Праведные ведали будущее и знали, что произойдет, поэтому не стали противоречить и пустили их вперед. После долгих споров, в какую сторону идти, арвары поссорились, а потом сошлись стенка на стенку, и первая междуусобица была настолько яростной и жестокой, что и слепой бы узрел в этом знак близкой гибели. Исполины кое-как разняли дерущихся, но усмирить вырвавшийся на волю дух ненависти уже не смогли, и арвары разошлись каждый сам по себе. Праведным ничего не оставалось, как выбрать свой путь, но среди них был один юный исполин, имя которого сохранилось в Предании — Ура. Он сказал, что нельзя оставлять заблудших арваров, следует пойти за ними, чтоб разделить их участь и вывести к свету.
— Боги остудили Арвар, дабы наказать преступивших заповедь, — объяснили ему. — По их замыслу они должны сгинуть во льдах, умереть от студа вместе с обрами. Зачем ты хочешь спасти удопоклонников помимо их воли? Видишь ведь, они сами стремятся к своей гибели, и не след останавливать безумцев. Пусть умрут, а от нас, бессмертных и праведных, пойдет племя.
— Мы ведь не сможем жить одни на земле, — заспорил Ура. — Мир станет тоскливым и однообразным, если останутся одни праведные исполины. Мы перестанем быть великанами, ибо не с чем будет сравнить наше величие.
— Спасая отступников, ты восстанешь против богов, — предупредили праведные русы. — Тебе не будет места среди нас, ибо мы существуем, сообразуясь с их волей.
Ура не послушал праведных и в одиночку пошел за своими выродившимися соплеменниками. Исполины же и поленицы сбились в ватагу и отправились в полуденную сторону в надежде обрести там новую землю.
Неведомо сколько блуждали арвары по ледяным просторам, погибая в расщелинах, на скользких склонах и более всего от голода и холода. И все это немереное время Ура ходил следом, всячески увещевал их и звал за собой, обещая вывести к свету, а юного исполина не слушали и все больше ненавидели, ибо бессмертный, он не мог вызвать иных чувств у гибнущих смертных людей.
— Если ты, праведный, хочешь добра, то дай нам пищи и топлива, — говорили ему вольные арвары. — А дорогу к свету мы и сами найдем. Ты еще молод, чтобы водить за собой народ.
Он добывал для арваров и то и другое, спускаясь в глубокие трещины и пропасти, куда часто падали мамонты, олени и прочие животные, искал и собирал дрова, разламывая лед и доставая целые древесные стволы. Однако
Уру не подпускали к костру, потому что он занимал много места, и если все грелись, исполин бродил по безжизненной холодной пустыне. Когда же после отдыха люди вновь трогались в путь, то заставляли его идти в середине и нести светоч, поскольку он был высок и мог осветить больше пространства. Однажды арвары утратили огонь и сами не смогли добыть его, поэтому послали юношу, чтоб принес уголек на разживу.
— Найдешь огонь — станешь нашим сударем, — пообещали ему. — Куда скажешь, туда и пойдем за тобой. А не принесешь уголька, так можешь не возвращаться.
Ура ходил-ходил по льдам — ни единого огонька не увидел, ни одного человека не встретил, поэтому и отправился к богам.
Покинув свою Родину, боги сами оказались без места и тоже летали по небесам в поисках пристанища, часто опускаясь на высокие горы, которые все же по сравнению со Светлой Горой, были низкими, холодными и не пригодными для обитания. Многие из небесных владык и вовсе разлетелись по разным сторонам света, поселившись возле своих сотворенных народов, некоторые сошли на землю, воплотились и стали охранительными божками, а иные и вовсе настолько охладели к творению, что угасли и обратились в бестелесный дым, называемый духом. Но самые стойкие и могущественные все еще странствовали ватагой по свету, не желая разбредаться.
Долго шел Ура божьими дорогами и следами, пока однажды не увидел на холме яркий свет — будто солнце лежит на земле, а вокруг стоят и греются звери и птицы, все вместе. Понял он, кто это здесь ночь коротает, но виду не подал, а по арварскому путевому обычаю молча подошел, бросил в костер свой посох — иного топлива не было у него, и встал между соколом и оленем, где место было, да руки к огню протянул. А он холодный и совсем не греет, или Ура так озяб, что уже не чувствовал жара.
Сокол вынул посох из костра и бросил ему под ноги.
— Ступай своей дорогой, — сказал. — Ты еще слишком молод, чтоб греться возле нашего костра.
Олень же голову склонил и свои золоченые рога наставил в живот Уре — того и гляди пропорет. Орел заклекотал, недовольно зарычал медведь, и лишь один тур стоял неподвижно, склонив голову к земле.
— Добро, я уйду, — ответил исполин. — Только дайте горящего уголька на разживу. У людей огонь потух, а им нужно согреться, разжечь светочи и дальше идти.
— Кто эти люди?
— Арвары.
— Нет у нас для них ни огня, ни света, — грозно молвил тур. — Пусть удопоклонники познают тьму! И пусть сгинут во мраке!
Юный исполин видел, что перед ним в образе тура стоит сам Даждьбог, но опять виду не показал.
— Ну что же, коль арвары обречены, нечего и хлопотать о земном огне, — сказал он и поднял с земли посох. — Если Дед не жалует своих внуков, мне их не пожаловать.
Жаловать означало давать огонь.
— Ладно, будь по-твоему, — вдруг согласился бык. — Возьми одну искру и ступай. Но запомни: из нее ты можешь разжечь лишь огонь любви. Кто согреется этим огнем, тот и останется цел.
Ура поймал одну искру, заложил ее в трещину на богатырском посохе, накрыл это место ладонью, чтобы не погасла, и пошел обратно.
В других же сказах говорится, будто эта искра сама залетела в трещину, когда посох лежал в костре, а Ура спрятал ее под руку, опасаясь, как бы не засияла во тьме Зга и боги зарева не увидели. Но как бы там ни было, пока исполин нес огонь, опалил руку до самого запястья, поэтому арвары издали увидели живой огонь и многие ослепли, ибо отвыкли от горного света.
— Зачем ты принес этот огонь? — закричали они на Уру. — Брось его или уходи от нас и не приближайся!
— Это живой огонь! — попытался убедить их исполин. — От него вам станет тепло даже без костра и топлива. Не бойтесь! Теперь мы не пропадем. Идите за мной!
И поднял над головой посох с искрой, осветив огромное пространство. Но арвары попятились, заслонились руками, и стоящие близко покрылись язвами, поскольку невозможно изведать Пра тому, кто вкусил злобу и ею погасил свое сердце. Юный Ура еще не знал этого и безрассудно старался приблизиться к людям; они же, напротив, бежали от него прочь, проклиная исполина и забыв о холоде и голоде.
Он еще долго ходил за арварами, пугая их и приводя в бешенство, но потом, отторгнутый собратьми, взял свой посох и один пошел в полуденную сторону. Люди же увидели, что огонь быстро удаляется и превращается в Згу, а со всех сторон подступает мрак, спохватились и пошли за этой малой искрой, ибо в тот час не было в мире иного света …
8
Горислав Великий и все иные города парусья готовились к таржищу — древнему семидневному празднику совокупления земли и неба, который случается раз в сорок лет. На всех холмах вокруг стольного града были выложены островерхие горы облитых смолой и горицей дров, на поле, где справляли тризну, построены снаряды для состязаний и уже подняты из погребов бочки с медами, винами и пивом. Опасаясь пожаров, таржище обычно справляли вне города, однако на сей раз приготовления шли и на вечевой площади, поскольку этот праздник совпал с другим: Князь и Закон русов Путивой отдюжил первые двенадцать лет на варяжском престоле и потому расы-скоморохи собирались устроить потешное вече, для чего каменную колокольню украсили тканями, морскими звездами и дубовыми желудями, а сам колокол
