Но теперь ему нельзя было задать этих вопросов.
Точнее, задать-то их можно, да вот только ответов не дождешься. , Кто-то успел нанести Грачеву визит раньше Надежды и позаботился о том, чтобы тот не смог ответить ни на какие вопросы.
Надежда Николаевна ни на секунду не усомнилась в том, что его убили. Она не верила, что молодой, крепкий парень, велосипедист, кстати, просто так утонул в ванне, без чьей-либо помощи. Или что у него ни с того ни с сего случился сердечный приступ. Слишком своевременно это произошло.
Нет, его наверняка утопили. Утопили, чтобы заткнуть ему рот… Точнее, залить его водой…
Надежда подумала, что недавно расспрашивала о Витьке его коллег по клубу андербайкеров, и они наверняка отлично ее запомнили и опишут милиции.
'Нет, это просто замечательно! — в раздражении подумала она. — Именно после того, как я побывала в клубе и получила адрес этого Вити, его и убили! Не могли подождать чуть-чуть…
Хотя что это я несу? Его убили, потому что он что-то знал. Мало того, что я ничего теперь не узнаю, так еще и та девица из клуба так распишет меня милиции, что они там посчитают меня злостной рецидивисткой! Еще и фоторобот составят и вывесят на стенде «Их разыскивает милиция»! Позор какой! Потому что я у них буду первым, а может быть — единственным кандидатом в подозреваемые. И это еще не самое страшное…'
Надежду Николаевну затрясло крупной дрожью.
Здесь, в этой квартире, в этой ванной только что побывал убийца. Может быть, они разминулись на какие-нибудь полчаса, а то и меньше…
Может быть, убийца видел, как она входила в подъезд…
А может быть, убийца еще и теперь здесь, в этой квартире?
И вдруг за дверью ванной раздался едва слышный скрип.
На этот раз Надежда не закричала.
Она просто побоялась закричать, побоялась, что крик ужаса выдаст ее убийце.
Хотя, конечно, он и так знает, что она здесь. Ведь она ходила по квартире, топая как слон и оглушительно хлопая дверьми. Чтобы не заметить ее, он должен быть слепоглухонемым.
Надежда подумала — а почему, собственно, она называет убийцу «он»? Вполне может быть, что это «она», женщина… В конце концов, женщины не меньше мужчин способны на преступление…
Из коридора снова донесся тихий скрип.
И тогда Надежда не выдержала. Она выглянула из-за двери ванной, потому что неизвестность показалась ей гораздо страшнее любого понятного, видимого зла.
Она выглянула в прихожую и увидела, как медленно приоткрылась дверь стенного шкафа, и оттуда показалось женское лицо.
Это лицо было бледным. Это лицо было знакомым, хотя Надежда ни разу не видела его, так сказать, в живом виде. Зато она очень часто видела его на фотографии. Эта была та самая невзрачная женщина с усталыми глазами и кулоном на шее — подруга Сергея Ивановича Лунгина. , И тут случилась удивительная вещь. Надежда абсолютно перестала бояться. Да и на самом деле — пока опасность была неясной, безымянной, неопределенной — она путала Надежду до судорог, до умопомрачения, но когда у этой опасности появилось лицо, да к тому же лицо такое заурядное, невзрачное, обыкновенное — страх отступил.
Тем более что выглянувшая из кладовки женщина сама была здорово напугана.
Увидев Надежду, она вскрикнула, как ошпаренная вылетела из кладовки и бросилась к дверям квартиры.
Еще немного, и ей удалось бы сбежать, но, к несчастью, ее путь пролегал мимо двери ванной, то есть — мимо Надежды Николаевны.
И та, разумеется, не упустила свой шанс. Она ловко выставила правую ногу, незнакомка споткнулась и упала.
Надежда схватила удачно подвернувшуюся под руку швабру, напрочь забыв, что нельзя оставлять в квартире свои отпечатки, и подскочила к поверженной незнакомке. В руках рассерженной женщины обыкновенная швабра — это грозное оружие. Незнакомка со стоном поднялась на четвереньки и потерла ушибленное колено. Увидев занесенную над собой швабру, она жалобно проговорила:
— Не.., не бейте меня!
— За что ты убила бедного Витю? — сурово вопросила Надежда и слегка повела в воздухе шваброй.
Она решила сразу же брать быка за рога и деморализовать противника.
Женщина подняла руки к потолку и воскликнула:
— Я его не убивала! Не убивала!
— Ну да, — недоверчиво отозвалась Надежда, — он сам утопился!
— Когда я пришла, он уже был.., там.., в ванне.., мертвый!
— Вот как? — Надежда по-прежнему смотрела с недоверием и не выпускала из рук свое оружие. — И как же ты попала в квартиру?
— Дверь была открыта…
Надежда сама понимала, что задала глупый вопрос: она сама точно так же только что вошла в незапертую дверь. Странным образом этот факт несколько успокоил ее и внушил доверие к незнакомке. Кроме того, она казалась такой беспомощной, стоя на коленях.
— Ладно, можешь подняться, — Надежда немного отступила, но на всякий случай не выпускала из рук швабру.
Встав на ноги, женщина стала заметно увереннее. Она посмотрела на Надежду и неожиданно сказала:
— А вы-то кто такая? И что, интересно, вы здесь делаете?
— Я пришла в эту квартиру, чтобы поговорить с Виктором о том, что он видел… О том, что он знал про обстоятельства некоторых последних событий… И вообще, почему это я должна отвечать на ваши вопросы? — Надежда гордо подняла голову и выдала свою любимую фразу, позаимствованную из старого детективного фильма:
— Вопросы здесь задаю я!
— Вы.., вы не из милиции? — упавшим голосом проговорила женщина.
Надежда пожала плечами — определенно у дамы от страха поехала крыша. Где, интересно, вы видели работника милиции, который в качестве оружия применяет домашнюю швабру?
Вообще-то соблазн был велик — наговорить тетке с три короба, напугать, она и расколется.
Но во-первых, все-таки женщина не производила впечатление слабоумной и вполне могла опомниться и потребовать у Надежды документы. А у нее их нет. А во-вторых, уж очень не хотелось так явно врать. Одно дело — представиться тетей несуществующей племянницы Тани Собакеевой, а совсем другое — выдать себя за работника милиции. Этак можно и срок схлопотать!
Между тем женщина очень внимательно рассматривала Надежду. Она отошла чуть в сторону и склонила голову набок, потом приоткрыла дверь в комнату, чтобы в прихожей было больше света. Надежда даже слегка забеспокоилась.
Глаза у женщины заблестели, и она неожиданно проговорила:
— А я знаю, кто вы!
— Да? — Надежда Николаевна искренне удивилась и еще больше насторожилась. — И кто же?
— Вы — не Анна Константиновна…
— Вот уж это точно!
— Я знаю, вы — Маргарита, жена Ильи!
«Ни фига себе! — мелькнуло в голове у Надежды. — Кажется, тетка совсем сбрендила!»
— Простите, что я вас сразу не узнала! — оживленно заговорила женщина. — Столько лет прошло… Вы изменились очень…
«Еще бы!» — подумала Надежда.
— Годы, конечно, никого не красят…
«На себя бы посмотрела! — разозлилась Надежда. — Худая вся, бледная как смерть, волосы будто солома, никакой косметики, а других критикует!»
