приступаем к основной части операции!
Надо же, — прошептала у неё за спиной Катя, — у Мурзикиных ведь точно такой же комод в прихожей стоял… Мария Николаевна в нем разную ерунду хранила… просто один к одному! Интересно, зачем они шило на мыло меняли? Это ведь сколько труда ушло — тот шкаф на помойку вынести, этот на его место втащить…
Ирина выдвинула нижний ящик и склонилась над его содержимым.
— И правда одни уставы… зачем хранить несколько ящиков уставов? — пробормотала она, перебрав десяток одинаковых книжечек. — И кому эти уставы могли понадобиться?
— Ну ты ведь тоже каждый раз получаешь в издательстве штук двадцать авторских экземпляров своих книг, — ехидно заметила Катя, вытаскивая одну из брошюрок и перелистывая её, — может, покойному мужу Ирины Сергеевны тоже полагались авторские экземпляры…
— Ну я их потом раздариваю знакомым, — отозвалась Ирина, выдвигая следующий ящик, — вам с Жанкой в частности. Потом, я все-таки получаю двадцать экземпляров, а здесь этих уставов сотни… и кроме того, я надеюсь, что мои романы поинтереснее устава караульной службы…
— Не скажи, — прошептала Катя, поднося открытую книжечку к свету, — здесь тоже много интересного, вот послушай:
«При посещении туалета военнослужащий должен принимать основную позу, изображённую на рисунке сорок шестом… при этом следует для сохранения равновесия держаться левой рукой за ручку, обозначенную на рисунке буквой В…»
— Тише! — прошипела Ирина, схватив подругу за руку, и выключила фонарик.
В глубине квартиры послышался шорох, скрип, затем тихое недовольное бормотание.
— Ой! — пискнула Катя, прижавшись к Ирине. — Я сейчас умру! Это она, Ирина Сергеевна!
— Не болтай глупостей, — шёпотом ответила Ирина, тем не менее медленно отступая к дверям, — и вообще не болтай, если не хочешь загреметь на нары вслед за своим Валиком!
В дальнем конце коридора появилось слабое колеблющееся свечение. Катя сжала Иринину руку и закусила губу, чтобы не закричать от страха.
Свечение становилось все ярче, и наконец в дверном проёме показалась свечка, сжатая в тощей старушечьей руке. Свечка медленно выплыла в коридор, и в её неровном свете проступили черты лица, удивительно похожего на бабушку с коробки молока «Хуторок в степи». Старуха была облачена в длинный фланелевый халат, усеянный мелкими цветочками. Цвет этого халата трудно было разглядеть при скудном дрожащем свете. Старуха что-то сердито ворчала себе под нос.
— Это она, — едва слышно прошептала Катя, — это покойная Ирина Сергеевна! Она не находит покоя в могиле, пока не арестован её убийца, и возвращается в свою квартиру! В точности как тень отца Гамлета! Слышишь, как она недовольно бормочет?
Как ты хочешь, — так же шёпотом ответила Ирина, — но это — живой человек! Сама посуди, зачем призраку свеча? Он и в темноте прекрасно видит! А что она ворчит — совершенно понятно: недовольна, что света нет!
— Говорю тебе, это она, — не сдавалась Катя, — мне ли её не узнать! Её лицо, и этот халат…
Старуха сделала ещё несколько шагов и скрылась за дверью. Через минуту оттуда донёсся звук спускаемой воды.
— Ну теперь ты убедилась, что это не призрак? — прошептала Ирина. — Или ты считаешь, что привидения пользуются унитазом и спускают за собой воду?
— Ну не знаю… а тогда кто же это?
Старуха снова вышла в коридор, держа перед собой свечу. Катя чуть переступила вперёд, чтобы лучше рассмотреть её, и нечаянно зацепилась ногой за выдвинутый ящик комода. Он с грохотом рухнул на пол, старуха повернулась на шум, ещё выше подняв свечу. Увидев в тёмном углу за шкафом две фигуры с завязанными платками лицами, она выронила свечу и дико завизжала. Свеча погасла, наступила кромешная темнота. Ирина подхватила подругу и потащила её к выходу. Старуха визжала и металась в темноте, натыкаясь на стены.
Ирина приоткрыла дверь и выскользнула на лестницу, как на буксире таща за собой подругу. Она хотела сбежать вниз, но на третьем этаже хлопнула дверь и раздались чьи-то раздражённые голоса. Тогда, торопливо сдёрнув с лиц платки, подруги юркнули в тёмный угол за мусоропроводом. Дверь квартиры, которую они только что покинули, широко распахнулась, и оттуда вылетела растрёпанная старуха. Она продолжала оглушительно визжать.
Сверху тоже послышались шаги, и на площадке появилась генеральша Недужная. Увидев орущую старуху, она набрала полную грудь воздуха и гаркнула:
— Молчать!
Такой крик мог бы перекрыть грохот сражения или рёв бушующего урагана. Возможно, он перекрыл бы даже звук моторов взлетающего реактивного самолёта. Старуха во фланелевом халате испуганно замолчала, уставившись на генеральшу. За спиной у генеральши уже толпились многочисленные полусонные и полуодетые соседи, сбежавшиеся на крик.
— Вы чего это безобразия нарушаете? — строго осведомилась Недужная, разглядывая соседку. — Вы чего это среди ночи неуставные вопли издаёте? Ночью подача звуковых сигналов категорически запрещается! И для начала, кто вы такая? Если вы — Ирина Сергеевна Моськина, проживавшая в этой квартире, почему вы находитесь в живом виде, когда на вас выписано свидетельство о смерти, а если вы — не она, то что вы делаете в её квартире?
Генеральша Недужная была женщиной железобетонной. Но все же она была женщиной. Поэтому вчера утром, увидев на балконе убитую накануне соседку, которая спокойно пела и убирала мусор, генеральша поддалась обычной женской слабости. Хорошо ещё, что не стала визжать и сама не упала в обморок при виде того, как Ирина Сергеевна распевает романсы, а ведь она, генеральша, своими глазами видела её мёртвой. И убийцу её тоже видела.
Не подвела армейская закалка, не свалилась в обморок генеральша, только сумки выронила. Разбилась литровая банка сметаны и залила все остальные продукты.
Генеральша Недужная очень рассердилась на призрак Ирины Сергеевны. И сейчас, на лестнице, чувствуя за спиной поддержку многочисленных соседей, генеральша нисколько не боялась.
— Они зеленые, — неожиданно прошептала Катя, схватив подругу за локоть.
— Кто зелёный? — недоуменно переспросила Ирина.
— Цветочки! Цветочки на её халате! У Ирины Сергеевны цветочки на халате были сиреневые, а у этой — зеленые!
Тем временем старуха в халате взяла себя в руки и заговорила:
Я не Ирина Сергеевна, — честно сообщила она дотошной генеральше, — я её родная сестра, Марина Сергеевна! Мы с ней близнецы! И я вселилась на её жилплощадь, чтобы она не досталась претендующим на неё авантюристам и мошенникам…
— Насколько я знаю, — строго прервала старуху генеральша, — на эту квартиру претендуют не авантюристы и мошенники, а дети покойной… то есть её родной сын и невестка!
— Они-то и есть самые авантюристы, — возвысила голос Марина Сергеевна, — выселили старую женщину в квартиру без ремонта… Сын.
между прочим, не сын, а пасынок, от первого брака её мужа, так что ещё надо разобраться…
— Этот вопрос не ночью на лестнице обсуждать! — снова прервала её генеральша. — А что это вы сейчас бесконтрольный крик подняли? Весь дом перебудили? Сон, что ли, плохой приснился?
— Какой сон! — возмутилась старуха. — Ко мне в квартиру налётчики ворвались! Семь человек, в масках и с автоматами! Я их видела, вот как вас сейчас вижу! Они меня хотели убить… не иначе как их авантюристы и мошенники наняли!
— Семь человек? — недоверчиво переспросила генеральша. — И где же они теперь? Куда подевались?
— Не знаю, может, они продолжают скрываться в моей квартире!
После такого сообщения толпившиеся на площадке соседи немедленно утратили интерес к происходящему и начали понемногу расходиться. Ирина с Катей выскользнули из своего укрытия, смешались с уходящими и тихонько спустились вниз по лестнице, стараясь не привлекать к себе
