Его соседки не тронули. Дорогой икрой женщины угощаться постеснялись. Надя взяла ложку и быстро с икрой расправилась. Потом съела два банана и захотела пить. Картонный пакетик с соком никак не хотел протыкаться пластиковой соломинкой. Наконец она его проткнула, и несколько капель брызнули на простыню. Она быстро высосала сок и достала из тумбочки второй пакетик.
Рядом с ее койкой стояла койка Лиды. Сегодня здесь было пусто. Лиду забрал муж.
Надя знала, что супруг соседки работает водителем фуры. Лида сделала аборт, потому что уже имела четверых детей. Лида и склонилась над ней, когда Надю привезли в палату. Женщина, несмотря на грубые обороты речи и полное отсутствие стеснительности, имела доброе сердце и с состраданием опекала Надю.
В дверь заглянула незнакомая нянечка и, посмотрев на розы, улыбнулась:
— Твой с семи утра под окнами дежурил.
Вот от него я тебе цветочки принесла. Сказала ему, лучше бы курочку передал. Жди, наверное, притащит. Заботливый у тебя мужик. Это и понятно. Молоденьких все любят.
Потом Надю позвали в кабинет врача. Еще вчера ей было совершенно безразлично, что ее смотрит врач-мужчина. А сегодня Надя застеснялась и вошла в кабинет пунцовая.
— Цвет на щечках появился, — удовлетворенно заметил доктор, указывая ей на страшное кресло. — Ну что же, сегодня можно тебя выписывать. Когда принесут результаты анализов, можно собираться домой.
— Дмитрий Николаевич, а правда, что у меня может больше никогда не получиться? — спросила Надя, вставая.
— Чего не получиться? — не понял гинеколог.
— Забеременеть, — пояснила Надя.
— Это от твоего супруга зависит. Но полгодика я бы не советовал. Пусть маточка окрепнет. Успеешь, здесь ко мне пятидесятилетние на аборты бегают, а тебе куда спешить? — усмехнулся доктор, стягивая перчатки.
Надя вернулась в палату, сияя от удовольствия. Ответ доктора ее успокоил. Она уселась на свою койку и только тогда заметила, что рядом появилась новая соседка. Молодая темноволосая женщина была бы красавицей, если не чуть скошеный подбородок. Он лишал черты ее лица идеальных пропорций, но не портил. Женщина смотрела в потолок и при появлении Нади не пошевелилась.
— Вам больно? — участливо спросила Ерожина. — Может, дать поесть?
Надя помнила, как ее окружили в палате заботой, и хотела теперь сама быть полезной.
Соседка не ответила. Надя постеснялась быть назойливой и замолчала.
— Как же я хотела ребенка. — Надя взглянула на соседку: та продолжала лежать в той же позе и смотреть в потолок. Надя даже подумала, что это сказал кто-то другой. Но толстушку Лину увели на осмотр, а на койке у окна спала Ольга Фанеева и похрапывала.
— У вас тоже кровотечение и выкидыш? — участливо спросила Надя, поняв, что слова все же принадлежали соседке.
— Почему? Я здорова как лошадь и могу рожать каждый год, — ответила соседка и первый раз взглянула Наде в глаза. — Ты спрашивала, больно ли мне? Ерунда. Больно, что я не могу позволить себе ребенка.
— Почему не можете позволить, если вы здоровы? — удивилась Надя.
— Прокормить не могу. Вот почему, — отрезала соседка и снова стала глядеть в потолок.
— Как прокормить? У вас проблемы с грудью? — Надя никак не могла додуматься, о чем говорит женщина.
— Не понимаешь? У меня проблема с деньгами.
— А… Нет мужа, — решила Надя.
— Господи, да есть у меня муж. Толку-то что? Мы вместе зарабатываем две тысячи. На них можно купить только три таких букетика, что стоит у тебя на тумбочке.
— А почему же ваш муж не работает? — Наде в голову не приходило, что работающий мужчина не в состоянии прокормить ребенка.
— Он работает. Научный сотрудник. И я вкалываю в школе. У него восемьсот «чистыми», а у меня тысяча двести. Я каждый день ломаю голову, чем его накормить. Какой уж тут ребенок.
Надя не знала, что сказать соседке в утешение. Легла и задумалась. Она помнила, что у отца тоже были проблемы с деньгами. Он три месяца не мог выплатить зарплату сотрудникам. Но папа пил. Может быть, и у этой молодой женщины муж — пьяница. И словно отвечая на ее мысли, соседка горестно добавила:
— Мужик не пьет, ни курит. Я хожу в одном костюмчике три года. А денег нет. А ребенок — очень дорогое удовольствие. Мы считали, прикидывали. Ничего не получается. Вот и не решилась.
В палату вошла нянечка и положила на тумбочку соседке небольшой пакет:
— Вам передачка.
Женщина приподнялась, слабо застонала и, придерживая низ живота рукой, взяла пакет, откуда достала бутылку кефира и пластиковую коробочку от маргарина «Рама». Открыла коробочку, вынула из нее куриную ножку и стала сосредоточенно есть.
Надя посмотрела на свой стаканчик от икры, быстро спрятала его в тумбочку и отвернулась. Ей стало стыдно. Через несколько минут она украдкой посмотрела на соседку. Та лежала с книжкой. Надя взглянула на обложку и прочла название «Уроки труда для умственно отсталых детей». Надя закрыла глаза и стала представлять себе, как выглядит муж этой красивой женщины, который получает восемьсот «чистыми». У нее ничего не получилось, и она уснула. Проснулась от того, что на нее смотрят. Дмитрий Николаевич стоял возле постели с журналом в руке.
— Анализы у тебя нормальные, можно идти домой. Внизу тебя ждут.
— Кто ждет? — спросила Надя и приподнялась на подушку.
— Много женщин. И муж среди них, — усмехнулся доктор и подошел к соседке:
— У вас, Овсеева, здоровье железное. Анализы — как будто операции и не было. До вечера отдохните, и если температуры не будет, отправляйтесь домой.
— Что я здесь до вечера буду торчать? Мне мужа надо кормить. Он в семь с работы приходит, — ответила Овсеева и снова уткнулась в книжку.
Надя спустилась вниз, получила свои вещи, переоделась и вышла в холл.
— Надька, ура! — бросились к ней сестры и Елена Николаевна. Надя обнялась с родными и огляделась. Подполковник стоял у дверей и улыбался. Он держал в руках огромный пакет. Надя подошла к мужу. Петр положил пакет на стул, обнял жену и прижал к себе.
— Как хорошо, что все уже позади, — сказал он, вынул из пакета огромную рыжую шубу, встряхнул ее и подал жене.
— Что это, Петя? — удивилась Ерожина.
— Это тебе, чтобы не мерзла, — ответил Петр Григорьевич и как ребенка впихнул Надю в мягкий пушистый мех.
У подъезда стояли три машины. «Мерседес» Кроткина с незнакомым водителем, «Волга» Аксенова с Петровичем за рулем и старенький жигуленок Михеева.
Надя вышла и не понимала, куда ей садиться. Машины Ерожина она не увидела.
— А где «Сааб»? — спросила Надя.
— Махнулся с Глебом не глядя, — улыбнулся Петр Григорьевич и распахнул дверцу «Жигулей». — Поедешь со мной или выберешь транспорт покомфортабельнее?
Надя засмеялась, уселась в «Жигули» и прижалась к мужу. Автоколонна медленно двинулась от больницы.
— Господи, какое счастье, что я на свободе, — сказала Надя и погладила мех на рукаве. — Эта шубка стоит кучу денег. В больнице со мной лежала женщина. Она сделала аборт, потому что им с мужем не на что кормить ребенка. Представляешь?
— Люди живут по-разному. В большом городе, как в лесу. Выживают те, кто посильнее.
Это не обязательно те, кто лучше… — философски заметил Ерожин.
— Ты разбогател?
