицом и редкими, крепкими желтоватыми зубами, расположившись за письменным столом, сосредоточенно читал содержимое толстой папки. Видимо, изучение служебных документов настолько захватило его, что он даже забыл об оставленной в пепельнице сигарете, дотлевшей почти до фильтра.
Под потолком неподвижно висел сизый табачный дым. Обратив на него внимание, мужчина недовольно поморщился. Опершись ладонями о крышку стола, поднялся и медленно направился к окну, занавешенному гардинами цвета гнилой вишни. Повозившись со шпингалетом, он отворил форточку. Вместе с потоком свежего воздуха кабинет наполнился звуками автомобильных клаксонов, шумом моторов и многоголосием пешеходов, проходивших по Шаболовке.
Хозяином кабинета был офицер московского РУОПа Олег Воинов, старший поисковой группы, созданной для поимки Солоника.
Воинов недавно прибыл с высокого совещания. Благодаря обилию полученной информации настроение его заметно поднялось, и даже естественная
