— Что же вы не спросили, кто, дверь открываете незнакомым?
— А чего мне бояться? — искренне удивился инвалид.
И действительно, глядя на его безжизненные ноги, парни поняли, что самое страшное с этим человеком уже случилось.
— Ну что, интересуетесь вчерашней машиной? — хитро спросил мужичок.
— А ты, отец, откуда знаешь?
— А я вас узнал, вчера из окна видел, как вы ту «девятку» вытаскивали.
— Глазастый! — не удержался один.
— Верно, — согласился мужичок, — ноги не ходят, а глаза пока при мне. Пойдемте, покажу, откуда я вчера смотрел.
Он проехал в своем кресле по темному кривому коридору и выехал в маленькую угловую комнату, два окна которой выходили на разные стороны — одно на улицу Егорова, другое — на Красноармейскую.
— Я знал, что кто-нибудь придет расспрашивать об этой истории, потому что слишком все странно выглядело. Самое главное — она была очень странная, баба эта, на «опеле».
— Как — на «опеле»? Она же на «девятке» ехала!
— Вам интересно? — спокойно спросил инвалид. — Очень про это знать нужно?
— Очень, — не сдержался старший из парней.
— А вы не из милиции будете? — настойчиво расспрашивал инвалид.
— Нет, что ты, отец. Мы по своему делу, — отмахнулись парни.
— Тогда — тысяча рублей, — спокойно сказал мужчина.
— Ну ты даешь! Может, еще в долларах тебе платить?
— Доллары мне без надобности, — ответил инвалид, — я на черный день деньги не откладываю, он для меня уже наступил. А жалко денег — так валите отсюда, ничего не узнаете.
— Ладно, отец, не сердись, вот держи свою тысячу.
— Ну, значит, сидел я здесь и смотрел в окно. Я часто в окно смотрю, когда тоска накатит. Этот ящик для идиотов, телевизор-то, осточертел уже. Сижу, значит, и смотрю, как на Седьмую с Егорова вывернула «тойота», и сразу за ней «девятка». И как встанет на месте. Тут вы, смотрю, подбегаете, — инвалид неодобрительно покосился на ребят, — суетиться начали, рассердились очень. Честно говоря, думал, что вы этому, что в «девятке», сейчас фотографию начистите — такой у вас вид был серьезный. Ну потом вытащили вы эту машину и уехали. А из «девятки» выскочила интересная такая девка, — мужичок оживился, — я сверху подробностей не видел, но, на первый взгляд, все при ней. Гляжу я на нее, а она осмотрелась так незаметно, а потом взяла и из выхлопной трубы что-то вытащила. Ну, думаю, дела! Понятно, почему у нее машина заглохла, непонятно только, зачем самой себе такую каверзу устраивать. А девка эта тем временем от «девятки» спокойно удаляется и тут же, неподалеку, на Егорова садится себе спокойненько в синий «опель-омегу», и поминай ее, как звали.
Но самое интересное, что когда она на «девятке» ехала, то это был не водитель, а горе за рулем, а на «опеле» — классный шофер: отъехала аккуратно, уверенно, ничего не задела, хотя «опель» был очень тесно припаркован.
В общем, я ведь до этого, — инвалид показал на свои безжизненные ноги, — я до этого много лет шоферил, до аварии-то, столько километров на баранку намотал... И скажу честно, баб за рулем не люблю..., но классного водителя от законченного чайника отличу уже по тому, как он в машину садится, как ключ в зажигание вставляет.
— Значит, говоришь, отец, синий «опель-омега»? А номер случайно не заметил?
— Ну уж вы слишком многого от меня хотите! Я «опель» только сбоку видел, вы в окно-то взгляните, номер отсюда никак не разглядеть. Вон там «опель» стоял, где сейчас бежевая «Нива» припаркована.
— Ну что ж, отец, тысячу свою ты отработал. Спасибо тебе.
— Ладно, раз вы по-хорошему, то и я тоже. Номера машины я не помню, но... — мужичок хитро прищурился, — «опель» — то битый был.
— Битый? И сильно?
— Да нет, правое крыло немного помято, и видно, недавно совсем: не стала бы она долго в таком виде ездить, хотя бы подкрасила.
— Отлично, вот это уже ниточка. Ну будь здоров, папаша!
— И то дело, а то сижу здесь как сыч, один совсем...
Полищук, выслушав сообщение, даже в лице переменился.
— Ах ты, черт! Вот же сволочь, Черкасов, заранее подготовил операцию. Женщина — его сообщница, отрезала его от группы наблюдения, тем самым дала ему время спрятать деньги. Единственное, чего он не ожидал, — это того, что похитители, получив «пустышку», тут же его расстреляют. У них все было предусмотрено, специальные люди стояли с другой стороны моста, чтобы перехватить Черкасова, если что не так пойдет. Те, внизу, открыли чемодан, увидели газеты и сразу дали команду по телефону. Значит, теперь нам нужно срочно выяснить, где Черкасов был, пока не было наблюдения, и куда спрятал деньги.
— А почему вы думаете, что он не передал деньги той самой бабе, своей сообщнице?
И теперь она может быть уже с деньгами на Мартинике или на Сейшелах?
Полищук посмотрел на Гришу с легкой усмешкой:
— Ты бы отдал бабе миллион зеленых? Вот просто так — взял бы и отдал?
Гриша пожал плечами:
— Это зависит от того, насколько я ей доверяю...
— Ох, Гриша, вряд ли ты удержишься на посту директора по безопасности... А Черкасов на этой работе четыре года продержался.
И все почему? Потому что никому не доверял, все и всех проверял по десять раз. И деньги такие большие из рук ни за что не выпустил бы. Я уверен — он их где-то спрятал, в надежном месте.
— Тогда можно с деньгами попрощаться:
Андрей их спрятал, Андрей мертв, кроме него ни одна живая душа не знала, где миллион.
— А вот тут ты, Гриша, скорее всего, не прав. Та самая таинственная женщина кое-что может знать. Ну хоть не полностью, но частично он ее в свой план посвятил. Судя по рассказам, баба эта — тертая штучка, вслепую работать не будет. Так что какая-то информация у нее точно есть. Значит, как ни крути, а бабу эту ты мне должен найти, и как можно скорее. Скажи спасибо наблюдательному инвалиду — какой- никакой след в виде синего битого «опеля» у тебя есть.
Гриша Воскресенский пошел по проторенной дорожке. Он снова связался со знакомым гаишником и попросил его выяснить по своим каналам, не было ли в последнее время зарегистрировано дорожно- транспортное происшествие с участием синего «опеля-омега».
Капитан взял тайм-аут на два дня, но позвонил назавтра. Голос у гаишника был удавленный.
— Григорий, ведь Черкасов Андрей Николаевич — это твой бывший шеф?
— Конечно, это его расстреляли на Володарском мосту.
— Так ты представляешь, нашел я ДТП в прошлом месяце, действительно, столкнулся джип «чероки» с синей «омегой» на углу Среднеохтинского и шоссе Революции. И можешь себе представить, «опель-омега» зарегистрирован на Черкасова.
Воскресенский присвистнул:
— Мать моя, а мы его только на «тойоте» видели, про «опель» он никогда и не упоминал.
Полищук, узнав новость, приободрился.
— Теперь доказано, что женщина на «опеле» была сообщницей Черкасова! Нельзя верить людям, совершенно никому нельзя верить! Уж насколько Андрей был проверенный человек, а как коснулось дело больших денег — словно переродился! Слушай, Григорий, ищите «опель». Гаишнику мы платим, пусть деньги отрабатывает!
Гаишник действительно деньги получал не зря, и уже через сорок восемь часов один из дежурных ГАИ, чью память освежили шуршанием стодолларовой бумажки, вспомнил, что синий «опель-омега» с нужным номером в день перестрелки на мосту ехал по набережной в сторону моста Александра Невского, а
