косвенных. Проследили судьбу многих более или менее известных изделий из драгоценных металлов и камней. Что, кому и когда было подарено, что принято в качестве даров, подношений, приданого. Где и что добыто в качестве трофеев в войнах, карательных походах опричнины и так далее. И сопоставили с тем, что известно на настоящий момент, что когда-то появлялось на рынках, аукционах либо находится в частных коллекциях. Скажу вам, результат был получен потрясающий…
Узнать, что это за результат, Космачу так и не удалось, потому что в кабинет вошел секретарь с телефонной трубкой в руках. Светлана Алексеевна медленно встала, взяла трубку и тут же скрылась в боковой комнате, а секретарь как ни в чем не бывало составил на поднос чашки, сахарницу, вазу и стал ждать.
Она вернулась минуты через две, уже в образе настоящего генерала.
– Объявите режим охраны и секретности по второй категории, – распорядилась жестким, отрывистым голосом. – В дополнение к этому выключить все компьютеры, отсоединить от телефонных сетей. И еще…
Светлана Алексеевна вдруг задумалась, нашла сигареты и теперь ощупью искала зажигалку.
– Что еще? – напомнил секретарь, делая пометки в блокноте.
– Пошлите Назарова в Строгино. Пусть проверит, где этот скульптор.
– Извините, какой скульптор?
– Фамилию выясните. Он снимал посмертную маску с академика Барвина.
– Сделаем.
– Да, вот что! – Она наконец-то нашла зажигалку и прикурила. – Всем сотрудникам управления я запрещаю пользоваться сотовой связью, как в служебном порядке, так и в частном. Использовать только защищенную связь. Мой приказ объявить немедленно. И вообще… Соберите все мобильники и на помойку!
Секретарь молча удалился, а Светлана Алексеевна пружинисто села в свое генеральское кресло.
– Юрий Николаевич, я вас никуда не отпущу. По крайней мере, в ближайшие два дня, пока не прояснится ситуация.
– А что стряслось? – спросил Космач.
– Я говорила вам. Вчера вечером убрали Копысова, сегодня утром – секретаршу академика…
– Хотите сказать, я буду третьим?
– Третий уже есть. Час назад на конспиративной квартире нашу сотрудницу обнаружили мертвой. Имитация самоубийства, будто бы забралась в ванну и вскрыла вены… Та самая аспирантка Лена.
– Да, больше мы с ней не встретимся, – проговорил Космач, ощущая озноб.
– Не встретимся? Вы хотели с ней встретиться?
– Она хотела… Но почему вы решили: имитация? На самом деле в квартире было очень тяжело, иногда жженой серой пахло. Она выглядела не лучшим образом, так что вполне возможно…
– Нет, невозможно! – перебила Светлана Алексеевна. – Невозможно… Вы ее плохо знаете. Человек потрясающей выдержки!.. Это убийство, я не сомневаюсь. Могли выследить только через мобильный телефон. Эта дрянь работает как подслушивающее устройство и радиомаяк… Вот что! Сейчас ступайте в свою комнату. Потом мы переправим вас в надежное место.
– А что если о своей безопасности я позабочусь сам? – предложил он.
– Да вы просто не представляете, что происходит! – вдруг визгливо прокричала она. – За вами идет настоящая охота! Вы это понимаете?
Помедлила немного и вызвала секретаря. Тот без слов взял шубу Космача и застыл у порога.
– Простите меня, – повинилась она. – Очень трудный день… Идите. И прошу вас, позаботьтесь о безопасности вашей боярышни. Только вы можете сделать это.
Секретарь отвел его в ту же комнату, где Космач был утром, но дверь не запер. В глаза сразу же бросились изменения: на столике появились телефон и толстый справочник. Конечно, было бы неплохо позвонить Коменданту и выяснить обстановку, но хоть на арамейском говори, сам факт звонка станет доказательством, что Вавила осталась в Холомницах.
Вероятно, охота действительно началась, только не за Космачом, а за ней…
Весь остаток дня и вечер он просидел один, если не считать молоденькой официантки, принесшей сначала обед, а потом ужин. Поздно вечером дверь распахнулась, и на пороге оказался Ровда, изрядно постаревший, погрузневший и будто убавивший в росте. Некогда деятельный и властный декан стал улыбчивым, немного вальяжным и демократичным, и только угольная насечка на лице выдавала прошлое.
Сергей Иванович достал из пакета водку, закуски в пластиковых тарелках, апельсины и яблоки – словно в палату к больному пришел с передачей. И, кажется, куда-то спешил.
– Ну что, выпьем за встречу по русскому обычаю?
– Я бы лучше выпил на посошок, – безрадостно сказал Космач.
– Ты особенно не торопись. – Ровда поднял рюмку. – Вернуться назад и опять сесть по горло в дерьмо всегда успеешь. Давай, я рад тебя видеть!
Космачу никогда не приходилось сидеть за одним столом с деканом, в ту пору он был очень высоко от МНСа, чуть ли не с неба взирал, и такое пошлое дело, как выпивка, даже не подразумевалось. Это можно было с Данилой на кафедре раздавить бутылочку на двоих, посидеть и поговорить за жизнь. Причем в великой тайне от того же Ровды, который был еще членом парткома и блюл на факультете пуританскую нравственность.
– Я тебе должен сказать определенно, как мужик мужику, – даже в новой ипостаси Сергей Иванович не растратил шахтерской прямоты, – от таких предложений в наше время не отказываются. Особенно в твоем положении.
– Положение у меня прекрасное, – не согласился Космач, с первого момента встречи ощущая желание сопротивляться. – Прежде всего, я вольный, независимый человек. И меня это устраивает.
– А кому она нужна, твоя независимость? – с партийной въедливостью спросил Ровда. – Тебе лично? Может быть… Сидя в своей деревне, ты хоть заметил, что произошло со страной? С великой державой, которую демократы подложили под американцев? Заметил, как о нас вытирают ноги?
Раньше декан с таким же напором клеймил низкую успеваемость, лодырей и пьяниц на факультете, и речи его всегда звучали убедительно. Сейчас Космач услышал фальшь: Ровда был слишком холеным и вальяжным, чтоб искренне переживать положение государства. Такими словами сейчас оперировали голодные, но патриотически настроенные старухи с плакатами.
Он не делал пауз, должно быть, не хотел никакой полемики, и продолжал рубать уголек.
– Раздумывать у тебя времени нет, уже завтра надо начинать работать. Вопрос с жильем решен. У нас на балансе есть несколько коттеджей в ближнем Подмосковье, буржуйский поселок… Да ты сегодня утром был там! Рядом с Даниленко будешь жить. Охрана, дворник, домработница, персональная машина с водителем – все оплачивается управлением. Я бы тебя сейчас свозил и показал, но объявлена вторая категория, никаких передвижений в темное время суток. Через день снимут, вместе поедем.
Ровда разлил водку, сдернул пленку с тарелки, сунул пластмассовую вилку Космачу.
– Ты упрямый, если не сказать упертый. Это мне нравится. Мы с тобой сработаемся, Юрий Николаевич. Давай!
Космач расправил усы, выпил и взял яблоко.
– Сергей Иванович, я дам согласие сейчас же, если вы ответите на простой вопрос…
– Ну? – поторопил тот. – Говори.
– Вы с Даниленко знали, где я живу, в каком положении. Если не ошибаюсь, негласно наблюдали за мной, чем я занимаюсь, кто ко мне приходит…
– Верно, присматривали. Потому что мы людей с улицы не берем.
– Моя диссертация попала к вам года три назад, если не больше… Почему же предложение сделали сейчас, когда я приехал в Москву?
– Ты что, не догадываешься?
– Что мои догадки? Хотел бы услышать от вас.
– Это для тебя принципиально?
