дежурства.
Капитан Лебедев был прав. Не узнать этого человека Синицын не мог. Слишком уж поразила его тогда внешность незнакомца. Седой затылок опять мелькнул впереди, и Синицыну показалось, что его объект свернул в какое-то здание. Слава метнулся туда и оказался возле вахтерши. Бабка сидела на стуле и спокойно перебирала спицами. Вахтерша вязала носок. Увидев запыхавшегося незнакомого молодца, она быстро встала и преградила ему дорогу.
— Ты куда, мил человек?
Слава оторопело посмотрел на бабку. Потом до него дошел смысл ее слов, и старший лейтенант, достав служебное удостоверение, раскрыл его перед носом вахтерши. Та внимательно изучила удостоверение и подвинулась.
— Милицию не пущать нельзя. Тебе, мил человек, кого?
— А кто сейчас вошел через эту дверь? — вопросом на вопрос ответил Синицын.
— Да уж полчаса никого. Репетиция началась. Все на малой сцене. В большом зале маляры хозяйничают. Так что репетиции теперь где придется проводят.
Сегодня в малом зале. Там уже покрашено. А пришли все. Даже Трофимов сегодня опоздал всего на пятнадцать минут. А его, бывает, и по часу ждут. Народный артист все-таки…
— Так это театр? — удивился Слава и только теперь заметил афиши, веером расклеенные на стене. Афиши были разного цвета, и названия спектаклей тоже стояли разные, но фамилия внизу каждой была одна и та же: «Художественный руководитель Эраст Митрофанович Переверцев».
— Ты чего, милок, не в себе? — внимательно изучая растерянного работника милиции, заподозрила вахтерша.
— Нет, все нормально. Скажите, а ваш бухгалтер поправилась?
— Галина Бенедиктовна уже вчера на работу вышла. Ей сейчас болеть нельзя.
Ремонт — Вахтерша провела Славу в закуток под лестницей, где временно трудился выгнанный из своего кабинета рабочими финансовый мозг организации — Галина Бенедиктовна Лучинская, оказавшаяся молодой темноволосой пышечкой. Галя уже слышала, что ею интересовался следователь, и приходу Славы не удивилась.
— Чем могу помочь милиции? — деловито поинтересовалась она.
Синицын попросил вспомнить, какая фирма пятого июня снимала под свое мероприятие здание театра.
— Ой, это сейчас не просто. К шкафам не подойти. Я и сама без кабинета.
Там полы циклюют, — пожаловалась Галя. — Вам срочно?
— Да уж срочнее некуда, — ответил Слава. Он понемногу приходил в себя, хотя и не понимал до конца, как здесь оказался.
— Хорошо, я постараюсь. Вы посидите немного.
— А можно я поброжу по театру? — попросил следователь.
— Бродите, только не запачкайтесь. Везде краска и грязь, — предупредила его девушка и исчезла.
Синицын двинулся по театральным помещениям, которые по случаю ремонта меняли свои функции. В большем туалете для публики хранились костюмы и реквизит. Коридоры были завалены фрагментами декораций, а в актерских уборных громоздились банки и бочки с краской.
Вахтерша уверенно заявила, что через служебный вход последние полчаса никто не входил. Слава тем не менее заглядывал всюду, в надежде отыскать таинственного незнакомца. Он не подозревал вахтершу в обмане. Бабка могла его и не заметить. Но седоволосого пожилого мужчину среди костюмеров, гримеров и прочих служителей кулис молодой следователь не увидел. Заглянул он и в малый зал, где шла репетиция. Эраст Митрофанович сидел за маленьким столом, рядом со сценой и, наблюдая за артистами, делал в своей тетради какие-то пометки. Увидев Синицына, он сперва удивленно вскинул бровь, затем вспомнил молодого человека, махнул ему рукой и снова углубился в свои записи. Ни в малом зале, ни в креслах, ни на сцене среди артистов пожилого мужчины с темными глубокими глазами Слава тоже не обнаружил.
Он вернулся в закуток, временно служивший бухгалтерией, и стал ждать. Галя вкатилась словно шарик.
— Как же я могла забыть?! В тот день у нас было истинное столпотворение! В Россию приезжал внук великого художника Стерна. Сергей Юльевич Стерн здесь выступал. Зал снимали на паях «Общество любителей Святослава Стерна», Университет имени Стерна и Фонд культуры, носящий его имя. Народу было тьма.
Яблоку упасть негде. Если бы мы с Эрастом Митрофановичем представляли, какая куча народу станет топтать полы нашего театра, мы бы взяли с них в пять раз больше. Мы поначалу думали, что соберутся какие-нибудь старички и старушки, а тут набежали такие крутые ребята, каких не в каждом казино встретишь… Да и столько разных шикарных машин я раньше не видела, хотя у моего мужа «Мерседес».
Сопливые мальчишки на «линкольнах» подъезжали. И все с улыбочкой на лице.
Улыбки у них страшноватые, как маски.
Возвращался в райотдел Синицын на троллейбусе. Идти пешком от Покровских ворот до Бакунинской было бы слишком долго. Слава ехал и пытался осмыслить странные вещи, которые происходили с ним в последние дни. Все началось с поездки в Пушкино. Там, по дороге к даче Старовцевой, он отчетливо услышал голос, направляющий его по нужному адресу. И сегодняшний поход в театр, похоже, произошел не по его желанию. Синицын уже не был уверен, видел ли он седого мужчину со странным остановившимся взглядом или гонялся за призраком. Чья-то сильная воля помогала ему в следствии. Ясно ведь, что эта воля была заинтересована, чтобы он, старший лейтенант Синицын, переговорил со Старовцевой, встретился с бухгалтером Галиной и получил подтверждение в своих подозрениях. Его словно подталкивали к организациям, знамена которых украшал давно умерший старец. В пельменной, естественно, Слава никого не застал, поскольку отсутствовал полтора часа, а сотрудники райотдела с едой обычно управлялись минут за двадцать. Он хотел позвонить и выяснить, где Лебедев и Конюхов находятся в данный момент, но, вспомнив, что оставил свой мобильный телефон в портфеле, поспешил на службу. Капитан и старший оперуполномоченный встретили его раздраженно.
— Мы уже не знали, что и предпринять. В розыск тебя объявлять? Или по моргам звонить? — набросился Лебедев на Славу.
— Так, парень, не делают. Вякнул, что на минуту, и с концами, — поддержал капитана Конюхов.
— Знакомого встретил, — соврал Синицын. Ему пока не хотелось рассказывать о своем странном посещении бухгалтерши. Слава опасался, что коллеги примут его за идиота.
Капитан хмыкнул, но комментировать ответ коллеги не стал.
— Завтра ты, Синицын, начнешь работать приманкой, и мы будем за тобой топать, а сегодня двигайте с Конюховым по домам. Вы ночью не спали, и работники из вас сегодня хреновые, — посоветовал Лебедев. — А я в одиночестве почитаю роман твоего гения. Я тут главу начал. Об американском варьете он очень познавательно пишет.
Но Слава домой не поехал. Он решил все же пройти собеседование в «Обществе любителей Стерна». В троллейбусе старший лейтенант думал о странном совпадении.
Лебедев читал главу о бродвейском шоу, а Синицын сегодня побывал за кулисами наяву.
На сцене бродвейского театра голубоглазая красавица, придерживая за руку бравого молодца в ковбойском костюме, пела свою последнюю песенку. Тридцать герлс с ногами, растущими от ушей, пританцовывали в такт мелодии, сияя в свете прожекторов ослепительными костюмами. Основное достоинство нарядов заключалось в том, что, несмотря на обилие тканей, они оставляли прелести красоток доступными глазу зрителя. Партер и ложи были заполнены до отказа, в воздухе витал запах дорогих духов и одеколонов.
Сомерест Гувер покосился на соседнее кресло, где сидела Лионет Тоун — дама, пригласившая его на премьеру. Ее золотистые локоны, тщательно приготовленные к вечернему походу, поражали точностью
