молодой человек, между прочим сын вождя, был ранен отравленной стрелой и должен был умереть. Шаман уже готовился петь смертную песню, но профессор решил попробовать противоядие, хотя шаман был против. И представьте, противоядие помогло, шаман перестроился и начал петь оздоровительную песню, сын вождя выздоровел. Теперь они активно его применяют, это противоядие, а нашёл его профессор. В награду вождь подарил профессору Маню — он сам собирался на ней жениться, взять её восьмой женой, и отдал самое дорогое. Сами понимаете, от такого подарка профессор никак не мог отказаться, это было бы равносильно самоубийству. А когда пришло время уезжать, то выяснилось, что жену нельзя оставить. У них если муж отказывается от жены, то её нужно убить… — вот не знаю точно, голову ей отрубают или на кол сажают…
— Валик! — воскликнула вдруг Катя, заливаясь слезами. — Какой он благородный! Он просто не мог допустить, чтобы её посадили на кол!
Негритянка вдруг быстро-быстро заговорила, размахивая руками. На глазах её показались слезы.
— Да-да, — кивала Катя, — Валик замечательный. Честный, добрый, благородный… И такой смелый…
— Ну, вроде разобрались, — вздохнул молчавший до этого Борис, — вообще-то возвращаться нужно, а то погода может испортиться, — он озабоченно поглядел на небо, где появилось тёмное облако, быстро увеличивающееся в размерах.
У Валентина Петровича неприятности, — тихонько сказала Ирина, — некоторое время он не сможет навещать Маню. Вы уж приглядите тут за ней. А потом будем думать, что же с ней делать.
— Не беспокойтесь, — заверил бывший доцент, — ребята мои хоть и быстро дичают, но Маня сама себя в обиду не даст. Побила тут маленько одного-двух, так теперь они её очень уважают. Опять же, по хозяйству… постирать чего и готовит очень даже неплохо…
На прощанье Катя достала из кармана зелёненькую шёлковую косыночку и подарила её чёрной жене своего мужа. Всю обратную дорогу они обнимались с Яшей на корме лодки и синхронно вздыхали.
В городе Катерина совсем приуныла, и разумеется, нечего было и думать отпустить её домой одну. Ирина решила, что пускай пока Катька будет у неё на глазах, а то как бы чего не вышло. Она в полной прострации, ещё газ забудет выключить, или снова соседку зальёт…
Дома Катерина тут же завалилась на диван в гостиной, громко всхлипывая и сморкаясь. По телевизору очень кстати шёл фильм про Африку, и это вызвало новый приступ меланхолии. Чтобы не видеть этого безобразия, Ирина ушла на кухню. Вечер пролетел у неё в хозяйственных хлопотах, но между делом Ирина все раздумывала, что же такое можно предпринять, чтобы вызволить из тюрьмы профессора Кряк-вина. Адвокат что-то молчал, и Ирина подумала, что Катька не так уж неправа, когда утверждает, что Жанка подсунула им не самого хорошего, как говорится — на тебе, боже, что нам негоже. Стало быть, нужно самим что-то делать, потому что терпеть в доме Катерину становится все сложнее.
К ночи Катерина и не думала успокаиваться, после меланхолии на неё, как обычно, напал жор. Ирина ужинать в двенадцатом часу категорически отказалась и ушла в ванную. Вернувшись, она услышала, как Катька воркует по телефону.
— Да, дорогой мой, конечно, — пела Катерина, — вы не представляете, как я вам благодарна! Вы удивительный, просто удивительный человек! Просто не человек — ангел! Голубчик, вы просто вернули меня к жизни! Я никогда не забуду все, что вы для меня сделали!
— Перед кем это ты так распинаешься? — полюбопытствовала Ирина. — Кто этот удивительный и замечательный человек?
— Вася Килькин, — призналась Катя.
— Неужели он так поздно звонил? — нахмурилась Ирина.
— Это я ему позвонила, — Катерина не отвела глаз, — наговорила комплиментов, пожаловалась на судьбу и убедила его дать свидание с Валиком.
— Он же говорил, что не положено!
— А он неофициально. Вызовет Валика на допрос, а тут я, как бы случайно зайду, — объяснила Катя. — Только ты со мной не ходи.
— Да очень надо, — возмутилась Ирина, — слушать, как вы будете отношения выяснять!
Больше-то ведь от твоего профессора ничего не добьёшься! Только не раздеритесь там, в кабинете, а то у Килькина неприятности будут!
Ирине показалось, что она только что заснула, как её кто-то принялся будить.
— Катька, имей совесть! — пробормотала она сквозь сон и попыталась натянуть на себя одеяло, но кто-то упорно тащил его за другой конец.
Она промычала что-то сердитое и открыла глаза. Разумеется, это была не Катя, это был Яша. Кокер сидел на полу возле кровати, вцепившись зубами в край одеяла, и смотрел на хозяйку таким проникновенным, жалостным взглядом, что она не выдержала и поднялась.
— Бессовестная собака, — выговорила она с глубоким искренним чувством, — неужели ты не мог подождать ещё часик?
Яша дал понять, что не мог, что если она немедленно не выведет его на прогулку — последствия могут быть самыми ужасными.
Ирина понимала, что кокер использует откровенный шантаж, но вынуждена была принять условия ультиматума. Зевая и натыкаясь на мебель, завистливо косясь на безмятежно дрыхнущую Катерину, она оделась, прицепила поводок и вывела бессовестного шантажиста.
Приходилось признать, что он разбудил её не так уж рано, многие собачники уже вывели своих питомцев. Яша оживился и бросился к знакомым собакам — общаться и узнавать последние новости. Как и предполагала Ирина, дела, из-за которых он поднял её ни свет ни заря, оказались только предлогом.
«Все из меня вьют верёвки, — горестно думала она, наблюдая за резвящимися собаками, — и дочь, и Катька, и даже собственный пёс! И я каждый раз как последняя дура попадаюсь на ту же удочку и иду у них на поводу, вместо того чтобы проявить твёрдость и заниматься любимым делом!»
Яша побежал за своей знакомой колли Джессикой. Четвероногая красотка то отбегала, то останавливалась, явно заигрывая с симпатичным кокером, и таким манером собаки удалились от пустыря и завернули за угол дома. Ирина на некотором удалении следовала за ними. Обойдя дом, она оказалась возле помойки.
— Яша, — окликнула она своего непослушного любимца, — нашёл где гулять! Пойдём обратно, к остальным собакам!
Кокер сделал вид, что не слышит.
Ирина огляделась и обратила внимание на остановившуюся возле помойки машину. Это был аккуратный новенький грузовой микроавтобус с яркой надписью на борту.
«Супер Клининг» — прочитала она, — это фирма, где работает Березкин! Ах, Сашка, трепло кукурузное! «Вывоз промышленных отходов»! На самом деле его фирма вывозит обычный бытовой мусор с городских помоек!
Однако микроавтобус не был похож на мусоровоз — слишком чистенький, да и маловат для таких целей. Из него выскочили трое крепких парней в синих комбинезонах и направились к помойке. Ирина от нечего делать наблюдала за ними.
Только сейчас она заметила, что около помойки стоял выброшенный кем-то из жильцов резной буфет. Красивый буфет из тёмного дуба, лет сорок назад такие ещё попадались во многих домах, но потом их стали выбрасывать — слишком много места занимали эти дубовые великаны, они просто не помещались в малогабаритные квартирки хрущёвского и брежневского периода. А вот этот дожил до наших дней и только теперь попал на помойку… видно, умерла старая хозяйка, и её дети или внуки решили навести в квартире порядок.
Парни в синих комбинезонах ловко опутали буфет ремнями, поднатужились и потащили его в свой автобус.
«Ага, наверное, жизнь этого буфета ещё не кончена, — сообразила Ирина, — на такую мебель
