показалась ему входом в другой мир. Однажды Элий спускался в подобную тьму. Пес положил ему голову на колени.
Шидурху-хаган наблюдал, как пульсирует аура римлянина.
— Ты обещал мне рассказать, как избавить мир от войн, — напомнил Элий.
— Не сейчас. В пустыне нельзя об этом говорить. Дэвы услышат.
— Когда же?
— Скоро.
Глава 16
Апрельские игры 1976 года
«Монголы обошли пограничные готские укрепления и неожиданно вторглись в пределы Киевского княжества. Потери пограничных когорт Готского царства уточняются. Визит в Готию Августы пока отложен».
Малек ожидал, что посланец Летиции будто куда солиднее. А явился какой-то пройдоха. Лицо подвижное, обезьянье, не внушающее доверия, мерзавец — оттиснуто у посланца на лбу. Одет невероятно: зеленая шелковая туника, абба, расшитая золотом, островерхая шапка унизана драгоценностями (скорее всего, фальшивыми), за поясом — кинжал с золотой рукоятью. Все пальцы в перстнях. Посланец то присюсюкивал, то пришептывал, и спрашивал каждые пять минут, какой лупанарий самый лучший. Сущий идиот. По первому требованию проходимец выложил сто тысяч сестерциев, но с условием, что они отправятся в лупанарий. Малек согласился.
Поехали. По дороге передумали. Завернули в первую попавшуюся таверну. Там выпили. Малек хотел отказаться — партнер не отпускал. Пришлось удовлетворить просьбу нелепого посланца.
— Римляне стоят очень дорого, — бормотал проходимец. — Безумно дорого. А вот я бы лично не дал за них и асса.
— Это точно, — подтвердил Малек.
— А сейчас мы идем в лупанарий. Вот только еще по одной. На ход ноги.
Это был уже третий ход ноги, но посланец забыл об этом. И Малек тоже.
Они выползли из таверны буквально на карачках, чтобы тут же перебраться в соседнюю. И там тоже принять на ход ноги. Ноги, разумеется, уже не шли.
Римляне совсем не умеют пить.
Очнулся Малек наполовину зарытым в песок. Солнце стояло в зените. Голова раскалилась. Она горела. Она пылала. Если бы кто-нибудь оказал божественную милость и брызнул водою на лоб торговца живым товаром, вода бы зашипела. Но никто не собирался лить воду Малеку на лоб.
Малек перевернулся на бок и застонал.
— Кажется, он живой, — сказал кто-то. Малек решил, что это какой-нибудь дэв. Но потом узнал голос посланца Летиции.
— Квинт?
— Он самый, — отозвался тот. — Хотя поначалу я думал назваться другим именем. Небось плохо тебе?
— Ужасно.
— Мне тоже, — признался Квинт. — А будет еще хуже.
— Что значит — еще хуже?
— Когда ты начнешь умирать от жажды.
— Я уже умираю.
— Так быстро? Ну ты и слабак. Слова Квинта отрезвили Малека. Работорговец поднялся. Протер глаза и огляделся.
Перед ним простирались дюны. Гребни желтого песка поднимались на западе, на востоке, на юге и севере. Вдвоем с Квинтом они сидели в неглубоком песчаном котловане. И вокруг — никого. Лишь небо над головой и в небе две черные точки. Птицы, — догадался Малек, и его затошнило то ли при мысли о птицах, то ли от вчерашней неумеренности и сегодняшней жары.
— Пить, — прохрипел Малек. — Пить, немедленно!
Квинт развел руками.
— Ни капли.
Малек в ярости зарычал и опустился на песок. Даже сквозь одежду песок жег невыносимо.
— Мы умрем, — простонал работорговец.
— Не так скоро.
— Как мы сюда попали? Нас принес дэв?
— Нет, всего лишь авиетка. Небось читал про новую машину в вестниках. Летает, как птица.
— Вранье! — крикнул Малек, вскакивая. — Там, за горбом, автомагистраль и таверна. Вот увидишь.
Он вскарабкался на ближайшую дюну и огляделся. Вокруг не было ничего, кроме назойливой желтизны. Несколько скал, доведенных ветром до форм совершенно безумных, извиваясь, лезли из песка каменными червями. Малек добежал до ближайшей скалы и рухнул. Поднялся, двинулся дальше, вскарабкался на следующую дюну. Опять ничего. Песок, песок…
Малек застонал и медленно поплелся назад.
Оступился, скатился в котловину.
— Чего ты хочешь? Выкуп? — работорговец прохрипел.
— Ничего не хочу. Только посмотреть, как ты умрешь.
— Ты сам сдохнешь прежде.
— Я? Нет. Я — гений пустыни. Мне не нужна вода. Мне нужен песок. Я здесь живу, питаюсь песком и жарой. Это моя стихия.
Малек смотрел на своего похитителя и бессмысленно хлопал глазами.
— Разве я не приносил тебе жертвы?
— Слишком часто, — отозвался тот, кто называл себя гением пустыни. — И в основном человеческими жизнями.
— Но сейчас я спас тридцать римлян от смерти! Рискуя собственной головой. А они оказались неблагодарными свиньями, задумали бунтовать.
— Я благодарю. От их имени. Малек опустился на песок.
— Сколько ты хочешь?
— Малость. Хочу твою голову. И твое сердце.
— Ерунда. Сколько ты хочешь денег? Тысячу сестерциев? Миллион?
— Зачем мне деньги? Деньги — это песок. — Дэв набрал полные пригоршни песку, тонкие струйки потекли меж пальцев. — Видишь, сколько денег? У кого еще есть столько? Ну, скажи!
— Ты врешь! — заорал Малек. — Ты — посланец из Рима, и ты сдохнешь точно так же от жажды. Возьми деньги. Я отдам тебе пленников даром.
— Ты их гений?
— Я — их хозяин.
— Хозяин людей? Разве такое возможно? Только гении могли быть чьими-то хозяевами. Но ведь ты не гений.
