один пропал без вести. Скорее всего он тоже мертв. Наш сетевик покончил жизнь самоубийством, вероятно, под влиянием вирусной атаки.
– А вы живы, – подвел итог представитель «Мисато».
Охотнику стоило больших усилий ограничиться кивком.
Мол, сам видишь.
– Это оставляет надежду, что вы все-таки способны выполнить свою задачу, – после еще одной дозированной паузы сообщил охотникам Икари. – Хорошо, мы продолжим наше сотрудничество. Но теперь на операцию с вами пойду я и мои люди. Мы заменим недостающих членов вашей группы.
– Вообще-то я сам привык подбирать…
– Споры неуместны, – отрезал японец, – Согласно вашему контракту, вы обязаны подчиняться моим указаниям, Или вы желаете разорвать контракт?
Чернокожий гайдзин мог завоевать уважение Сакамуро, если бы сказал «да». И вышел, разнеся на куски дверь ударом форсированного кулака.
Но он не сделал этого. В конце концов, его можно было понять. Вся его дальнейшая жизнь, репутация, карьера зависели от успеха или провала этого задания.
– Нет, господин Сакамуро, – выдавил из себя Иван. – Я хотел бы продолжать нашу совместную работу.
– Прекрасно. Я так и думал, – кивнул японец. – Тогда остался последний вопрос. Куда мы отправимся, как только будут закончены все необходимые сборы? Доктор Мураками сказал, что у вас есть зацепки.
– Да, – сказал охотник, – Обнаруженный нами след ведет на Дно. В место под названием Дом Друидов.
– Дом Друидов? – протянул Икари. – Прекрасно, Мои источники говорят о том же самом.
– Это необычное место для встречи, – сказал Рицуко Хитори. Постаревший без малого на двадцать лет. Раздавшийся в талии и выбросивший из своего тела за ненадобностью большую часть опасной начинки. Главе евразийского отдела Концерна «Мисато» не к лицу заставлять панически звенеть сканеры имплантатов в каждом аэропорту, от Токио до Берлина.
Но, несмотря на это, он не утратил до конца ту хищную и невесомую повадку, за которую получил уважительное прозвище среди международных наемников.
Разве что теперь мучила Дракона отдышка. И в холодную погоду болел неподвластный пересадочным операциям шрам на левом бедре – четыре параллельные полосы, так похожих на немыслимо огромный след от звериных когтей.
– Может быть. Но это место единственное, где я чувствую себя в безопасности, – ответил ему человек в зеленой робе простого друида. Под робой, насколько успел заметить цепкий глаз Хитори, скрывался официальный костюм корпоративного служащего.
– У вас есть основания чего-то бояться? – спросил японец.
– У кого их нет? – пожал плечами его собеседник. – Мы с вами, например, боимся одного и того же, Рицуко. Наших работодателей. Причем с недавних пор я даже не знаю, кого из них мне опасаться больше.
– Георгий, – укоризненно сказал представитель «Мисато», – я же гарантировал вам безопасность. Мое слово, заверенное к тому же директором Сакамуро.
– Директор Сакамуро, – задумчиво протянул тот, кого японец называл Георгием. – Мне немало доводилось слышать об этом уважаемом господине, ваш шеф очень интересный человек, Рицуко.
– Несомненно.
– Да. – Георгий ладонью убрал свисающие лианы и жестом предложил Хитори продолжить путь в глубь Дома. – Меня, например, очень впечатлила история о его бассейне с тигровой акулой. Считать ли мне ее простым слухом?
Голографический Дракон пригнулся, чтобы не задеть макушкой толстый лист дерева, похожего на пальму. Он никогда еще не видел такого количества почти дикой растительности. И эти люди, скользящие зелеными тенями между бесчисленных стволов…
– Мне тоже приходится выслушивать много сплетен, – уклончиво сказал он. – В свое время я считал, что места, подобные этому Дому, – досужий вымысел. А теперь друиды есть повсюду, даже в нашем маленьком и тесном Токио. Человек, который научил их тому, что они делают, наверняка был гением.
– Я бы не стал делать таких поспешных выводов, – улыбнулся Георгий, – Хватало того, что он был влюблен в свою идею, и заразил этой любовью других людей.
Хитори невыразительно кивнул, выражая то ли согласие, то ли сомнение. Прочесть что-то на его плоском лице было не легче, чем расшифровать так называемые «рыбьи голоса». Повторяющиеся цепочки непереводимых, не принадлежащих ни одному известному языку фонем, два раза в год забивающие некоторые эфирные частоты. По какому-то совпадению эти два раза приходились на периоды весеннего и осеннего Прорыва.
Человек, который привел Хитори в Дом Друидов, говорил, что впервые «голоса» прозвучали в момент начала Перелома. Он претендовал на знание тайны, перед которой уже двадцать лет оказывались бессильны лучшие умы человечества. Даже Хитори, в тот далекий заснеженный день бывший у самого ее истока, не мог сказать, что за минувшее время он хоть на шаг приблизился к разгадке.
Снег вокруг подбитого танка стаял, обнажив почерневшую, изрытую воронками землю. Демуа пнул выпуклый борт машины, развороченный прямым попаданием ПТУРСа [10] «Rhino» – свистящей и воющей, хуже тысячи дьяволов, реактивной кометы с таранящим наконечником из обедненного урана.
Она, как скальпель сквозь жировые ткани, прошла через хваленую мягкую броню. И, застряв в машинном отделении, рванула так, что башню у «прыгуна» оторвало и, ломая густые кроны вековых сосен, унесло за семьдесят метров к востоку. Где она и лежала сейчас, устремив в небо бесполезный ствол 105- миллиметровой безгильзовой пушки. Ей так и не довелось ни разу выстрелить.
Зато на славу поработал вспомогательный реактивный пулемет, в считанные секунды изрешетивший троих ронинов из группы Демуа. Француз пнул танк ожесточенней, благо пинать в силовом бронекостюме – дело нехитрое. Знай напрягай нужные мышцы, а остальное сделают за тебя сервоприводы с обратной связью и динамический экзоскелеттвоей «скорлупы».
– Мы в полном дерьме, Рицуко, – сказал Демуа. – Если бы я руководил операцией, то уже приказал бы свертывать ее ко всем чертям. Мы вдвое превысили квоту допустимых потерь.
Хитори попытался изобразить пожатие плечами, что в «Страйке» с дополнительно подвешенным на спине джамп-модулем оказалось делом нелегким. Возразить ему было нечего. Кроме одного – операцией все-таки командует он, И поэтому она будет продолжаться, даже если квота потерь приблизится к ста процентам.
–До того как врубились «глушилки», мне передали, что у нас сбит еще один ховер, – сообщил Демуа, – Здесь действует еще кто-то, кроме Пограничного Контроля.
– Ты уверен?
– Нутром чую, – заявил легионер. Русский лингвософт давил на мозги и ему. – В секторе, где сбили ховер, вообще не должно было оказаться ни одного танка. Слишком велико удаление от их несущей платформы. Я разбираюсь в тактике «прыгунов».
– Все это замечательно, – оборвал своего заместителя Хитори. – Но на рассуждения у нас нет времени. Мы отправимся в этот сектор и посмотрим, что к чему. Возможно, к этому моменту наладится связь с остальными группами.
– Или с нами будет покончено, – пессимистично заметил Демуа.
Француз ошибался ровно наполовину. Ховер напоролся именно на прыгающий танк пограничников. Об этом свидетельствовала его взорванная корма, да и сам танк обнаружился неподалеку. Тоже изрядно потрепанный, с поджатыми опорами, левая из которых уже ни на что не годилась. Башенный люк был открыт.
Забравшийся на «прыгун» наемник показал знаками – пусто! Пилота в танке не было,
