Стакан воды
Думал, умру, так и не повидав заграницы. Нет, умру, повидав!
В Швецию съездил. Ничего не посмотрел, по распродажам ходил, торговался, чтобы на сто долларов, которые были, побольше купить барахла. Мороженого не лизнул, в автобус не сел, в туалет не сходил, на стриптиз с мужиками не пошел скрепя сердце. Потом они рассказали, показали – вспотел так, будто сам посетил!
Себе ничего не купил, жене – жвачку. Все – доченьке.
Вернулся, жена на стену полезла, где и сидит пятый день:
– Дурак старый! Сколько нам осталось! Так и умрем босыми, голыми! Умные барахла с распродажи привозят мешками, оденутся, да еще продадут, предыдущую жизнь оправдав! Говорят, на улице там баки здоровенные стоят – «Армии спасения», шведы туда все, что не надо, скидывают. А что им не надо, нам только давай! Соседка ночь в баке просидела с фонариком, оделась, как куколка! Да еще напродавала, купила автомобиль! Я ж тебе адрес бака дала! А ты все этой соплюхе!
Что с жены взять? Дура. Я знаю, что делаю. Видели бы, как дочка тряслась, щебетала, когда в тряпье копошилась. Я смотрю не на день вперед. Дальше. «Кому спасибо за все?» – «Тебе, папочка родненький!» Родненький! А до того – грубила как отчиму. Знает: по нашим меркам, если человек на тебя до копейки валюту потратил, ты в неоплатном долгу!
Говорю дочке:
– Теперь стакан воды поднесешь отцу, когда помирать буду?
Отвечает:
– Папочка, подносить буду до тех пор, пока не умрешь!
Во как! Но на всякий случай расписочку взял. «Обязуюсь на сто долларов носить воду по курсу и так далее».
Так что в старости ни в чем себе отказывать не буду!
Кто там?
Галя еще раз проверила закрыты ли окна, спички спрятала и, присев у зеркала, говорила, отделяя слова от губ движениями помады:
– Светочка, мама пошла в парикмахерскую. Позвонит приятный мужской голос, скажешь: «Мама уже вышла». Это парикмахер... Позвонит противный женский голос, спросит: «А где Галина Петровна?»... Это с работы. Скажешь: «Она пошла в поликлинику... выписываться!»... Не перепутай. Ты девочка умненькая. Тебе шесть лет.
– Будет семь, – поправила Света.
– Будет семь. Помнишь, кому можно открывать дверь?
– Помню, – ответила Света. – Никому.
– Верно! А почему нельзя открывать, не забыла?
– Бабушка говорит: «По лестнице нехорошие бандиты с топорами ходят, прикидываются водопроводчиками, тетями, дядями, а сами непослушных девочек топят в ванне!» Правильно?
– Правильно.
– А бабушка придет, ей открывать? – спросила Света, откручивая кукле ногу.
– Бабушка не придет, она на даче. Приедет завтра.
– А если сегодня?
– Я сказала: завтра!
– А если сегодня?
– Если сегодня, это уже не бабушка, а бандит! По домам ходит, деток ворует. Еще есть дурацкие вопросы?
– Нету вопросов! – ответила Света, внимательно глядя, куда мать прячет от нее французские духи.
– Вроде порядок. – Галя цепким взглядом таможенника ощупала отражение в зеркале. – Буду часа через два. Нет, через три!
– Так долго обстригать будут? Ты не слон!
– Не обстригать, а стричь. Это плохой мастер все делает тяп-ляп, а хороший мастер, – Галин голос потеплел, – настоящий мастер все делает хорошо, поэтому долго. Никому не открывать!
Мать чмокнула Свету и, хлопнув дверью, ушла.
Света достала из тумбочки французские духи, полфлакона опрокинула на голову кукле, приговаривая:
– Вымоем Дашке голову и будем обстригать. Не волнуйтесь, настоящий мастер все делает так долго, пока вам не станет хорошо!
Тут раздался звонок в дверь.
Света побежала в прихожую и звонко спросила:
– Кто там?
Хриплый голос ответил:
– Открой! Это я – твоя бабуля!
– Здравствуй, бабуля! А зачем таким страшным голосом говоришь?
– Да простыла, внученька! Уж и молоко с медом пила, а все хриплю! Открывай!
– Бабушка! Мама сказала: ты завтра приедешь! А сегодня еще сегодня!
– А я сегодня и приехала! Открой! Темно на лестнице, и ноги сильно болят!
Света набросила на дверь цепочку.
– Бабушка, – задумчиво сказала она через дверь, – я открою, а ты – бандит?
– Какой еще бандит?! – Бабушка закашлялась.
– Обыкновенный. Сама говорила. Прикинешься бабушкой и в ванне утопишь! Приезжай завтра, будешь бабушкой!
Старушка спустилась на ступеньку, заплакала:
– Стыд-то какой! Во, дите воспитали! Родной бабке через двери не верит! Бессовестная! Когда мать с отцом будут?
– Папа после работы, – донеслось из-за двери. – А мама пошла выписываться к парикмахеру.
– Куда? – Бабушка вскочила. – Все Сереже расскажу! Вертихвостка! И ты вся в нее, вся! Вот возьму и умру тут!
– Бабуль! Бабуль! – пробивался из-за двери детский голосок. – Ты не умрешь! Мама сказала, ты сначала всех нас похоронишь!
– Это Галка про меня такое сказала? Змеюка! Все Сереже расскажу! Про всех парикмахеров! Еще неизвестно, от какого парикмахера дочь!
В это время по лестнице поднимался мужчина в сапогах и спецовке.
Разглядев в тусклом свете умирающей лампочки старушку в слезах, он остановился.
– Кого оплакиваем, бабуля?
Признаться постороннему, что тебя не пускает в дом собственная внучка, было так стыдно, что бабушка, проглотив слезу, соврала:
– Давление у меня пониженное, сынок... Второй день с лестницы падаю.
– А мы в квартиру позвоним, валерьяночки хлопнешь! – весело сказал мужчина, нащупывая на двери звонок.
– Кто там? – спросила Света.
– Ребятенок, открой! Тут старуха концы отдает!
– Дядя! Там темно, вы потрогайте, эта старуха, может, старый бандит!
