Жизнь вдали от родного дома имеет свои преимущества, и Саша, любивший блядовать не меньше, чем многие из его коллег брать взятки и вытряхивать содержимое карманов подобранных пьяниц, вскоре уяснил для себя основную ценность такой жизни. Большой город, где нет ни родных, ни знакомых, давал замечательную возможность заняться любимым делом — траханьем телок. Тем более что приволжские бабы выглядели куда более свежими и незатасканными, нежели курганки.
Естественно, это увлечение курсанта «вышки» не могло не укрыться от милицейских педагогов, и вскоре Александр Солоник с отрицательной характеристикой был отправлен домой.
Пришлось возвращаться на родину. Безусловно, моральный разложенец вынужден был уйти из милиции. Курганское милицейское начальство в ответ на полученную из Горького «свинью» отправило туда рапорт: такой-то в органах внутренних дел больше не числится.
Но крест на милицейской службе тем не менее поставлен не был. После недолгой работы в автоколонне Солонику вновь предложили надеть погоны: на этот раз во вневедомственной охране. Впрочем, и там он прослужил недолго. После очередного скандала (естественно, с участием телок) ему пришлось снова уйти из системы МВД. На этот раз — навсегда…
Как ни странно, но бывший мент быстро нашел себя на другом поприще на городском кладбище. Работа землекопа в «Спецкомбинате» таила в себе немало преимуществ, главным из которых был высокий и относительно стабильный заработок. Телки в его однокомнатной квартире менялись чаще, чем автокатафалки у ворот кладбища.
Возможности постепенно сравнивались с желаниями. Точнее, наоборот: желания с реальным положением дел. Саша купил машину, пусть «жигуль», пусть подержанный, зато свои. Потихоньку обставил квартиру, доставшуюся в наследство после смерти одного из родственников. А главное — вел тот образ жизни, который считал для себя вполне приемлемым и который ему, естественно, нравился. Он регулярно тренировался в спортзале, выезжал на природу с приятелями, гонял на собственной тачке по ночному Кургану. Не стоит и говорить, что молодые жительницы города по-прежнему оставались далеко не последним пунктом его жизненной программы.
А тучи над головой Солоника тем временем сгущались, и он даже не мог предугадать, насколько серьезно…
Однажды в спортзале, где Саша регулярно занимался атлетизмом, к нему подошел молодой человек, представившийся старшим следователем ГУВД. Небрежно продемонстрировав молодому человеку служебные корочки и вспомнив о милицейском прошлом завсегдатая спортзала, мусор без обиняков предложил Солонику стать внештатным сотрудником милиции, иначе говоря — стукачом.
Естественно, ответ был категорически отрицательным. Солоник заявил, что с ментовкой в его жизни покончено, что быть стукачом противно его убеждениям. А чтобы до мусорского следака побыстрей дошло, предложил тому отправляться подальше. Кладбищенский землекоп был оставлен в покое, но до поры до времени. Разобиженный следователь затаил злобу, видимо, поклявшись продемонстрировать полноту собственной власти, и оказался на редкость мстительным. Спустя несколько недель гр. Солоник А. С. получил повестку в городскую прокуратуру, где Саше было предъявлено обвинение сразу же в четырех изнасилованиях, якобы совершенных им год назад. Актов медицинского освидетельствования в уголовном деле не оказалось, так же, как очных ставок и прочих процессуальных формальностей, но из здания городской прокуратуры Солоник вышел уже не простым гражданином, а подследственным.
А дальше был самый гуманный в мире советский суд, на котором у него не было ни грамотной защиты, ни серьезного алиби (какое алиби через год?). Зато у судьи, толстой, дебелой тетки, открылось вполне понятное женское сочувствие к «потерпевшим» и пресловутое «внутреннее убеждение», стоившее подследственному по статье 117 частям II, III восьми лет лишения свободы с отбыванием срока наказания в колонии усиленного режима.
Солоник, подогреваемый чувством собственной правоты, бежал прямо из зала суда и, грамотно обманув преследователей, скрылся в неизвестном направлении. Впрочем, спустя несколько месяцев он всплыл в Тюмени, где и был задержан милицейскими операми.
Состоялся еще один суд. На этот раз за побег Саше навесили дополнительно еще четыре года, и он с клеймом мусора, залетевшего за «решки» по «мохнатке», то есть за изнасилование, был отправлен в один из многочисленных лагерей Пермской области.
Естественно, с таким букетом неподходящих для зоны качеств Солонику пришлось несладко. Зона была не «красная», а «черная» — то есть масть там держали блатные. Они и приговорили его к «петушатнику»: после ритуального «опущения» новый зек, по мнению истинных хозяев зоны, должен был пополнить ряды Светок, Танек, Машек, Клавок и прочих изгоев лагерного мира.
Первая же попытка загнать его в «петушатник» провалилась с треском: Саше это стоило семнадцати шрамов на голове, сотрясения мозга и обширной гематомы, но он отстоял себя. Как ни странно, блатные пострадали сильнее: несколько нападавших с переломами рук и ног были доставлены на «крест», то есть в медсанчасть, а «смотрящий» зоны за то, что не сумел привести приговор в исполнение, был разжалован в «мужики».
Вскоре Солоник был переведен от греха подальше в Ульяновскую «восьмерку», ИТК 78/8. Непонятно, каким образом он попал в поле зрения некой загадочной, но, судя по всему, могущественной структуры. Равным образом непонятно, чем именно заинтересовал ее, но вскоре состоялась встреча с ее представителем. Тот без обиняков предложил зеку побег, но в обмен на свободу Саша должен был отдать себя в полное распоряжение этой самой структуры.
Тогда Солоник подумал, что на него вышла «контора», то есть вездесущий и могущественный КГБ, но он ошибался: это была не «контора», а нечто похуже.
Терять осужденному менту, который не сегодня-завтра обречен получить заточку в печень, было нечего. Александр, которому предстояло «откинуться» аж после двухтысячного года, принял предложение. Он вновь бежал, и побег оказался удачным, потому что план побега был разработан специалистами и на воле его уже ждали. Но с тех пор душа и тело беглеца были внесены в реестр этой самой загадочной структуры (он и сам не знал, какой именно). Так Солоник, купивший спасение столь дорогой ценой, сделался заложником собственной свободы.
Он понял это спустя несколько месяцев — в специальном тренировочном центре в Казахстане. Там его вместе с несколькими десятками других (большинство из них было с уголовным прошлым) готовили по ускоренной и усиленной программе. В нее входили акции по физической ликвидации, которые никогда не будут раскрыты, производство взрывчатых веществ, казалось бы, из совершенно безобидных вещей, вроде тех, что продаются в магазине «Бытовая химия». А еще — изготовление одноразовых глушителей из подручных материалов: от картона до капустной кочерыжки, методика установки и пользования прослушивающими устройствами, основы слежки и конспирации, театральная гримировка, прикладная медицина. Вдобавок ко всему — курс атлетизма, изматывающие кроссы, полоса препятствий, стрелковый тир, спецкурс по вождению автомобиля.
Там, в Центре подготовки, состоялась его первая встреча с немолодым уже начальственного вида мужчиной, известным под псевдонимом Координатор. Судя по всему, он и стоял за кулисами этой загадочной и могущественной организации. Состоялась долгая, утомительная беседа, и Солоник так до конца и не понял, чего от него хотят.
«Александр. Сергеевич, скажите, вам нравится, когда вас боятся? спросил тогда Координатор, испытующе глядя на недавнего узника ИТУ. — Ну вспомните — может быть, в школе, может быть, в армии или потом, в милиции. Или в Ульяновской ИТУ. Ваше имя внушает страх — пусть не слишком сильный, но все-таки страх. Вас сторонятся, с вами не хотят встречаться даже взглядом, и прежде чем что-нибудь вам сказать, люди долго думают. Приятно?»
Тогда он, человек, лишенный прав, человек вне закона, который имеет лишь обязанности перед теми, кто даровал ему свободу, не понимал зсей глубины этих заданных ему вопросов. Не знал, естественно, и ответов на них.
«Это дает ощущение собственной значимости, — со странной улыбкой резюмировал тогда Координатор, — чувство независимости. Скорей, даже не чувство, а иллюзию. Она защищает, создает невидимую оболочку. При этом вы сильно возвышаетесь в глазах окружающих…»
Страх имеет свою цену. Солоник понял это лишь через несколько лет, после окончания курса спецподготовки, где и его, и таких же, как он, курсантов, натаскивали для физического устранения лидеров российского криминалитета.
Первые выстрелы прозвучали в Тюмени — Саша на удивление легко завалил двух местных авторитетов, после чего сразу же выехал в Москву. Куратор, безусловно, бывший чекист, приставленный к нему в качестве инструктора, оперативного руководителя и соглядатая одновременно, готовил Солоника к очередным отстрелам грамотно, не спеша и с толком. За короткий срок от руки киллера пали влиятельный вор в законе Валерий Длугач, известный также как Глобус, его правая рука Владислав Абрекович Выгорбин (он же Бобон), несколько авторитетов рангом пониже.
Видимо, теневая структура, стоявшая за этими загадочными убийствами, готовила из Александра Македонского (получившего это странное на первый взгляд прозвище за умение стрелять с обеих рук) не только киллера, но и настоящее пугало преступного мира, эдакую «крошку Цахес». Он был нужен не столько в качестве ликвидатора, сколько в образе «бича Божьего». Саша понял это позже, когда на него стали вешать убийства едва ли не всех преступных авторитетов Москвы. Куратор готовил его к убийству Отари Квантришвили, но вскоре «исполнение» хозяина «Ассоциации XXI век» было по непонятным причинам отложено. Тем не менее Отарика убили грамотно и профессионально. Уже потом, спустя несколько месяцев, это убийство навесили на него так же, как завал нескольких серьезных московских авторитетов и влиятельных воров в законе.
Так уж получилось, что вскоре Солоник вплотную сошелся с шадринскими: с середины девяностых эта преступная группировка стала в Москве притчей во языцех, грозой и ужасом столицы. Точно так же, как в свое время люберецкая или чеченская.
Как ни странно, но сотрудничество профессионального киллера с шадринскими стало выгодным всем без исключения. Теневой структуре, которая стояла за Александром Македонским, поскольку агент-ликвидатор вроде бы занимал в преступном мире Москвы определенную нишу. Это отлично маскировало Солоника под наймита оргпреступности, и заказные убийства можно было списать на бандитов. Ну а в случае провала агента теневая структура автоматически выводилась из-под удара. Шадринским контакты с Сашей тоже в плюс, потому что присутствие в «бригаде» столь серьезного человека придавало ей вес, да и стрелком он действительно был от Бога. Ну а самому Солонику — потому, что заказ на «исполнение» зачастую дублировался и Куратором, и шадринскими бандитами, от которых киллер, естественно, получал деньги (как, например, за ликвидацию того же Бобона).
Жизнь текла своим чередом, и Саша волейневолей проникался мыслью, что он наконец-то пришел к соответствию умозрительного и реального, возможностей и желаний. Правда, подсознательно он понимал: никакая пролитая кровь не остается безнаказанной, и человек, вступивший на путь заказных убийств, рано или поздно сам рискует быть «заказанным» и получить пулю в затылок. Да и сколько веревочке ни виться, а конец всегда будет. Киллер был далеко не так глуп, чтобы не осознавать справедливость столь банальных утверждений, но старался отгонять от себя эти мысли. К тому же разум — гибкий утешитель: не я «исполню», так кто-то другой. Вон она, целая структура под меня работает!
Да и судьба больше не оборачивалась к нему задом. Наоборот, тащилась за ним с покорностью восточной рабыни. Роскошные тачки, несколько квартир по Москве, круизы по экзотическим курортам, красавица Алена — женщина, к которой он возвращался всегда, какими бы бурными ни были его приключения на стороне. А главным оставался все-таки тот самый страх, который внушало его имя…
Как известно, жизнь изменчива и непредсказуема, а судьба, еще вчера так благоволившая к Македонскому, неожиданно отвернулась от него и, как показалось тогда, — навсегда…
В октябре 1994 года Солоник с одним шадринцем по фамилии Монин прогуливался в районе Петровско-Разумовского рынка. Он готовился «исполнить»
