— Не знаю я никакого Кулешова! — огрызнулся охранник и прошел по коридору, недовольно оглядываясь.
Брюнет, довольный своей находчивостью, усмехнулся и зашагал к лестнице.
На первом этаже они столкнулись с группой техников в рабочих комбинезонах, но тем было явно не до них. Покинув здание, они пересекли чахлый сквер и подошли к стоянке, где час тому назад оставили свою машину.
Брюнет сел за руль и вставил ключ в зажигание. Лысый громила с трудом уместился рядом с ним и проворчал:
— Надо тех трех баб потрясти — не иначе, они в чемодане порылись!
— Надо, только ты тут явно лишний! — раздался негромкий голос с заднего сиденья.
Лысый сунул руку за пазуху и попытался развернуться, но послышался негромкий хлопок, как будто из бутылки вылетела пробка, и в загорелом черепе появилась аккуратная черная дырка. Громила тихо охнул, и на его губах выступила кровавая пена.
— Не дергайся, — предупредил брюнета тот же негромкий холодный голос, — если не хочешь получить вторую пулю. Обе руки положи на руль… Обе, я сказал И теперь тихо, медленно выезжай на шоссе. И не разгоняйся!
Понял? Если увеличишь скорость больше шестидесяти, прострелю тебе бок! Понял, я спрашиваю?
— Все понял, — ответил брюнет, медленно набирая скорость, — а в какую сторону ехать? К городу или от города?
— Все правильно понимаешь! — усмехнулся незнакомец. — В город нам совершенно ни к чему, с таким-то неудобным пассажиром, — он ткнул стволом пистолета в простреленный затылок лысого верзилы, — поезжай туда, куда вы Ксюшу увезли!
— Какую Ксюшу? — испуганно пробормотал брюнет. — Не знаю никакой Ксюши!
— Знаешь, знаешь! Как ее звали, может, и не поинтересовался, но убил ее не задумываясь…
— Это не я! Это он! — Брюнет скосил глаза на своего мертвого напарника. — Это он ее застрелил!
— Ну вот, — незнакомец усмехнулся, — значит, понимаешь, о ком речь, и знаешь, куда ехать!
Сквозь шум льющейся воды Катя расслышала надрывающийся дверной звонок. Закрутив душ и наскоро вытершись, она обернула мокрую голову оранжевым махровым полотенцем, накинула на голое тело халат и прошлепала к дверям.
Звонок все еще дребезжал, очевидно, за дверью стоял кто-то чрезвьмаино упорный.
— Кто здесь? — спросила Катя голосом, гнусавым от попавшей в нос воды.
— Представитель компании «Люфтганза», сообщил из-за двери приятный мужской голос. Екатерина Андреевна Дронова здесь живет?
— Здесь, — недовольно отозвалась Катя, — это я.
Недовольство в ее голосе было вызвано не обидой на немецкую авиакомпанию, а тем, что она разглядывала свои мокрые следы, которые протянулись цепочкой от двери ванной.
— Я доставил утерянный вами чемодан, сообщил мужчина из-за двери.
Катя вспомнила все наставления своих рассудительных подруг и страшные истории о том, что бывает с легкомысленными женщинами, которые открывают дверь незнакомым милиционерам и водопроводчикам, и сурово проговорила:
— А документы у вас имеются?
— А как же! — И перед дверным глазком возникла какая-то книжечка, совершенно искаженная линзой.
Кате показалось неудобным и дальше проявлять недоверие, тем более что готовность, с которой представитель немецкой компании предъявил документ, произвела на нее хорошее впечатление. Она загремела замками и открыла железную дверь.
На пороге появился очень интересный мужчина лет сорока с короткими светлыми волосами и темными густыми бровями. Одет неожиданный гость был в темные хорошо отглаженные брюки и белую рубашку с короткими рукавами, что придавало ему деловой и официальный вид. Катерина неловко переступила босыми ногами и ужасно неловко почувствовала себя в халате и с намотанным на голове полотенцем.
— Проходите, — проговорила она, залившись румянцем, который у нее, как у всех рыжих, выступал очень легко и по любому поводу.
Мужчина вежливо улыбнулся и вошел в квартиру. В одной руке у него была прозрачная папочка с бумагами, в другой — многострадальный Катькин чемодан, несколько раз перехваченный полосками коричневого скотча.
Катерина огорченно уставилась на свой чемодан. Выглядел он так, как будто целая свора злобных бультерьеров поиграла в футбол, используя чемодан в качестве мяча.
Перехватив ее взгляд, представитель «Люфтганзы» виновато потупился и проговорил:
— Я вполне понимаю ваше недовольство.
Вашему имуществу нанесен значительный ущерб, и хотя в этом виновны службы аэропорта, но компания «Люфтганза» полностью компенсирует ваши потери, включая также компенсацию за моральный урон… Вот посмотрите, какую сумму я уполномочен вручить вам в качестве возмещения ущерба…
Он достал из папочки аккуратный листок, на котором была напечатана длинная цепочка цифр. Вглядевшись в итоговую сумму, Катя еще больше покраснела:
— Но ведь это значительно больше, чем стоил новый чемодан.., мне неудобно брать такие деньги…
— Что вы! Ведь ваш чемодан совершенно испорчен, к тому же вы потеряли много времени… Так что я попрошу вас расписаться на этом документе — этого требуют наши правила, — и получите деньги… — Мужчина протянул Катерине стопочку купюр, добавив:
— Я советую вам проверить, не пострадали ли ваши вещи, находящиеся в чемодане, и если им также причинен ущерб, компания выплатит дополнительную компенсацию…
— Что вы, что вы… — Катя огляделась и сказала:
— Пройдемте в комнату, а то здесь и подписаться не на чем.
Посетитель не возражал, и они вошли в Катину комнату. Решительно сдвинув со стола груду лоскутков, Катя пристроила на краешке бумагу и расписалась.
— Не хотите ли чаю? — вежливо осведомилась она, вспомнив обязанности хозяйки.
Этот светский тон в сочетании с оранжевым полотенцем, обмотанным вокруг головы, и босыми ногами, выглядел очень комично, но представитель «Люфтганзы» кивнул и согласился.
Катя выскочила из комнаты, забежала в ванную, надела брошенные там тапочки и взглянула на себя в зеркало. Зрелище было весьма неутешительно, но со свойственным ей природным оптимизмом Катя махнула рукой и бросилась заваривать чай.
Вернувшись в комнату, она застала своего гостя разглядывающим разложенное посреди комнаты панно.
— Вы занимаетесь квилтом? — заинтересованно спросил он.
— Да… — Катя снова зарделась. — Редко кто правильно называет технику, в которой я работаю, в особенности это удивительно для мужчины… Обычно все говорят «нашиваешь лоскутки», и это в лучшем случае…
— Моя тетя содержит художественный салон в Мюнхене, — пояснил гость. — Я очень часто бываю у нее. Уверяю вас, ваши работы имели бы очень большой успех!
— Да что вы… — Катя покраснела еще больше, от ее щек уже можно было прикуривать. А я думала, что вы русский, у вас такое безупречное произношение, ни малейшего акцента.
— А я и есть русский. Меня зовут Борис Лавренев. Я живу в Германии только последние пять лет. А вот мои родственники эмигрировали еще после революции. Тетя родилась в Мюнхене.
Она вдова, ее покойный муж был немец, очень состоятельный человек. Тетя по образованию искусствовед, и после смерти мужа она открыла салон.
— Надо же, как интересно! — Катя разлила чай и придвинула гостю вазочку с печеньем. Вот в
