Она открыла золотистую коробочку с характерным черным трилистником, вытащила из нее листок с инструкцией и начала читать, но в это время из коридора донесся грохот и истошный вопль.
Виктория вздрогнула, выронила коробочку и бросилась на помощь.
Вениамин стоял возле распахнутого стенного шкафа, до колен засыпанный вывалившимися оттуда старыми журналами, коробками из-под обуви, кастрюлями. Он был бледен, как полотно, правую руку держал высоко поднятой. Из указательного пальца капала кровь.
— Виктошенька, — воскликнул он голосом зверски замученного, но не выдавшего своих соратников партизана, — у нас ведь где-то есть йод? Ты видишь, у меня кровотечение.
Вика тяжело вздохнула и отправилась на кухню за пузырьком йода.
— Скорее, если можно! — простонал муж. — Боюсь, как бы у меня не началось заражение крови.
Виктория капнула на царапину йода и осведомилась:
— Чем это тебя так угораздило?
— Вот этим! — Венечка кивнул на осколок хрусталя. Виктория Юрьевна узнала один из бокалов, которые привезла в прошлом году из Карловых Вар.
Отчего-то Александре они очень не понравились, она сказала, что это верх безвкусия, и Виктория Юрьевна засунула коробку с хрусталем в стенной шкаф, чтобы по забывчивости не поставить их на стол, когда Александра тогда еще со своим мужем Венечкой приходили к ней ужинать. Теперь же в душе Виктории Юрьевны происходила переоценка ценностей, бокалы показались очень красивыми, их Стало безумно жалко.
— Ты разбил все? — осведомилась она, закипая.
— Тебе какие-то пошлые стекляшки дороже моей жизни! — жалостно всхлипнул Вениамин. — Может быть, я истеку кровью.., ты же видишь, что кровотечение не останавливается, но тебя, конечно, волнуют только эти дурацкие бокалы!
Действительно, на его пальце выступила еще одна капля крови.
— Не такие уж они дурацкие, — обиделась Виктория, — ну ладно, подожди, сейчас я принесу пластырь!
— Хорошо, — слабеющим голосом проговорил Вениамин, — я пойду в комнату и прилягу на диван.., у меня что-то кружится голова, и такая слабость.., наверное, это от потери крови!
Придя в комнату с пластырем, Виктория увидела мужа на диване. Он лежал с видом умирающего праведника, вытянув к потолку поцарапанный палец, и едва слышно стонал.
Следующие два часа Виктория наводила порядок в коридоре, укладывая на место все то, что Венечка выворотил из стенного шкафа. Про чудодейственный крем фирмы «Ликофарм» она, разумеется, благополучно забыла.
Павел Петрович поставил машину за кустиками, откуда можно было, не бросаясь в глаза, видеть нужный подъезд. Надежда достала из сумки старый полевой бинокль, который временно реквизировала в хозяйстве своего мужа, и положила его перед собой. Затем она вынула мобильный телефон и покачала головой:
— Денег на счету маловато! Надо было по дороге заехать и положить на счет рублей триста, а то как бы не отключили…
Она набрала номер Раисы. В трубке раздавались только длинные монотонные гудки.
— Нету дома, — огорченно проговорила Надежда, положила телефон и вооружилась биноклем. Подъезд резко приблизился, так что теперь была отчетливо видна облупившаяся краска на двери и косо приколотая записка, сообщавшая, что завтра в доме будет отключена горячая вода.
— Холодильник разморозить надо, — вспомнила Надежда по ассоциации, — пока продуктов не очень много…
Из подъезда вышел аккуратно одетый и причесанный мальчишка лет десяти, огляделся и припустил в сторону детской площадки.
Вслед за ним выскользнула тощая пестрая кошка, уселась на крыльце с самым независимым видом и принялась умываться. Неторопливо подошла старуха с полной сумкой — должно быть, вернулась из магазина. Прежде чем войти в дом, она остановилась на крыльце и что-то сказала кошке. Кошка поднялась и нехотя отошла. Старуха скрылась в подъезде, и кошка снова вернулась на свое место.
Больше ничего не происходило. Время тянулось удивительно медленно, казалось, что оно совсем остановилось. Надежда взглянула на часы и с удивлением убедилась, что они находятся на своем наблюдательном пункте всего сорок минут.
— А если она вообще не придет? — подал голос Павел Петрович. — Сколько времени мы тут будем торчать, как три тополя на Плющихе?
— Почему три? — машинально переспросила Надежда. — Нас ведь только двое.
Она достала из сумки упаковку крекеров и протянула Павлу:
— Хочешь?
— С маком? — переспросил тот. — С маком хочу.
Он захрустел крекерами, а Надежда снова подняла бинокль.
К подъезду, хромая и спотыкаясь, шел давешний десятилетний мальчишка. От прежней аккуратности не осталось и следа — рубашка порвана, волосы растрепаны, на колене и локте красовались огромные ссадины. Мальчишка хныкал и размазывал слезы грязным кулаком. Кошка, увидев его, предусмотрительно скрылась.
— Погуляли, — констатировала Надежда, быстро он, однако…
Дверь захлопнулась за мальчишкой и почти тут же снова отворилась, выпустив небритого запущенного мужичка в стоптанных сандалиях на босу ногу и с авоськой пустых бутылок в руке. Лицо мужичка выражало крайнюю степень похмельного страдания.
— Попробуй еще раз позвонить, — проговорил Павел, прикончив крекеры.
— Да не пришла она еще, — возразила Надежда, — никакая подходящая женщина в подъезд не входила.
Однако она еще раз набрала номер, просто чтобы чем-то занять время. Телефон Раисы, как и прежде, ответил ей длинными гудками.
Надежда подумала, что, если Павел спросит, как выглядит Раиса, она будет иметь бледный вид, потому что она ее ни разу не видела. Понадеявшись на свой внутренний голос, который, правда, в последнее время усиленно манкировал своими обязанностями, Надежда притихла.
Прошло еще полчаса, и небритый мужик вернулся. На этот раз у него в авоське вместо десятка пустых бутылок болтались две полные, а лицо выражало радостное предвкушение.
— Маленькие радости… — пробормотала Надежда.
Не успел скрыться за дверью мужик, как вслед за ним вошли двое людей в замасленных спецовках — судя по всему, сантехники.
Один из них тащил металлический ящик с инструментами, и Надежда тотчас сообразила, что горячая вода в подъезде будет отключена не завтра, а уже сегодня. Кошка снова появилась на крыльце и вслед за сантехниками проскользнула в открытую дверь.
Павел тяжело вздохнул и хотел что-то сказать, но Надежда прижала палец к губам. На дорожке возле дома появилась удивительно вульгарная девица, точнее, сильно молодящаяся женщина немного за тридцать. Высоченные каблуки, предельно короткая юбка, открытый обтягивающий топ, оставляющий открытым загорелый живот, мелко завитые бесцветные кудри и неумеренный макияж заставили Надежду Николаевну на какое-то время согласиться с покойной свекровью Раисы.
— Кажется, это она! — прошептала Надежда. Бинокль так приближал к ней женщину, что казалось, она может услышать даже негромкий разговор.
Павел облегченно вздохнул и устроился поудобнее.
Женщина скрылась в подъезде. Надежда выждала еще несколько минут.
— Ну что же ты, звони! — нетерпеливо проговорил Павел.
— Подожди минутку, она еще не дошла до квартиры.
Надежда взглянула на часы и вооружилась телефоном.
Сначала в трубке по-прежнему раздавались длинные гудки, и Надежда подумала, что ошиблась
