друга.
— Как ты ведешь себя с нами, Рикардо, — говорила Кандида. — Что такого мы сделали, что ты захотел покинуть этот дом?
— Я смотрю, ты так же забывчива, как и Дульсина. А я нет. Я не желаю, чтобы Дульсина командовала моей личной жизнью. Мне надоела эта история с Леонелой. Я требую, чтобы это сватовство раз и навсегда прекратилось.
— Это уж вы с Кандидой решайте, — обиженно произнесла Дульсина, всем видом показывая, что не она здесь главная.
— Не юли, Дульсина. Решаешь в этом доме ты, а не Кандида. Хотя это именно ее право.
— Сядь, Рикардо, успокойся, — умоляла Кандида.
— Кандида права, тебе надо успокоится. Мне бы хотелось, чтобы ты изменил свое решение… Может быть, мы слишком уж категоричны. Но мы очень тебя любим и не хотим, чтобы ты покинул нас.
— Непохоже на это, если учесть, как настойчиво ты, Дульсина, сватаешь мне Леонелу.
Дульсина подошла к нему и положила руку ему на плечо.
— Вся проблема только в этом? Больше ты не услышишь от меня ни слова о Леонеле.
— Ну теперь давайте сядем за стол и закончим завтрак, — обрадовалась Кандида. — Ты ведь ничего не ел, Рикардо.
— Я не хочу. Давайте закончим о деле.
— Если ты нуждаешься в деньгах, мы дадим тебе сколько нужно.
— Я не хочу все время зависеть от вас, Кандида. Дульсина покачала головой.
— Это не так, Рикардо. Возможно, мы излишне опекаем тебя и Рохелио. Но ведь так повелось с вашего детства. Вы же наши младшие братья. И всегда казались нам беззащитными. Ты не прав, когда требуешь причитающуюся тебе часть отцовского наследства. Мы ведь выдаем тебе деньги помесячно, как распорядился в завещании отец.
— Значит, я всю жизнь буду зависеть от вас?
— Почему? Вот закончишь учебу, будешь зарабатывать…
— Если ты согласишься с нами, мы и впредь будем помогать тебе. Правда, Дульсина?
— Разумеется… Может, не так щедро, как сейчас, но достаточно, чтобы тебе хватало.
— Когда я буду работать, мне не понадобятся ничьи подачки.
— Ах, не говори таких слов!
— Мы даем тебе деньги от всего сердца, как сестры. И в завещании отца сказано, я наизусть знаю: «Помогать денежными средствами Рикардо до тех пор, пока он не закончит учебу, не женится или не станет жить отдельно».
— Гм…
— Ты не веришь? Он не верит, Дульсина.
— Если ты сомневаешься, спроси у лиценциата Роблеса. Все делается по воле папы. Роблес может подтвердить это, когда тебе заблагорассудится… И прости за прямоту, но ты оскорбляешь нас своим недоверием.
— Меня больше всего, Дульсина, пугает, что Рикардо хочет уйти. Ты ведь не сделаешь этого, правда, Рикардо? Ты ведь это сказал сгоряча? Ведь так?
«Вот наглая!» — подумал Рохелио и, демонстративно взяв книгу, попробовал читать.
— Эй, — снова раздалось с ограды, — ты что, меня замечать не хочешь? Или не признаешь? Что-то быстро забыл.
— Я тебя не знаю. Что ты хочешь? — поднял голову Рохелио.
— Как — что? Поболтать с тобой.
— Знаешь, не морочь мне голову. Проваливай. — Рохелио снова погрузился в чтение.
— Ах вот как мы заговорили…
— Я с незнакомыми не общаюсь.
— Какие ж мы с тобой незнакомые?
— Я тебя никогда прежде не видел.
— Во дает!.. А поклянись.
— Проваливай.
— Поклянись — уйду.
— Клянусь. Убирайся.
— Это не клятва. Поклянись Девой Гвадалупе!
— Клянусь чем хочешь. Оставь меня в покое. Роза там, на ограде, задумалась.
— Слушай, парень, ты святым именем поклялся. Бог тебя накажет! Он тебя без глаз оставит, а не то ног лишит. Вот увидишь. За это… за клятвопреступление.
Рохелио внезапно приподнялся, опершись о землю.
— Ты что, глухая?! Вон отсюда! Или я слуг кликну. Вон! Девушка несколько мгновений молча смотрела на него сверху вниз. Затем исчезла.
Кандиде с трудом удалось добиться, чтобы голоса спорящих стали спокойнее и тише. Теперь они с Дульсиной сидели за столом. Рикардо так и не присел.
Дульсина отпила немного апельсинового сока.
— Я еще раз общаю тебе, что не буду настаивать на твоем сближении с Леонелой. Я не знала, что это настолько обижает тебя. Прости.
Намерения Рикардо уйти из родового дома, видимо, всерьез тревожило сестер.
Кандида опять сорвалась с места и подошла к брату.
— Ты ведь не уйдешь, правда? Ну хочешь… Хочешь, я встану перед тобой на колени?
— Этого только не хватало. Прошу тебя, сестра, сядь и заверши свой завтрак.
— Так ты остаешься? — Дульсина смотрела ему в глаза. Рикардо молчал несколько мгновений.
— Не знаю. Ничего тебе сейчас не отвечу. Сказав это, он повернулся и вышел из столовой.
— Вот уж не ожидала, — растерянно сказала Кандида.
— Да уж… — Дульсина подошла к окну и стояла, наблюдая, как Рикардо, сбежав по лестнице, садится в автомобиль и куда-то отъезжает.
— Я не думаю, что он уйдет.
— Если, конечно, он не идиот. Кто же уходит от денег?
— Но ты же знаешь, что эти деньги принадлежат ему. — Кандида нервно приложила ко лбу надушенный платок.
Дульсина сделала решительный жест.
— Он не должен знать об этом.
— Но когда-нибудь он взбунтуется;
— Пока между ним и нами существует лиценциат Роб-лес — проблем не будет. Он знает, что делать.
— А если мы позволим Рикардо уйти?
— Ты с ума сошла, Кандида! Тогда он потребует пересмотра завещания.
— Может, лучше отдать ему и Рохелио их доли? И никаких проблем.
— Пока можно этого не делать, я этого не сделаю. У нас больше прав, чем у близнецов. Мы дети от первого брака.
— Вообще-то брак отца с матерью близнецов тоже был законным. И она с нами была добра, грех жаловаться.
— Ей это было выгодно. Лицемерка и — хитрая! Я ее не выносила.
Дульсина улыбнулась.
— Ты знаешь, я всегда боялась, что папа умрет раньше ее и она завладеет всем. Слава Богу, обошлось: он ее пережил. И теперь хозяйки здесь мы.
— Послушай, ты и впрямь отказалась от мысли женить Рикардо на Леонеле?
— Во всяком случае, надо менять тактику.
Проходя мимо алтаря Девы Гвадалупе, Роза плаксиво шепнула Деве:
