Гэл рванулся — но не тут-то было.
— Узнаю хватку, — пробормотал Гэл. — Мой старинный друг Логос. Железный Логос. Помнится, в прошлую нашу встречу ты меня прогнал, как собаку.
— А теперь у меня деловое предложение.
— Деловое, — повторил Гэл. — Что-то мне не нравится это слово. Я пока не могу сказать — почему. Но очень не нравится.
— У меня есть две амфоры амброзии, — совершенно невинным тоном сообщил Логос.
— Две амфоры… — Гэл не поверил. — Может, две чаши?
— Две амфоры, — повторил Логос и улыбнулся. Улыбка была очень многообещающей.
— И что я должен сделать за эти две амфоры? — спросил Гэл. — Убить кого-нибудь? Сжечь Капитолий? Отравить воду в акведуке Девы?
— Ты и твои собратья должны молиться новому богу и обещать ему всевозможные жертвоприношения.
— Что? Какой такой новый бог? Ты, что ли?
— Сульде.
— Я пил много, но не настолько, чтобы совершенно рехнуться. Зачем мы должны молиться Сульде? У нас мало своих богов подобного толка? Беллона, Марс…
— Богов у нас много. Еще один не помешает. И твои молитвы, и твои жертвоприношения должны ему понравиться. Сульде должен перебраться в Небесный дворец.
— О, воображаю, какой он наведет там шорох! — засмеялся Гэл. — Юпитер будет в восторге от нового члена большой семейки.
— Ты должен сделать так, чтобы Сульде тебя услышал.
— За две амфоры амброзии я готов приманить хоть с десяток богов.
— Мне нужен один.
— Тогда по рукам. Один только вопрос: Юпитер не испепелит меня вместе с тобой?
— Он тебя наградит.
— Не надо наград. Я предпочту остаться в тени.
Довольный разговором, Логос направился домой. Он не особенно надеялся, что Гюн согласится ему помогать. Но пища богов готова творить чудеса.
Матушка отворила Веру дверь и шепнула: тебя ждут. Он думал — Минерва пришла разобраться с яблоками. Но в таблине на ложе растянулся Курций. Он задремал, поджидая хозяина. Но заслышав шаги, тут же вскочил.
— Какое-нибудь дело? — спросил Логос, занимая ложе напротив префекта вигилов.
— Угадал.
— И какое именно?
— Ты можешь прикончить Бенита?
— Нет.
— Почему?
— Бог не объясняет людям своих поступков. Люди их толкуют каждый, как понравится.
— Однако ты спас императора от убийц.
— Я обещал Элию защищать Постума. Устранить Бенита я не могу.
— Это просто — пришить подлеца и спасти Рим.
— А Рим хочет этого спасения? Убью Бенита — его место займет Блез.
— А не можешь ты устроить как-нибудь так, чтобы это место занял Флакк?
— Не могу.
— Раз не можешь — тогда выпьем с горя. Что тут у тебя? — Курций взял со стола золотой бокал. — Запах изумительный. Не фалерн, но пахнет приятно. — Курций медлил. — Это она? Да?
Логос кивнул.
— Я не ослепну? Говорят, выпив это, можно ослепнуть.
— Это сейчас ты слеп. А выпив, прозреещь.
— Двадцать лет я ждал этого и боялся. Курций помедлил и сделал глоток. Отставил бокал. Несколько секунд лежал с закрытыми глазами.
— Твое питье похоже на отраву. Теперь я буду смотреть на мир твоими глазами. Голубая сфера переместилась внутрь меня. И я должен каждый миг охранять ее и беречь. Но я человек. Что я могу? Зачем ты дал мне эту отраву, Логос, обнимающий весь мир?
— Это не отрава, — сказал тихо Вер. — Это пища богов. Побудь немного богом, Курций. Ты этого достоин.
Глава 6
Июньские игры 1977 года
«Сенат постановил, чтобы преторианская гвардия присягнула не только императору, но и диктатору Бениту».
«Сегодня в священной долине Олимпии, обсаженной оливами, открываются Олимпийские игры, которые продлятся пять дней. Бег, борьба, метание копья, диска, состязание колесниц — по-прежнему главные виды Олимпиады. Италия, как всегда, рассчитывает на самое большое количество венков из священной оливы».
Он ждал ее с утра. Она приходила регулярно раз в десять дней, приносила деньги и корзину с яствами. Сегодня был такой день. Кумий побывал в термах и у цирюльника, купил новую тунику. Сегодня был его день — он знал это. Едва Верма вошла, Кумий схватил ее за руку и подвел к столу.
— Сегодня у нас будет пир! Я закончил библион. О счастье! Вот он! — Кумий схватил рукопись и прижал к груди.
Потом бросил папку на кровать, зубами вырвал пробку из темной бутыли и наполнил новые хрустальные чаши.
— Выпьем, чтобы он был бессмертен, как боги.
— Выпьем,-согласилась Верма.
Он обнял ее за талию. Она могла бы задушить его голыми руками, если бы захотела. Но не захотела. Вместе они рухнули на кровать. Листы рукописи лавиной хлынули на пол. Бесчисленные страницы, испещренные черными знаками литер. Клейменные страницы. Клейменные тысячами и тысячами желаний, готовые к исполнению…
— Верма, ты хоть знаешь, что это такое — исполненное желание? — Он хохотал между поцелуями. Она тоже.
«Если она меня задушит, — подумал Кумий, — я умру счастливым».
Но Верма не стала его душить, и он не умер.
Он разбудил Верму ночью. Стоял совершенно голый, прижимая к груди ворох страниц.
— Что? — не поняла она и, щурясь со сна, заслонилась рукою. — Ты о чем?
— Отнеси эту рукопись центуриону Марку Пробу.
— Проб давно не центурион. Он подал в отставку.
— Неважно. Отнеси ему рукопись. Он честный человек. Честный и смелый. Знаешь, я не смогу переправить рукопись в Альбион. А он сможет.
— Ты толкаешь его на измену Риму?
