Молла-Ибрагим-Халил, алхимик

Мирза Фатали Ахундов Молла-Ибрагим-Халил, алхимик

Представление о происшествии, которое излагается и завершается в четырех действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Молла-Ибрагим-Халил — алхимик, из Калдака.

Молла-Хамид — его ученик, из Самуха.

Дервиш Аббас — его служитель, из Ирана.

Хаджи-Керим — золотых дел мастер, из Нухи.

Ага-3аман — лекарь, из Нухи.

Молла-Салман — сын покойного ученого Молла-Джалила, из Нухи, цветущий мужчина, крепкого сложения.

Мешади-Джаббар — купец, из Нухи.

Сафар-бек — помещик, из Нухи.

Шейх-Салax из Хачмаза.

Хаджи-Нури — поэт, из Нухи.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Происходит в городе Нухе, в доме золотых дел мастера Хаджи-Керима в 1248 году во втором месяце весны. В связи с приездом в Нуху Шейх- Салаха из Хачмаза, золотых дел мастер Хаджи-Керим пригласил к себе своих друзей лекаря Ага-Замана, Молла-Салмана, купца Мешади-Джаббара, помещика Сафар-бека и Шейх-Салаха из Хачмаза. Поэт Xаджи-Нур и явился случайно, без приглашения. Все действующие лица сидят в своих обычных костюмах, кроме Шейх-Салаха, у которого на голове чалма, он перебирает длинные четки. Хозяин дома, золотых дел мастер Хаджи-Керим, начинает разговор, обращаясь к гостям.

Хаджи-Керим. Знаете ли вы, господа, для чего я вас пригласил?

Мешади-Джаббар. Нет, не знаем.

Хаджи-Керим. У меня есть интересная новость. Говорят, Молла-Ибрагим-Халил из Калдака ездил в Тифлис, получил там разрешение, приехал в Хачмаз, раскинул в горах шатер и занялся алхимией. Например, он добыл вещество, которое называется эликсиром. Примешивает к целому батману меди золотник эликсира получается чистое серебро.

Ага-3аман. Я тоже об этом слыхал.

Хаджи-Керим. Шейх-Салах собственными глазами видел, как акулисские армяне привезли к Молла-Ибрагим-Халилу двадцать пять тысяч рублей чеканной монетой, купили у нега пятьдесят пудов чистого серебра и увезли. Правда, шейх?

Шейх-Салах. Да, клянусь на Коране, который я изучил досконально, я своими глазами видел, как люди привозили Молла-Ибрагим-Халилу чеканную монету и увозили чистое серебро без чекана ровно вдвое больше по весу.

Сафар-бек. Давайте и мы поедем за серебром.

Молла-Салман. Наличных денег у нас нет, но у меня есть друг Хаджи-Рахим, богач. Если вы не против уплатить десять-двенадцать процентов годовых и дадите залог, я могу у него взять — и для вас и для себя — какую угодно сумму.

Мешади-Джаббар. Молла, у меня деньги есть, но я их все отдал взаймы, срочно их получить трудновато. Если можно, возьми для меня у Хаджи-Рахима тысячу рублей. А две мои лавки пусть останутся ему в залог.

Хаджи-Керим. И для меня возьми тысячу рублей под залог моего дома.

Ага-Заман. И мне возьми тысячу, я отдам в залог сад моей жены.

Сафар-бек. Возьми тысячу и для меня, залогом будет моя деревня.

Хаджи-Нури (достает из кармана лист бумаги). Я сложил стихи об одном интересном событии: шестьдесят лет назад аварские лезгины под командованием Хан-Бутая напали на Нуху и ограбили ее. Послушайте, как я описал это событие.

Ага-Заман. Ах, оставь, Хаджи-Нури, тут не собрание поэтов. Мы говорим о серьезном, совещаемся, а ты, видишь ли, сложил стихи о том, что было шестьдесят лет назад. Лезгины пришли, лезгины ушли. Какое нам до этого дело и что за польза от чтения стихов?

Хаджи-Нури (обиженно). То есть как, что за польза? Вы узнаете о том, как жестоко обошлись лезгины с вашими дедами, как безжалостны были к ним. Разве не полезно знать о минувших событиях?

Хаджи-Керим (ласково). Хаджи-Нури, сейчас не время читать стихи. Прочитаешь в другой раз, на досуге. А теперь лучше скажи: ты советуешь нам ехать к Молла-Ибрагим-Халилу за серебром? Наверное, и ты одобришь это?

Хаджи-Нури (с горечью). Нет.

Молла-Салман. Почему же?

Хаджи-Нури. Потому что для каждого человека эликсир, источник его благополучия — его ремесло. К чему гоняться за алхимиками? Молла-Ибрагим-Халила я не видел, но догадываюсь, что он ловкий плут. Говорят, он недавно ездил в Тифлис. А кто дал ему разрешение заниматься алхимией и кто это разрешение видел? Подобного эликсира в природе не существует. Но Шейх-Салах из Хачмаза, до такой степени сбил вас с толку, что вы, конечно, не поверите мне.

Хаджи-Керим. Что эликсир существует, тому есть много доказательств. Об этом толковать нечего! Ты лучше объясни нам, почему ремесло каждого — его эликсир? Вот я — золотых дел мастер, но не могу заработать даже на пропитание.

Хаджи-Нури. Это потому, что ты потерял доверие народа и никто тебе ничего не заказывает. Раньше, когда приносили тебе золото и серебро для изготовления разных изделий, ты присваивал добрую половину, а взамен добавлял медь и бронзу. В конце концов твои аферы открылись, и никто больше у тебя ничего не заказывает. Если бы ты работал честно, то, несомненно, был бы теперь богат.

Ага-3аман. Ну, а почему я не имею состояния?

Хаджи-Нури. Потому что бросил свое ремесло и занялся незнакомым тебе делом. Ведь лечение людей — не твоя профессия. Твой отец, мастер Рахман, цирюльник, заработал бритвой и рожком приличное состояние, а ты промотал его. Немало потрудился покойный, чтобы и тебя обучить ремеслу цирюльника, но ты не удовольствовался этим и решил, подобно тифлисским цирюльникам, стать еще и лекарем. Ты погубил стольких людей, что хватит на целое кладбище; народ раскусил тебя и отвернулся от такого горе-лекаря. Теперь ты и не цирюльник и не лекарь… Сколько раз я говорил тебе, чтобы сходил ты к русскому врачу и узнал у него лекарство хотя бы против лихорадки, сколько раз я говорил тебе, чтобы ты перестал лечить больных малярией арбузным соком, но ты не слушал меня.

Ага-Заман (недовольно). Мне сказали, что русский врач применяет против лихорадки «хлеб-соль». Я спросил у знающих русский язык, что такое «соль». Они мне объяснили. Ну, как же лечить лихорадку солью?

Молла-Салман (зажимает рот Ага-Заману). Помолчи, ради бога, не показывай своего невежества. Это совсем другая соль. (Обращаясь к Хаджи-Нури). Хаджи-Нури, если верить тебе я должен быть Каруном, но почему же все мое богатство состоит из циновки и глиняного кувшина?

Хаджи-Нури. И на это есть причина. Из тебя вышел бы хороший погонщик муллов, но ты вбил себе в голову, что тебе надо стать моллой, и это только потому, что отец твой был моллой. Но ведь отец твой учился, имел знания, потому и был моллой. А ты не умеешь правильно написать даже свое имя, как же ты хочешь стать моллой? Образованность — это ведь не отцовская шуба, чтобы перешла к сыну по наследству. Вот почему ты не имеешь веса в глазах людей… Как же ты можешь быть богатым? При таких плечах и силе будь ты погонщиком муллов, зарабатывал бы в год больше ста пятидесяти рублей.

Сафар-бек. А почему я не богат?

Хаджи-Нури. Ты помещик, тебе надо наблюдать за посевом, косьбой, копить богатство. Ты же затевал всякие пустые дрязги, ссорился то с одним, то с другим, ругал всех последними словами. Надоедал начальству жалобами на виновных и невинных. Наконец прослыл кляузным человеком. Три года был под судом, три года провел в ссылке. Так прошла лучшая пора твоей жизни. А теперь думаешь с помощью прохвоста алхимика сразу разбогатеть, вроде Мешади-Джаббара, который по своей жадности весь свой небольшой капитал роздал взаймы разным людям под проценты — рубль за рубль, чтобы стать богатым. А теперь рад был бы получить хоть свои собственные деньги.

Хаджи-Керим. Допустим, господин поэт, что каждому из нас свойствен недостаток, мешающий использовать свое ремесло. Но почему же ты не имеешь всех благ от своего ремесла? Если сыт зимой — голоден весной, а если сыт весной голоден зимой. Если верить тебе, так твой талант — складывать стихи — должен был стать для тебя самым лучшим эликсиром.

Хаджи-Нури. Верно. И в самом деле мой талант — эликсир. Но как вы сами говорите, когда есть эликсир, нужен еще какой-нибудь металл, чтобы он мог подвергнуться воздействию эликсира. Так и для моего таланта нужны люди со вкусом, с умом и понятием, которые могли бы оценить мои стихи. Но, к несчастью, у моих сограждан, то есть у вас, нет ни ума, ни чутья, ни способностей. Какая же может быть польза от моего таланта, кому нужны мои стихи в такой среде?