Чак проезжал мимо. И самим поднимать волну негоже, иначе уже через час на “Северную” слетится вся журналистская братия и метрошники займут круговую оборону. А так Валера рассчитывал сразу после перегонки материала и показа его в утренних новостях на “Дайвер-ТВ” снова первым оказаться в гуще событий.
На Чапыгина он первым делом забежал в отдел координации. Дежурила Галка, что уже было хорошо — когда-то у них был короткий роман, переросший в дружбу.
— Галчонок, какая аппаратная посвободней на перегонку? Горю! — Валера покосился на часы, показывавшие уже четверть десятого.
— С пожаром пленочку припер, потому и горишь? Беги в третью. Там Лева Ильин свои огненные кадры на РТР должен сливать. Если хорошо попросишь, может, он и подвинется — они же позже выйдут.
— Спасибо, — чмокнул Никитин припахивающую табаком щечку и помчался на второй этаж.
Хорошо попросить означало только одно — поделиться своим материалом. Нерасторопный Ильин из местных “Новостей” подрабатывал еще внештатно на РТР и славился своим умением подбирать крошки с чужого стола. Валерий был готов к такому варианту сотрудничества.
— А! Привет ныряльщикам! — блеснул Ильин знанием английского при виде Никитина.
— От такого слышу, — ответил Валерий, имея в виду, что “дайвер” означает не только “ныряльщик”, но и “карманник”. — Пожар гонишь? Сколько минут?
— На треху наскреб. Да и нечего там было снимать — одна милицейско-пожарная тусовка да пламя. А вы там со своим телескопом порядком наловили — я видел.
— Хочешь, панораму дома дам на шесть секунд? А ты меня пропустишь на перегонку.
Глаза у Левы загорелись. Поломавшись чуть-чуть, он снял свой материал, Никитин быстренько прозвонил переадресовку и запустил мастер-кассету. Ильин с завистью поцокивал языком при виде недоступных ему живых кадров. Когда на мониторе до появления кадров о происшествии в метро оставалось полминуты, Валера протянул ему другую кассету — с “отходами”:
— Чего время теряешь? Беги переписывай, пока я не передумал.
Благодарный Лева схватил кассету и помчался в соседнюю аппаратную, так что “закрытый” материал прошел без лишних глаз.
Москва
Казанцев ждал уже двадцать минут. Впрочем, его предупредили, что президент задерживается.
От скуки Саша в который раз перелистывал сегодняшние “Известия”. Смотрел в окно, старался ни о чем не думать. Он бы и насвистывал что-нибудь легкомысленное, если бы это была не резиденция главы государства.
— Через десять минут президент примет вас, — сказал секретарь.
Он мог еще встать и выйти. Да, он бы чувствовал себя трусом, идиотом, тряпкой, но не предателем.
«А кого я, собственно, предаю? — мысленно возмутился он. — Гуровина? Смешно. Леньку Крахмальникова? Ну он боец крепкий, выберется. Я никого не предаю! — внушил он себе. — А Джейн… Джейн уже нет в живых…»
Жена Гарика Джейн заявилась в Россию, никого не предупредив. Просто ранним утром Сашу Казанцева поднял с постели долгий и требовательный звонок в дверь, и когда он открыл, то обнаружил на пороге Джейн. За ее спиной маячил водитель такси с двумя огромными чемоданами в руках.
От неожиданности Саша растерялся.
— Ты что, приехала? — глупо поинтересовался он.
— Нет, — по-русски ответила Джейн, — я тебе просто снюсь.
Она рассмеялась, потрепала по щеке заспанного и совершенно обалдевшего от ее внезапного появления Сашу, по-хозяйски направилась прямо на кухню и принялась распаковывать чемоданы, которые втащил за ней таксист. Покрытый клетчатой клеенкой стол заполнили банки с кофе, какие-то бульоны, конфеты, яркие коробочки и скляночки.
— Зачем это? — спросил Саша. — У нас ведь все есть.
Джейн посмотрела на него как на маленького ребенка и терпеливо объяснила, что, несмотря на свои глубокие русские корни, русскую пищу есть не может — от нее просто тошнит. Она бросила чемоданы, схватила Сашу за руку и потащила за собой в комнату, в постель.
Саша и не ожидал от себя такой прыти в ранний час. Он думал, что секс получится сонный и тягостный, но вдруг что-то неведомое подбросило его, и он толкался в плоть визжащей то ли от удивления, то ли от страсти Джейн с какой-то дикой, неугомонной силой. Оргазмы следовали у Джейн один за другим, она уже просто обессиленно стонала, кричала ему похабности, чтобы распалить его и довести наконец до точки, но Саша ощущал только непрекращающееся наслаждение владеть этим холеным упругим телом, входить в него, разрывать, раздирать до сладкой боли, пока Джейн снова не забьется в судорогах, пока не распахнет обезумевшие глаза и не закричит:
— Я потаскуха! Мне так это нравится! Она так по тебе соскучилась! Ей все мало, трахай ее, трахай, черт тебя дери!
Когда через полтора часа Саша свалился, как сноп, извергая из себя любовный сок и рычание нежно и сладко убитого зверя, Джейн сказала:
— А ты не знал разве? В семь утра у мужчин пик сексуальной активности.
Может быть, и так, подумал Саша. Но скорее дело было в другом. В их первую встречу он страшно опозорился. Хотя, если рассудить здраво, не опозориться было почти невозможно.
Гарик привез жену в Россию два года назад, когда “Дайвер” стараниями Булгакова только-только перешел на полноценное вещание. Теперь у них был свой канал, который они уже ни с кем не делили.
Суета поначалу была страшная. Штаты то раздували, то резко сокращали, брали каких-то людей, чтобы вскоре уволить.
Гарик водил Джейн по студии, знакомил с Гуровиным, Крахмальниковым, Алиной, Загребельной, со всеми, кто попадался на пути. Он хотел выглядеть здесь хозяином, у него это неважно получалось, но не потому, что кто-то выказывал ему неуважение, просто из-за суеты даже в самых радушных приветствиях чувствовалась поспешность.
Джейн это надоело, она попросила Гарика оставить ее в павильоне, где как раз Казанцев снимал передачу “Телеследователь” — ток-шоу о самых скандальных уголовных делах. Она села в уголок и стала смотреть. Здесь было много интересных людей, а Саша как раз старался быть незаметным, он был режиссером на площадке, но Джейн обратила внимание именно на него.
Такие ток-шоу она видела и в Штатах. Но там обычно брали какую-нибудь высосанную из пальца, мелкую тему. А здесь речь шла о банде, убивавшей своих жертв из-за подержанных автомобилей. Предмет обсуждения был настолько страшный и животрепещущий, что собравшиеся перебивали друг друга, кричали, вскакивали с мест и, казалось, совсем забыли о телекамерах. Саша пытался держать все в своих руках, помогая не очень опытному ведущему, но передача все равно разваливалась на глазах.
В перерыве Джейн подошла к Саше и произнесла на ломаном русском:
— Я хотел с вами говорить секрет.
— Да, слушаю вас.
— Можно ходить туда? — спросила Джейн, показывая на заставленный декорацией угол.
— Мы можем пойти в мой кабинет.
— Нет, мало времени. Там, да?
Саша пожал плечами и двинулся за Джейн в дальний конец павильона.
Как только оба скрылись от глаз разбредшейся по помещению публики, Джейн схватила Сашу за мужское достоинство и сказала:
— У вас есть… Balls <Яйца — (англ.)>?
