— Когда ты ушла, было четверть восьмого, — вставила Жанна.
— Я по дороге никуда не заходила, стало быть, домой явилась не позже восьми. А когда очухалась, то было без двадцати девять. Как думаете, мог он меня по голове двинуть, в квартиру войти, а замков у меня, между прочим, четыре штуки, все тут разворошить, меня на диван положить, потом уйти, и все это за сорок минут?
— Беспорядок приличный, нет, за сорок минут никак не уложиться.
«Точно, — подумала Ирина, — он меня принес, сразу на диван положил и ушел, иначе пятно, что на щеке отпечаталось, пропало бы».
— Кстати, вы мне не звонили?
— Звонили, с Андреем разговаривали.
— А до этого?
— Нет, мы пока отношения выясняли...
«Кто же звонил так долго, а потом повесил трубку?»
Ирина вдруг сообразила, что звонил тот самый человек, что принес ее в квартиру и замотал голову полотенцем. Она не сказала подругам про то, что очнулась, когда ее несли по лестнице, и про свои ощущения — зачем все усложнять? Они подумают, что ей почудилось.
— Значит, так. Игорь, или Олег, или Святослав, черт бы его взял, — в сердцах начала Жанна, — залез к тебе в квартиру после семи часов. И хотел спокойно порыться в книжках, зная, что раньше десяти никто не явится. А ты приперлась в восемь, он и двинул тебя по темечку, чтобы ты его не узнала.
— Но почему у лифта? — возразила Ирина. — Разумнее было бы оглушить меня прямо в квартире, чтобы не тащить на себе. И потом, как он узнал, что это я еду в лифте. Окна квартиры выходят во двор, а парадная — с улицы. И опять-таки, если он вошел в квартиру в восьмом часу, даже в полвосьмого, то до восьми все сделать не успел. Вон в Наташкиной комнате книжки не разобраны.
— У него был сообщник! — вскричала Жанна.
— Час от часу не легче!
«В одном я уверена, — думала Ирина, — что по лестнице нес меня не Олег, а совершенно незнакомый мужчина, Олега я бы узнала по ощущениям».
— Насчет сообщника ты, пожалуй, права.
Но если они сразу убежали, то зачем было тащить меня в квартиру? Целый лестничный марш, ведь люди могли заметить. А лифт у нас в стороне, и рядом дверь на балкон и пожарную лестницу, там уж точно никто не ходит.
Могли бы меня туда запихнуть, никто бы не нашел.
— Может, ему тебя жалко стало? — неуверенно предположила Катерина.
— Не знаю, не знаю.
У Ирины возникла одна интересная мысль, которую следовало проверить, так что с подругами она решила пока не делиться.
Они посидели, помолчали. Потом Жанна поднялась:
— Пойду домой позвоню, волнуюсь что-то.
— Может, мне у тебя, Ириша, ночевать остаться?
— Знаешь, езжай-ка лучше с Жанной к ней домой. Беспокоюсь я за нее.
— Почему только за нее, а мы что — не люди?
— Понимаешь, — Ирина обняла Катю, — мы с тобой уже давно привыкли к неприятностям, привыкли, что нас обижают и унижают, причем чаще всего — близкие люди, в представлении Жанки мы — неудачницы. А она всегда на коне, считала себя хозяйкой своей жизни, вроде бы все у нее предусмотрено и вдруг — такое. Мы-то привыкли от судьбы подлостей ждать, готовы к плохому. А она уже успела расслабиться от своей удачи. Вот ты говоришь, что я равнодушна и спокойна, как мамонт. А на самом деле это оттого, что я просто не верила, что у меня с Олегом все будет хорошо, внутренне готова была к подвоху.
— Да, и мне с мужиками не везет! — пригорюнилась Катя.
— Так что ты за Жанкой проследи.
Вернулась Жанна. Посмотрела на них подозрительно и стала собираться домой.
— Идем, подброшу! — нехотя позвала она Катю.
Времени был двенадцатый час. Катя переглянулась с Ириной и согласилась. Ирина закрыла за ними дверь, потом осмотрела свой плащ, висевший в коридоре на вешалке. Плащ был жутко испачкан — пыль, песок, даже пятна чего-то черного, возможно мазута. На лестнице она так запачкаться не могла, где же можно так изваляться?
Ирина тихонько открыла дверь, потому что дочка уже вернулась с дискотеки, и теперь они смотрели с сыном «ужастик» по видику, взяла фонарик и вышла к лифту. На площадке все было чисто. Тогда Ирина, стараясь не скрипеть открыла дверь на балкон и пожарную лестницу.
Вот на балконе была жуткая грязища — после зимы там еще никто не убирал. Там были и пыль, и песок, валялись окурки и битые бутылки, и даже..., ну конечно. Ирина посветила фонариком и увидела пятна вара. Очевидно, днем, на солнце, вар становился мягким и пачкался.
«Интересно, как я отчищу плащ? — подумала Ирина. — А впрочем, сейчас не до того».
Она посмотрела вниз и увидела, как ее подруги вышли из подъезда и сели в Жаннину машину. Значит, тех, кто залез к ней в квартиру, было действительно двое. Один шарил там, а другой караулил здесь, на балконе. Он увидел, что Ирина вошла в подъезд, подождал у лифта, стукнул ее по голове и оттащил сюда.
Потом они убежали, а может быть, убежал только Олег или как там его. А этот вернулся, взял Ирину на руки, отнес в квартиру, положил на диван и захлопнул дверь. Позвонил с улицы, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Какая трогательная забота!
Ирина еще пошарила фонариком. На полу валялось много окурков, все старые, но к пятну вара прилип совсем свежий окурок от дорогой дамской сигареты со следами темно-красной помады на фильтре. Очень интересно! Разумеется, это ничего не доказывает, но на их балконе могли курить только подростки, которые ходили к соседской девчонке Милке. Вряд ли пятнадцатилетние девчонки курят такие дорогие сигареты. Да и помада на окурке недешевая. Ирина аккуратно завернула окурок в обрывок старой газеты, а дома убрала в целлофановый пакет.
В милицию по поводу кражи она обращаться не будет. Там придется рассказывать про Олега — со стыда сгоришь! И все узнают, этого еще не хватало. К тому же кражи-то по существу и не было. Но вот удар по голове, да еще сообщник — это уже серьезно. Ирина обязательно должна выяснить, что им от нее было нужно.
Она уже стелила постель, когда раздался телефонный звонок.
— Алло, алло, — женщина говорила полушепотом, — это Ирина?
— Да, я вас слушаю.
— Простите меня, это соседка из квартиры пятнадцать по улице Радлова.
Ирина замерла. Улица Радлова, дом семь, квартира семнадцать — это квартира, где они встречались с Олегом! Ирина взглянула на АОН — точно, номер тот же самый.
— Я вас слушаю, — повторила она сухо.
— Я звоню по поручению Кати, Кати Дроновой, это ведь ваша подруга?
— Ну да, — встревожилась Ирина, — что случилось?
— Понимаете, тут вышла небольшая ссора. Они поругались, и он ее ударил.
— Сильно?
— Да не то чтобы сильно, глаз подбил, а вообще-то я не знаю... Но она в ужасном состоянии, прямо в истерике. А он убежал. Я ее с лестницы вернула, нельзя же было в таком состоянии человека выпускать. Она плачет, ваш телефон дала, а сама прямо невменяема.
Я долго с ней находиться не могу, у меня муж, дети спят, и к себе не возьмешь — тесно у нас.
Может, «скорую» вызвать?
— Ой, не надо, еще в психушку упекут.
Подождите немного, я через полчаса приеду.
Ирина бросила трубку и заметалась по квартире. Дуреха Катька, а она-то беспокоилась за Жанну. У
