бы деру, ни в коем случае нельзя было его из ресторана выпускать! Ну что, распечатал мне то, что я просила?
— Сейчас, одну минуту. — Включился принтер, и зашуршала бумага.
— Что такое… — негромко проговорил мужчина.
— В чем дело?
— У меня такое ощущение, что сегодня кто-то уже открывал этот файл. А я к секретарше не обращался…
— Что же, она тоже на кого-то работает? Нет, это просто какой-то кошмар! Честных людей вообще не осталось!
Отчетливо прошелестели листы бумаги, и Римма Петровна вполголоса проговорила:
— Придется собирать доли нескольких мелких держателей акций. «Интербизнес» категорически не идет на контакт.., такое впечатление, что у них есть какая-то косвенная информация о раскладе и они собираются вести собственную игру…
— А «Муссон»? — спросил мужчина.
— «Муссон»? — Римма Петровна коротко, зло рассмеялась. — «Муссон» — это Расковский! Тут не о чем даже разговаривать!
Тут же она опомнилась и недовольно бросила:
— Снова ты вопросы задаешь!
Я стояла в ужасно неудобной позе, практически на одной ноге, да еще в носу было щекотно от пыли. Чтобы немного отдохнула затекшая нога, я взялась за перекладину с вешалками, перенесла на нее часть веса…
И чертова штанга с треском переломилась. Этот звук показался мне просто оглушительным.
— Что за черт! — взвизгнула Римма Петровна. — Здесь кто-то есть! Нас подслушивали!
— Это здесь, в стенном шкафу! — крикнул мужчина, судя по звуку — отодвигая стул.
Дольше прятаться было бесполезно. Я распахнула дверцу шкафа и выскочила из него, как черт из табакерки.
Моим глазам предстала следующая картина.
Посреди кабинета, с выражением злобного удивления на холеном лице, стояла та самая помесь кобры и пираньи, которую мы совсем недавно имели удовольствие видеть по телевизору, — вдова покойного Караваева Римма Петровна. Она изображала одну из статуй Летнего сада — аллегорию то ли возмездия, то ли ненависти, во всяком случае, окаменела от неожиданности и не делала попыток броситься на нас с Лушей.
Зато мужчина, который только что мирно сидел за компьютером, уже выбрался из-за стола и явно собирался отрезать нам дорогу к отступлению. Высокий, плотный, с широким красным лицом, он представлял собой серьезную угрозу.
Я сделала почти одновременно две вещи: толкнула металлический стеллаж с папками так, что он рухнул прямо под ноги мужчине, и швырнула тяжелую коробку с офисной бумагой в настольную лампу — единственный источник света в комнате, не считая экрана монитора.
Лампа погасла, и офис погрузился во мрак, чуть разреженный тусклым голубоватым мерцанием дисплея. Мужчина, громко ругаясь, пытался перебраться через стеллаж, который загородил ему дорогу. Римма Петровна злобно шипела, как змея, которую переехал велосипед, и вроде бы справилась с охватившим ее столбняком.
Я кинулась к дверям, волоча за собой растерявшуюся Лушу.
Выскочив в коридор, захлопнула за собой дверь офиса, подтащила к ней стоявший в коридоре диванчик, чтобы хоть немного задержать преследователей, и стремглав бросилась к туалету, через окно которого так недавно проникла в здание центра.
Луша пришла в себя и довольно бодро семенила следом за мной.
Ворвавшись в туалет и подскочив к окну, я принялась дергать за шпингалет окна, чтобы открыть дорогу на свободу…
Проклятый шпингалет не поддавался! Казалось, он намертво врос в раму и его не открывали с самого дня постройки центра! А ведь Луша всего час назад легко открыла его, чтобы впустить меня внутрь!
В коридоре уже раздавались шаги наших преследователей. Судя по всему, диван не очень задержал их.
— Не то! — вскрикнула у меня за спиной Луша. Я из последних сил дергала проклятый шпингалет, не обращая на тетку никакого внимания.
— Не то! — снова подала она голос.
Я обернулась и увидела, что Луша уже благополучно справилась с шпингалетом на другом окне и даже распахнула само окно, открыв нам путь к спасению.
Я вскочила на подоконник, вдохнула полной, грудью ночной воздух и спрыгнула на тротуар.
Переулок возле центра был совершенно безлюден.
Я повернулась и помогла Луше спрыгнуть с окна.
Окно мы затворили снаружи и припустили по переулку прочь от злополучного центра.
— Тоже мне, благотворительный фонд! — проворчала на бегу Луша, словно прочитав мои слова. — Настоящий разбойничий притон!
Нас, кажется, никто не преследовал, и, добежав до угла здания, мы перешли на шаг.
Однако как только мы свернули за угол, навстречу нам понеслась черная иномарка с потушенными фарами.
Должно быть, наши преследователи решили выйти из здания через дверь и сбить нас машиной.
Я повернулась на сто восемьдесят градусов, схватила Лушу за руку и припустила назад по безлюдному переулку.
Сзади нарастал шум мотора.
Я обернулась через плечо и увидела неумолимо приближающуюся темную массу преследующего нас автомобиля.
Казалось, спасения нет. Я кинулась в сторону, чтобы увернуться от неотвратимой угрозы, так заяц несется зигзагами, чтобы обмануть охотников и спастись от их пуль.
И вдруг, когда я уже решила-, что нам ничего не поможет, навстречу преследующей нас черной иномарке с грозным рычанием мотора вылетела светло-зеленая машина.
Столкновение казалось неизбежным, но в самый последний момент у водителя черного автомобиля сдали нервы, он резко вывернул руль, и иномарка с резким скрипом тормозов замерла поперек тротуара, буквально уткнувшись в стену дома.
Зеленая машина резко вильнула, едва не опрокинувшись, и, сделав чудовищный вираж, умчалась за угол.
Мы с новыми силами припустили прочь.
Свернув на соседнюю улицу, увидели неторопливо катящие скромные «Жигули» ночного «бомбиста» и замахали ему руками.
Немолодой дядечка остановился, открыл нам дверь и сразу же тронулся с места. Уже немного отъехав, покосился и спросил:
— Убегали, что ли, от кого?
— Да, хулиганы привязались! — выпалила я. — Вот, даже бабушки не постеснялись!
— Конечно, — дядечка с пониманием кивнул, — ночью чего только не наслушаешься.., прежде-то спокойно можно было всю ночь гулять, а нынче развелось столько отморозков!
Луша все же больно ущипнула меня за «бабушку».
После пережитых волнений даже Луша спала долго. Я же проснулась и еще целый час валялась на диване вместе с Кэсси, наслаждаясь покоем. Не хотелось ничего делать. Вчера вечером я здорово перетрусила. Луша, конечно, тоже, но вряд ли ее это остановит. Нет, тетка вошла в раж, теперь она убедилась, что мы на правильном пути.
