гэбэшника вновь стал будничным. — Обратите внимание на описание татуировок, на некоторые черты биографии… Вот отсюда, — тонкий ломкий палец куратора уперся в последний абзац, — Титенков Иван Иванович крайне недоверчив, постоянно ездит с охраной из одного-двух человек. Понятно?
— Поня-ятно, — протянул Саша, уже прикидывая будущие действия. — Способ ликвидации?
— Сообразно ситуации, выбирайте сами, — поморщился гэбэшник, как может морщиться человек, чем-то явно брезгующий. — Максимум осторожности. Будете жить там на трех квартирах. Одна — основная, две другие — запасные варианты. В случае форс-мажора немедленно переходите с одной на другую. Квартиры уже сняты на подставных лиц. Помните, вас постоянно будут подстраховывать и… — он выразительно взглянул на недавнего курсанта спеццентра, — и контролировать. Легенду вы знаете. В случае, если о вас наведут справки, все совпадет. Ну, желаю удачи…
Спустя полчаса, когда гэбэшник покинул конспиративную квартиру, на столе перед ликвидатором лежали билеты до Тюмени, деньги — довольно приличная сумма, ключи от квартир и чистый паспорт на фамилию гражданина Максимова, но с его, Сашиной, фотографией.
— Сообразно ситуации, — процедил Солоник сквозь зубы, вспоминая гладенького, аккуратненького гэбэшника, как тот брезгливо поморщился при вопросе о способе ликвидации. — Только и можете, что чужими руками жар загребать. Коз-злы…
Ресторан «Красный мак» пользовался в Тюмени репутацией достаточно незавидной. И не потому, что обслуга вела себя по-хамски, а повара — из рук вон плохи, метрдотель неприступен и официанты немилосердно обсчитывали. Не потому даже, что вечером в ресторан было трудно попасть. Как раз наоборот: кухня «Красного мака» отличалась даже некоторой изысканностью, сервировка — как в лучших домах, официанты вежливы до приторности, а гардеробщик, едва заметив уважаемого завсегдатая, сразу же выбегал из-за стойки гардероба, профессионально подставляя руки под небрежно сброшенное пальто, и походя сообщал, какие проститутки сегодня за столиками и как они соскучились по дорогому гостю.
Тем не менее даже состоятельные, по местным понятиям, граждане предпочитали не ходить в «Красный мак», особенно в выходные дни по вечерам, потому что в городе всем, от мала до велика, было известно: «Красный мак» — типично бандитский кабак.
Есть заведения, где собираются преимущественно нефтяники да геологи, есть рестораны, любимые фарцовщиками, недорогие вечерние кафе, где коротает время безденежное студенчество… Почему бы не быть своеобразному клубу для бандитов? Как ни крути — тоже профессия, трудная, нервная и куда более опасная, чем у геологов, нефтяников и фарцовщиков, не говоря уже о студентах…
В тот погожий вечер «Красный мак» был заполнен меньше чем наполовину — видимо, часть постоянных посетителей отдыхала в других местах или занималась профессиональной деятельностью. Приятная полутьма, кабацкие лабухи, настраивающие свои инструменты на подиуме, хрустящие накрахмаленные скатерти, вышколенные официанты в белоснежных рубашках и бабочках…
Саша сидел у окна лицом к выходу. Он проводил в «Красном маке» уже второй вечер — вчера сидел тут же. Позиция была выбрана на редкость удачно: в полутьме никто не мог рассмотреть его лица, зато он сам не пропускал ни одного входящего и выходящего. Солоник уже внимательно осмотрел зал — какая-то компания подвыпивших мужичков, попавших сюда явно по ошибке, несколько коротко стриженных мужчин атлетического сложения с ничего не выражающими лицами, пара молоденьких телок, неумеренная косметика и вызывающие мини-юбки которых не оставляли сомнений относительно их ремесла…
Никого, похожего на Ржавого, не было ни вчера, ни сегодня — равно как и людей, которые, согласно словам куратора, должны его прикрыть в случае форс-мажора.
Подошел официант. Саша, для приличия полистав меню, заказал салат, бифштекс и минералку.
— Что пить будем? — развязно спросил «халдей».
— Я же сказал — боржоми.
Официант едва заметно улыбнулся — в его понимании слово «пить» имело однозначный смысл, без всяких разночтений.
Тем временем лабухи настроили инструменты, и негромкий гул зала прорезал надтреснутый голос вокалиста, многократно усиленный динамиками:
— А теперь для нашего дорогого гостя Вити, недавно вернувшегося в родные края, прозвучит его любимая песня…
Зафонил микрофон, душещипательно всхлипнула электрогитара, и кабацкий менестрель, сжимая шейку микрофона, трагически зашептал:
Это было давно, это было весной,
Шел этап, окруженный штыками.
На разъезде одном я увидел ее
Полных слез голубыми глазами.
И, увидев этап, к нам она подошла,
Подарила платочек шелковый.
И на этом платке было несколько слов.
Плакал фраер — то было не ново.
Вскоре вернулся официант, молча поставил заказанное и удалился.
Саша взглянул на часы — половина восьмого. Кабак закрывается в одиннадцать, значит, придется бесцельно сидеть тут до самого закрытия.
Бесцельно ли?
От него сие не зависит. Правильно говорят: хуже всего — ждать и догонять.
Покончив с ужином, Солоник откинулся на спинку кресла, бросив осторожный взгляд в сторону выхода: новые клиенты не появлялись, и из зала никто не выходил.
А лабух на подиуме продолжал надрываться под лязг тарелок и слезные рыдания электрогитары:
И писал ей тогда:
«Здравствуй, Валя моя,
Здравствуй, Валя моя дорогая!
Я разбойник и вор. Срок большой у меня,
Ждет меня уж могила сырая!»
Неожиданно Сашу словно что-то кольнуло. Такое ощущение может быть у человека, осознавшего, что за ним осторожно, скрыто следят.
Отключившись от песни, он осторожно обернулся направо: из полутьмы зала на него уставились чьи-то глаза, но рассмотреть, кто именно за ним наблюдает, было невозможно из-за царившей в зале полутьмы.
Неожиданно над самым ухом послышался хрипловатый, словно простуженный голос:
— Привет, братан…
Саша поднял голову — перед ним стоял высокий атлет лет двадцати пяти: квадратные кулаки, коротко стриженная шишковатая голова, кожаная куртка, спортивные штаны с красными лампасами. Короче, типичный «бык» из какой-нибудь местной бригады.
— Добрый вечер, — поздоровался Солоник, жестом приглашая «быка» присесть.
— А я за тобой уже второй день наблюдаю, — сообщил тот.
— И чего высмотрел?
— Да ничего… Странный ты мужик. Сидишь один, водяру не пьешь, телок не снимаешь… На командировочного не похож, да и не бывают они тут. Наверное, тебе что-то надо. Не минералку же сюда пить пришел?
— А если и надо? — Солоник невозмутимо подлил себе боржоми.
— А если надо, то говори, — не отставал «бык». — Ты хоть знаешь, что это за кабак?
— Знаю. Братва тюменская тут собирается. — Казалось, Сашу было трудно чем-то смутить.
— А откуда?
— В Кургане рассказывали… Оттуда и приехал.
— А кто ты такой будешь? Бизнесмен? Пацан? — допытывался «бык».
— Для тебя что, все люди на бизнесменов и пацанов делятся?
«Бык» насупился, засопел.
— Вот что: давай-ка ты «поляну» накрой, да перетрем, чо тебе тут надо…
Саша подозвал официанта и, достав из внутреннего кармана пресс крупных купюр, предложил новому знакомому — давай, заказывай.
Когда на столе появились коньяк, мясо и фрукты, «бык» явно приободрился. Недавняя настороженность сменилась покровительственной снисходительностью, но Саша продолжал вести разговор вокруг да около, пока не говорил о цели своего визита и, цедя минералку, наблюдал за соседом по столу.
Тот жадно, по-свински чавкал, скреб ложкой по тарелке с нелепой надписью «общепит», с неприятным тянущим звуком лакал армянский коньяк. В Саше росло непреодолимое отвращение.
Наконец, довольно икнув, «бык» спросил в лоб:
— Так чо тебе в Тюмени надо?
Саша начал издалека.
Назвался своим настоящим именем, сообщив все, как его учили: да, нечего скрывать, он бывший мент. Подставили — бежал из зала суда, поймали и на пермскую зону.
— И как тебя там не опустили? — искренне удивился «бык».
— Пробовали. Не получилось. Там «смотрящим» Корзубый был, а когда не вышло на меня наехать, убрали его со «смотрящих». Ты справки наведи, поинтересуйся, какой там хипеж был, — посоветовал Солоник.
— Наведу, — пообещал собеседник. А Саша продолжал гнуть свою линию.
После того хипежа его перевели в ульяновскую «восьмерку». Бежал, шифровался, уходил от мусоров — скентовался с курганской братвой. Те приняли его, простив ментовское прошлое. Пацаны серьезные, боевые, но выхода ни на кого из авторитетов не имеют. Нет таких в Кургане. В общак чей лавье сливать, чьим именем крыться, если что? Вот его и послали сюда в качестве полномочного представителя… Если уважаемый собеседник желает, пусть передаст местной братве, чтобы те ему, Саше Солонику, стрелку кинули — перетереть.
