довольны. Главное, чтобы все были друг другом довольны, не правда ли?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Над Москвой зависло тяжелое свинцовое небо. Порывистый октябрьский ветер шуршал влажными жухлыми листьями, проносил над крышами домов низкие рваные облака, гремел наружными жестяными подоконниками, и от всего этого поневоле делалось тоскливо и неуютно. С самого утра накрапывал мелкий, нескончаемый дождь.
Таким же серым и безрадостным было настроение Сергея Свечникова. Поездка в Курган, на которую он так рассчитывал, обернулась полным провалом. Как выяснилось уже тут, в Москве, Рыжий был насмерть сражен автоматной очередью и теперь с номерочком на ноге лежал в морге курганской областной больницы. Укол был захвачен руоповцами, под усиленной охраной перевезен в Москву, и теперь из него вовсю выбивали показания.
Последнее обстоятельство беспокоило бригадира больше всего. Конечно же, Укол пользовался репутацией нормального пацана, и Свечникову не раз приходилось бывать с ним в разных передрягах, но ведь под беспредельным мусорским прессом и не такие ломались! Да и время теперь мерзкое: ни в ком нельзя быть уверенным…
Бригадир, лежа на кровати в спальне своей квартиры, лениво листал глянцевый автомобильный каталог. Это занятие обычно успокаивало его, но теперь до желанного умиротворения было далеко. Мысли лихорадочно блуждали, перескакивая с ненавистного Македонского на слово, данное им законнику Крапленому, с Крапленого — на поездку в Курган, с поездки — на Укола, повязанного мусорами, и от этих мыслей Свечников совсем приуныл и затосковал.
Его размышления прервал телефонный звонок. Швырнув каталог в угол, Свеча взял трубку мобильного.
— Алло?
Звонил Миша Лукин.
— Ну что, оклемался? — судя по тону старшего из братьев, он был недоволен результатами курганского вояжа, и весьма.
Бригадир переложил трубку в другую руку.
— У нас в Кургане такие дела, — угрюмо начал он, немного придя в себя. — Рыжего мусора вальнули, Укола повязали, я…
— Так я в курсах, базар не по телефону, — перебил его Лукин. — Давай, подгребай к нам. Через час у мотеля, где всегда собираемся — понял?
Возражать старшому не приходилось, и Свеча, прекрасно понимая, о чем будет базар, механически сунул мобильный телефон в карман, проигрывая в уме возможные дебюты беседы. Он знал, и знал прекрасно: после всего, что произошло в Кургане, братья Лукины наверняка обвинят его во всех мыслимых и немыслимых грехах. И конечно же не ошибся…
Зал небольшого загородного ресторанчика был пуст и от этого выглядел немного больше, чем на самом деле. Ни бармена, ни официантов не было если урицкие приезжали для деловых бесед, обслуга, как правило, испарялась.
Миша Лукин, сидя за столиком, встретил Свечникова неприязненным взглядом.
— Ну что, офоршмачился? — едва поздоровавшись, спросил он.
Бригадир с тяжелым вздохом опустился на стул. Более всего теперь ему не хотелось вспоминать о поездке.
— Ну рассказывай, рассказывай, Свеча, — процедил Лукин-старший с издевательским сочувствием. — Расскажи, почему нашу братву мусора так легко приняли?
— Случайность вышла, — принялся оправдываться бригадир, прекрасно понимая, что оправдания вряд ли прозвучат убедительно.
— Случайность, говоришь? — недоверчиво улыбнулся Миша. — Одного повязали, другого — завалили… Один ты остался. И теперь приехал сюда и долдонишь: «Случайность, случайность»…
— Пацаны сами во всем виноваты. Едва только менты на тачках подскочили, они сразу волыны достали и — палить. Может, все и обошлось бы.
— Так ты же у них за старшого был, — напомнил Лукин. — Значит, ты за все в ответе. Почему не упредил? Почему позволил?
Свеча обстоятельно рассказал о курганской поездке. Миша слушал, лишь изредка перебивая вопросами: «а почему это вы сразу не уехали?..» «а кто стукануть мог?..» «а с чего это в Кургане московский РУОП появился?»
— Про московских мусоров я и сам ничего не знаю, — честно признался Свечников, взглянув в глаза собеседнику. Тот невольно поежился, потому что во взгляде этом читалась неприкрытая ненависть. — Мы думали, кого из родственников этого сучонка в заложники взять, чтобы Македонский нарисовался. Смотрим — тетка какая-то, вроде из его квартиры. Ну, я к ней, а тут — менты откуда ни возьмись.
— И ты один спасся? — ледянящим шепотом поинтересовался собеседник. А пацанов мусорам на раздербан оставил, да?
— Так мне что? Все сейчас бросить и бежать на Шаболовку сдаваться?! вспылил бригадир.
Приговор Лукина-старшего был таковым:
— Короче, ты лоханулся, Свеча. Будь мужчиной и признайся, что сам во всем виноват. Я сегодня утром с пацанами из твоей бригады тер, так они, знаешь, чего считают? — Не дождавшись ответа, продолжил: — Будто бы это ты Укола подставил.
— Да какой подставил? Чего ты пургу гонишь? Укол теперь в мусарне. Как знать, может быть, он теперь и на тебя псам показания дает!
— Значит, ты подставил не только Укола, но и всех нас. И меня в том числе. — Казалось, старшого трудно было чем-то смутить.
Одно было очевидно: братья не преминут записать курганскую поездку в минус Свечникову. Набор обвинений стандартный: подставы, неумение руководить людьми, вплоть до явного предательства. И впрямь: зачем допускать усиление авторитета этого человека, если подвернулся столь удачный случай опустить его авторитет?
— Ладно, такие вещи с каждым могут случиться, — неожиданно примирительно произнес Лукин. Но по интонациям Свеча понял, что тот явно кривит душой. — Хорошо хоть ты вернулся. Короче, бери своих пацанов, завтра поедешь на «стрелку» с березовскими по поводу того лоха, которого мы с ними сообща крыли. Но учти, Свеча: если опять косяков напорешь, больше прощать тебя не будем. Или поломаем на хрен, или пойдешь простым быком хотя бы к Удавке. Я сказал, ты слышал…
Не прощаясь, Михаил Лукин пружинисто поднялся и направился к выходу, оставив Свечникова в глубоком раздумье…
Правильно говорят: уж если человеку не фартит, то не фартит во всем. После неудачной поездки в Курган Сергей Свечников с головой окунулся в мутную полосу невезения.
В день объяснения с Лукиным-старшим у него сломалась машина. Роскошный джип «Митцубиси-Паджеро» пришлось загнать на станцию техобслуживания, а самому пересесть за руль разбитой бригадной «девятки», тачки, от которой бригадир давно уже отвык. Вечером, желая отдохнуть и расслабиться, бандит снял на остановке какую-то малолетнюю телку. Отправив ее в половине второго ночи домой, выяснил, что та украла из кармана куртки триста баксов и десять миллионов рублей. Деньги, конечно, не Бог весть какие, но Свеча окончательно рассвирепел.
Он долго не мог заснуть: ворочался, несколько раз поднимался, шел на кухню, выкуривая по две сигареты за раз. Нашел в холодильнике немного водки, залпом, не закусывая, выпил. В ту ночь спиртное не брало Свечникова.
Во всех неприятностях, столь внезапно свалившихся на его голову, он уже однозначно винил Солоника. Получалось, что из-за подонка Македонского вальнули Рыжего, из-за него же арестовали Укола. Из-за этого негодяя Лукинстарший смотрит на него, бригадира, волком. Даже в том, что какая-то московская блядь украла у Свечи деньги, виноват, конечно, этот тип.
— Суча-ара! — с ненавистью шептал Свечников, прижимаясь горячим лбом к влажному оконному стеклу кухни. — Попадешься ты мне…
Свеча заснул, когда за окном начало сереть. Сон его был беспокойным, тяжелым и мучительным. Проснулся он от звука будильника: белая коробочка со светящимся циферблатом настырно тренькала, напоминая, что сегодняшний день будет особенным.
Неяркое октябрьское солнце лениво переваливалось за острые хребты крыш, и в его тусклых лучах панорама города чем-то неуловимо напоминала хребет какого-то доисторического животного.
День обещал быть трудным. От исхода «стрелки» с березовскими в его жизни зависит слишком многое.
Многое, если не все…
«Стрелка», или деловая встреча, в жизни российского бандита — явление столь же заурядное, сколь, наверное, «прессовка» задержанного у поганого мента или судебное заседание для прокурора.
«Стрелка» может назначаться по любому значительному или не очень значительному поводу.
«Пробивают», допустим, фирму. Хозяин сказал, кто его кроет, и тут для проверки назначают «стрелку» его «крышникам». Перетерли культурненько, вежливо попрощались и по коням.
«Стрелка» может кинуть, чтобы «развести рамсы», то есть решить какую-то непонятку, возникшую между пацанами.
На «стрелке» решаются вопросы войны и мира, совместного раздербана фирм и банков, раздела и передела сфер влияния.
Нередко подобные встречи заканчиваются тотальным взаимным истреблением — в том случае, если пацаны, вопреки существующим нормам бандитского этикета, привозят с собой стволы и гранаты.
Во всяком случае, отправляясь на «стрелку» с представителями любой другой бригады, можно ожидать чего угодно: от приятных известий и дружеских бесед до пули в живот.
«Стрелка» с березовскими, на которую братья Лукины послали Свечу, назначалась по весьма серьезному финансовому вопросу. Несколько месяцев назад и березовские, и урицкие вложили в одну серьезную фирму большие деньги. Естественно, из общаков. Вскоре братья, обладавшие сверхъестественным коммерческим чутьем, свои деньги забрали, ничего не заработав на бизнесмене, а березовские почему-то оставили. В результате фирма прогорела, и бандиты понесли убытки.
Видимо, березовские посчитали, что их косвенно подставили урицкие, и решили «развести рамс» на встрече, назначенной на окраине города, у небольшого придорожного кафе.
До полудня Свечников собирал по пейджеру свою бригаду. В час дня во дворе заброшенной стройки подробно инструктировал пацанов, распределял роли на будущей встрече:
— Короче, так: едем на двух тачках. Эти тачки стволами не заряжаем. А вот ты, Кондрат, — кивнул он пацану, который после смерти Рыжего занял его место оружейника, — берешь трех пацанов с «Калашниковыми» и «лимонами», становитесь в укромном месте и ждете. В случае чего подкатываешь и кроешь
