Очаровательный румянец окрасил щеки Джиллиан, однако она никак не отозвалась на замечание Ричарда и продолжала:
— Лели Форестер считает вас загадочным. Она подозревает, что у вас есть какая-то глубокая, сокровенная тайна.
— Постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы не разочаровать леди Форестер. К тому же я предпочитаю, чтобы во мне видели хранителя сокровенной тайны и ничего не знали об истинных обстоятельствах моей жизни, весьма скучных и обыденных. — Шелбрук снова повернулся к картине. — Кстати, художник, создавший это полотно, безусловно, хранит немало тайн. И все они, несомненно, сокровенные.
— Несомненно. — Джиллиан изучала полотно с критическим видом человека, которому дано отличать хорошее от плохого в искусстве, а Ричард искоса наблюдал за ней. — Здесь много страсти. Не сдерживаемой ничем. Страсти, порожденной любовью к жизни. Покоряющей. Почти неотразимой. Я полагаю, у этого художника большое будущее.
— Вы так думаете?
Джиллиан задумчиво кивнула. Она на полголовы ниже его ростом, фигура у нее более пышная и соблазнительная, чем ему раньше казалось, но ведь он никогда не стоял рядом с ней. Он познакомился с Джиллиан до того, как она вышла замуж, а тогда она была юной девушкой — только-только со школьной скамьи.
Теперь перед ним женщина в самом расцвете классической английской красоты: золотистые волосы, нежная белая кожа. И женщина умная, что делает ее еще более привлекательной. Женщина, способная привлечь внимание любого мужчины. Даже обладающего сокровенными тайнами.
— Мне понравилось, что вы сказали об этой картине. О душе Бога.
— Я мало разбираюсь в искусстве, — ответил он, пожав плечами.
— Но вы чрезвычайно проницательны.
— Вовсе нет. Я, например, даже отдаленно не в состоянии предположить, в чем может состоять ваше деловое предложение.
Раскованность Джиллиан исчезла в мгновение ока. Подняв голову, она посмотрела Шелбруку прямо в глаза, однако он ясно видел, каких усилий ей стоит набраться смелости, чтобы заговорить.
Набрав побольше воздуха, Джиллиан наконец решилась.
— Мне нужен муж. Я непременно должна выйти замуж в ближайшие два месяца. — Голос ее звучал твердо, взгляд казался уверенным. — Я считаю, что вы мне подходите.
Шелбрук, лишившись дара речи, стоял и смотрел на Джиллиан как потерянный минуту или две, прежде чем выговорить:
— Вы хотите выйти за меня замуж? За меня?
— Да, за вас, — ответила она — правда, уже менее твердым голосом. — Милорд, окажете ли вы мне честь стать моим мужем?
Глава 2
— Вашим мужем?
Абсурдность этого ничем не подготовленного предложения потрясла Шелбрука. Он расхохотался и смеялся долго и громко.
— Здесь нет ничего смешного, — с обидой произнесла Джиллиан. — Я ожидала какой угодно реакции на свое предложение, но только не смеха, милорд.
— Ричард.
Он фыркнул и вытер увлажнившиеся от смеха глаза.
— Ричард?
— Это мое имя. Мужчину, за которого женщина собирается замуж, она должна называть по имени.
Мысль о том, что эта в высшей степени соблазнительная женщина предлагает ему… Шелбрук изо всех сил старался сдержать новый приступ веселья.
— Перестаньте, прошу вас. Я говорю совершенно серьезно. Должна заметить, что ваше поведение меня тревожит. Сначала улыбка, потом смех мужчины, который до сих пор ни в чем подобном не был замечен.
— Я не смеюсь и не улыбаюсь, особенно в обществе, только потому, что не хочу стать добычей женщин, готовых пренебречь состоянием моих финансовых дел в обмен на мой титул. Кроме того, я не столь уж непривлекателен и давно понял, что одного этого достаточно, чтобы завоевать внимание жаждущих выйти замуж особ женского пола. — Он усмехнулся и покачал головой. — Но вы, так сказать, слеплены из другого теста. Я нахожу вашу смелость весьма интригующей.
— Но я…
— И вашу решительность тоже. Притворно робкие, кокетливые ужимки не для вас. Прямо к сути дела! Я восхищен! — Он шагнул к Джиллиан, все еще усмехаясь. — Что во мне привлекло вас, Джиллиан?
— Леди Джиллиан.
Широко раскрыв глаза, она попятилась.
— Джиллиан, — повторил он твердо. — С моей нареченной формальности неуместны.
— Я пока еще не ваша нареченная.
— Но хотите ею стать. — Шелбрук сделал еще шаг. — Причина в моем сдержанном, отчужденном поведении?
— Сейчас вы не выглядите особенно отчужденным, — съязвила Джиллиан и снова попятилась.
— Я на самом деле не такой и никогда таким не был. Леди Форестер права — у меня есть сокровенные тайны. — Он вновь сократил расстояние между ними. Джиллиан попыталась отступить еще немного, но наткнулась на диван. — Мое поведение в обществе — одна из таких тайн.
— Но я вовсе не поэтому…
— Тогда почему, Джиллиан? — Он стоял достаточно близко, чтобы дотронуться до нее, их тела почти соприкасались! — Почему именно я?
Она подняла на него глаза, голубые и ясные. Ни один художник не мог бы изобразить на полотне небеса столь чистые и сияющие! В это мгновение Ричард понял, что в любом случае не отказался бы сделать ее своей женой. Или кем-то подобным.
— Я…
Это был скорее вздох, чем слово. Шелбрук долго смотрел ей в глаза. Словно искра вспыхнула между ними… Ему вдруг захотелось без долгих размышлений заключить Джиллиан в объятия и прижаться губами к ее губам. Что это? Желание?
— Нет!
Джиллиан оттолкнула его и перебежала на другой конец комнаты.
— Ничего подобного не будет!
— Чего именно? — с глубоким вздохом спросил он.
— Вы прекрасно знаете чего. — Она нацелила на Шелбрука указующий перст. — Того самого!
— Но я ничего не сделал.
— Вы хотели сделать!
— Неужели? Вы уверены?
Джиллиан помолчала, пристально глядя на него, потом кивнула:
— Да.
— Очевидно, вы тоже очень наблюдательны. — Он скрестил руки на груди. — Но, Джиллиан, будет чертовски трудно вступить в брак без этого «того самого».
— Наш брак совсем другой.
Джиллиан скопировала позу Шелбрука и сверкнула глазами.
