его в рамки!
– А ты не вводи, – проговорила Катя, протягивая Яше большой кусок ветчины. – Ну что, чаем-то хоть ты меня напоишь? Или меня ты тоже собираешься вводить в рамки?
– Уже кипит, – Ирина улыбнулась. – Что я тебя не знаю? Ну, рассказывай скорее, что ты такое вспомнила!
– Сначала чаю, – потребовала Катя, – а то у меня во рту сухо, как в историческом архиве! И вообще, я весь день на ногах и ужасно проголодалась…
Только отхлебнув чаю и закусив огромным бутербродом, на котором в несколько слоев были уложены толстые куски докторской колбасы, намазанные сверху печеночным паштетом, Катерина приступила к рассказу.
– Понимаешь, там, на этом вернисаже, очень хорошо кормили, – начала она мечтательным голосом.
– Да уж, слышала от тебя про эти знаменитые корзиночки! Слышала и даже видела! Все запечатлено для истории!
– Ну вообще-то там были не только корзиночки, а еще бутерброды и печенье… и конфеты…
– Катька, переходи к делу! – прикрикнула на нее Ирина. – А то ты так увлеклась, что вообще забудешь все на свете!
– А я, между прочим, как раз и перешла к делу! – обиженно проговорила Катерина. – А из напитков там было только шампанское, а ты знаешь, как оно на меня действует! В общем, мне понадобилось отыскать «удобства»…
– А чего их искать-то?. – удивилась Ирина. – Они в Манеже в самом низу, рядом с гардеробом! Это все знают!
– Ну да, – Катя смутилась, – а у меня то ли от шампанского, то ли еще от чего случилось какое-то временное затмение, и я, вместо того чтобы спуститься вниз, зашла в какую-то дверь позади выставочного зала. Потом я на этой двери увидела табличку «служебное помещение», а сперва я эту табличку не заметила…
– Не тяни! – поторопила ее подруга.
Да не тяну я! В общем, я пошла по коридору, дергая по очереди все двери, но они, как назло, были закрыты. А в самом конце одна дверь оказалась открыта, и она вела на лестницу. Я и пошла по этой лестнице наверх… почему наверх, не знаю, видно, какой-то инстинкт… или рефлекс… знаешь, как кошки – они в минуту опасности тоже всегда бегут наверх…
– Сколько же ты, интересно, выпила шампанского, если у тебя проснулись такие инстинкты? – поинтересовалась Ирина.
– А будешь перебивать – вообще ничего не расскажу!
– Молчу, молчу!
– В общем, поднялась я на один этаж и толкнулась в дверь, а за этой дверью оказалась портьера. Я в этой портьере запуталась, а пока выбиралась – услышала голоса. Разговаривали двое мужчин… ну мне неудобно стало. И я притаилась…
– Представляю себе эту картину! – вполголоса прокомментировала Ирина.
На этот раз Катя ничего ей не сказала, только обиженно покосилась на подругу и продолжила:
– Там в портьере был просвет, так что я их разглядела. Один был тот самый чиновник, который выставку открывал…
– Гранатов!
Ну да, Севкин школьный приятель! А второй – такой интересный мужчина, немолодой, правда. Лицо такое длинное, что называется лошадиное, и густые кустистые брови. И еще длинные волосы в хвост завязаны. Я его перед тем в зале видела, только он там буквально промелькнул, даже не ел ничего…
– Между прочим, некоторые на выставки ходят, чтобы картины смотреть, а не бутерброды с корзиночками лопать! – не удержалась Ирина от шпильки.
– А он и на картины не смотрел, – огрызнулась Катя, – пролетел, как метеор, и куда-то скрылся. То есть теперь-то я знаю куда – в то самое служебное помещение…
Из-под стола донеслось негромкое поскуливание.
– Яша, как ты себя ведешь! – прикрикнула Ирина на кокера. – Приличная собака не должна выпрашивать подачки!
– А он и не выпрашивает, – вступилась Катерина за своего четвероногого приятеля. – Он просто напоминает, что у нас с ним был уговор. Каждый второй кусок колбасы – ему! – И она бросила Яше кусок, который он ловко перехватил на лету.
– Ох, испортишь ты мне собаку! – вздохнула Ирина. – Ну и что же еще ты видела?
– Ничего не видела, – проворчала обиженная Катерина. – Хорошим отношением никого нельзя испортить, ни собаку, ни человека! Вот излишней строгостью – запросто!
– Заводи собственную собаку и воспитывай, как знаешь! Посмотрим, что у тебя получится!
– Ну ладно, не сердись! – примирительно проговорила Катерина. – Будешь дальше слушать?
– Так ты же сказала, что больше ничего не видела!
– Видеть – не видела, зато кое-что слышала! Эти двое явно ссорились. Гранатов длинноволосому говорит: «Нечего мне угрожать! Я тут ни при чем, а вот с тобой Слизень разберется!»
– Кто разберется? – переспросила Ирина.
– Слизень, – неуверенно повторила Катя, – или, кажется, не Слизень, а Студень… или Цепень. .. ой, не Цепень, а Слепень! – и она удивленно округлила глаза:
– Ой!
– Что такое?
– Да ведь Севка мне сегодня сказал, что у них с Гранатовым такой одноклассник был – Слепень! И что он теперь крупный уголовный авторитет!
– Точно? – переспросила Ирина, насторожившись. – Ты ничего не путаешь?
– Ничего я не путаю! А тот, с хвостом, на это отвечает: «Никто со мной не разберется, потому что меня уже нет! Я труп!» – и так странно засмеялся!
– Это длинноволосый сказал, что он труп? – удивленно проговорила Ирина. – Ты ничего не перепутала? На самом деле как раз Гранатова через несколько дней убили!
– Ничего я не перепутала! Он у меня прямо как живой перед глазами стоит! Я – говорит – труп!
– Да не сердись, – Ирина покрутила головой. – Просто все как-то запутано!
– Ну вот все, что я видела и слышала! – закончила Катя. – Слушай, а может, ты мне покажешь ту кассету, что на вернисаже снимали? Может быть, я еще что-нибудь вспомню!
– Ага, хочешь полюбоваться, как ты корзиночки с авокадо поглощаешь? Ну ладно, пойдем в комнату!
Подруги устроились на диване, Яша улегся у их ног, время от времени выразительно поглядывая на Катю. Ирина включила видеомагнитофон.
– Вот Севка… – забормотала Катерина. – А вон Стрелкин… ну, без него ни одна тусовка не обходится… А вон Серега Коржиков! Надо же, с какой он брюнеткой! А я тогда и не заметила!
– Ну да, все твое внимание было поглощено корзиночками!
А вон Сонька Сереброва, – продолжала Катя, не обратив внимания на выпад подруги. – Ну надо же, какой у нее костюм! Офигеть можно! Ой! А вон я иду!
Катерина вдруг потрясенно замолчала и уставилась на экран.
– Ирка, – проговорила она вдруг серьезным и даже трагическим тоном, – Ирка, неужели я действительно такая толстая?
– Конечно, – спокойно подтвердила Ирина. – Не понимаю, что тебя так удивляет? Ты что – в зеркало никогда не смотрелась?
– В зеркало – это совсем другое дело! Там я себя вижу… не со всех сторон. А здесь… а может, это камера все преувеличивает? – произнесла она с надеждой.
– Нет, – разочаровала ее Ирина. – Кино – самое правдивое из всех искусств! Камера показывает тебе правду, всю правду и ничего, кроме правды!
– Но ведь это ужасно, – пригорюнилась Катерина, – с этим что-то нужно делать…
