— И идите, идите, мы разговариваем!
— Кто вы такой? — задал, наконец, Пшибышевский вполне естественный вопрос.
Незнакомец промычал что-то неразборчивое, Павлу Казимировичу послышалось то ли «мум», то ли «мем».
— Я не понял…
— И не надо, — незнакомец посерьезнел и снова придвинулся:
— Откуда вы взяли те две голландские картины?
— Ка.., какие картины? — залебезил Пшибышевский, почувствовав, что разговор подошел наконец к самому главному. — Я не знаю, о чем вы говорите…
Он и сам не понимал, почему не выкладывает правду. Видимо, сказалась многолетняя привычка к лжи и умолчанию. Но на этот раз она не принесла ему ничего хорошего.
— У вас гастрит? — задумчиво проговорил незнакомец и вдруг, без всякого предупреждения, резко и сильно ударил Пшибышевского в живот.
Павел Казимирович разинул рот, как выброшенная на берег рыба, и несколько секунд безуспешно пытался вдохнуть. На глаза его выступили слезы. Боль была несусветная.
— Лечиться надо, — раздумчиво, доброжелательно произнес Черный Человек. — С гастритом шутки плохи, одной диетой вы от него не отделаетесь…
Он посмотрел на часы, как будто вспомнил о неотложном деле, и снова заговорил:
— Ну как — вспомнили? У кого вы взяли те две голландские картины? Или у вас в придачу к гастриту еще и склероз?
— Вспомнил, вспомнил! — поспешно закивал Павел Казимирович. — Есть такая парочка, Стасик и Васик… Но я понятия не имею, где их можно найти, вот только телефон, мы по нему связывались…
В антикварном магазинчике на Васильевском было, как всегда, тихо. То, что у директора неприятности, продавцы, конечно, знали, но на положении магазина это пока никак не отразилось. Даже стало немного посвободнее, поскольку мадам Выпетовская была занята своими делами и ослабила контроль над персоналом.
В помещении магазина продавец, тоскливо поглядывая в окно, на лужи, по которым бил в свое удовольствие нахальный дождь, ничуть не напоминающий весенний, беседовал со старушкой, которая принесла на продажу черепаховый гребень и старый театральный бинокль, инкрустированный перламутром. Вещи были недорогие, старушка принесла их не на комиссию, а просто так, на всякий случай прицениться, и теперь, удостоверившись, что денег за них дадут мало, решила пока оставить себе. Сейчас она углубилась в воспоминания о прошлом, речь ее текла гладко, и продавец машинально кивал, думая о своем.
В машине Легова было трое.
— Вот черт! — сказал водитель. — В этих старых районах совершенно негде машину приткнуть.
— Встань там! — показал Легов на ворота, на которых висела грозная табличка. — Мы ненадолго.
Он выпрыгнул из машины, потопал ногами, разгоняя кровь, велел водителю никуда не отлучаться, а второго послал во двор, к черному ходу магазина.
— Там я сам разберусь, ты смотри, как бы дамочка не слиняла…
— Гражданин, вы куда это? — заорал очнувшийся продавец. — Там служебное помещение!
Он протянул руку к сигнальной кнопке, но посетитель, невысокий мужчина с круглой головой и маленькими ручками, неожиданно утратил свой добродушный и безобидный вид и сказал строго:
— Сидеть тихо! Ничего не нажимать!
Он не успел сунуть продавцу удостоверение, а старушка, которая за долгие годы повидала всякого, мигом сообразила, что вошедший — человек серьезный, явно из органов, так что нужно держаться от него подальше. Она прихватила свои незатейливые вещицы и бросилась к выходу, едва не задев Легова. Тот воспользовался суматохой и проскользнул за дверь, так что в магазине остался один продавец, который решил последовать совету и сидеть тихо, рассудив, что там, возле кабинета вошедшего перехватит Валентин, а он за те деньги, что ему платит директор, в охранники не нанимался.
Охранник Валентин оказался, однако, более хорошим физиономистом — почти как многоопытная старушка. Он сразу же распознал в вошедшем человека из силовой структуры — он и сам там когда-то служил, поэтому с пониманием переглянулся с Леговым и углубился в газету с вакансиями, которую читал уже несколько дней и даже отмечал карандашом интересные варианты.
Взглянув на хозяйку кабинета, Легов с уважением отметил, что для женщины с такими огромными неприятностями она выглядит очень неплохо.
За последние несколько дней Александра Николаевна выслушала массу угроз от облапошенных клиентов, среди них были простые и незамысловатые типа «Урою, на фиг» и более вежливые «Подам в суд и обеспечу приличный срок». Лика Сарычева успела-таки растрепать всем про фальшивых передвижников, и сама же, дуреха, первой от этого пострадала. От нее-то точно отвернутся теперь все друзья и знакомые — ведь это она сводила их с Выпетовской, рекомендовала ее, как отличного знатока своего дела.
Мадам Выпетовская не достигла бы ничего, если бы не умела держать удар. Поэтому она держалась осторожно, прикидывая, как выйти из сложившейся ситуации с наименьшими потерями, а после переехать из Петербурга в Москву там вроде бы пока все тихо и слухи о ее бизнесе еще не пошли.
Легов еще с порога понял, что с этой женщиной крики и запугиванье никак не пройдут, — она сама кого хочешь запугает, да не словом, а делом.
Чтобы сразу расставить все точки над i, он выбросил перед ней удостоверение полковника ФСБ.
— Что вам угодно? — сухо спросила Выпетовская, не поведя и бровью.
— Мадам, — задушевно начал Легов, — меня ваши проделки с картинами в данный момент не интересуют.
— А что же вас в данный момент интересует? усмехнулась она.
— Меня интересуют те люди, которые продали вам две картины тех самых голландских художников. Мне необходимо с ними побеседовать. И как можно скорее.
— Могу я спросить…
— Не можете! — твердо оборвал ее Легов. — Не будем тратить время. Я — занятой человек.
— Что ж.., я знаю только посредника… Попробуйте его найти… — она протянула Легову квадратик с номером телефона.
— Вот еще незадача! — нахмурился он. — Это усложняет дело… Вот что, позвоните ему сами и узнайте все! С вами, я думаю, он будет более разговорчив.
Выпетовская не шелохнулась, и Легов понял, что она не из тех, кто просто так будет выполнять чужие приказы, даже сейчас, в сложном положении.
— Думаю, что смогу быть вам полезен в дальнейшем, — сказал он, протягивая свою визитку, я, видите ли, сейчас не по прежней части, но связи-то остались.
Она подняла брови, прочитав на визитке магическое слово «Эрмитаж», и посмотрела пристально. Затем набрала номер телефона.
— Павел Казимирович! — голос звучал почти весело. — Ну-ка, быстренько расскажите мне все координаты ваших ребят — ну, тех самых, шустреньких…
— Как, и вам они тоже понадобились? — голос у Пшибышевского был какой-то придавленный.
— Я жду! — рявкнула мадам, и Пшибышевский послушно продиктовал контактный телефон, присовокупив, что больше ничего про ребят не знает, и для пущей убедительности поклялся старенькой мамой.
Номер, разумеется, был отключен. Легов подумал немного уже в машине, а потом велел водителю ехать к Эрмитажу. Но не к служебному входу, а к набережной, где дождь уже прошел, и на весеннем солнышке расположились художники со своими специфическими творениями.
Город Санкт-Петербург издавна богат художественными ресурсами. Этому способствует месторасположение города — на берегу широкой Невы, с множеством живописных речек и каналов, пересекающих город. Центр города удивительно красив — прямые как стрела улицы, огромные площади,
