существовало, и ее появления не предвиделось, а те самолеты, что имелись у китайцев, были не таких типов, что смогли бы поднять подобную мину.
– «Ту-2С», – предложил флаг-минер. Название Алексей понял без перевода, и сообразивший это Ли смолчал.
Пришлось пожать плечами. На флоте «Ту-2» как-то не прижились, хотя фронтовые «Пешки» они за считанные годы вытеснили так же, как новые «Ил-десятые» вытеснили в свое время заслуженных «Ил- вторых». Может ли туполевский бомбардировщик взять мину класса «АМД», Алексей просто не знал. Но все же он рискнул предположить, что поскольку этот тип мин создавался в массогабаритных характеристиках нормальных фугасных авиабомб, то такой шанс действительно есть.
– Лучше бы «Гейро» дали, – посетовал он. – Или новые «АМД»: второй-четвертой серии.
Про себя он подумал, что новейшие «АМД-4» весят аж полторы тонны вместо одной, но рассказывать об этом каперангу Ко, подумав, все же не стал. Кто знает, можно ли такую информацию разглашать. Адмиралов Кузнецова, Галлера, Алафузова и Смирнова сместили за переданные англичанам характеристики высотных авиаторпед, не принесших за войну практически никакой пользы. Кто знает, куда может завести капитан-лейтенанта его разговорчивость, если на каком-нибудь из высоких совещаний корейский товарищ вдруг проявит удивительное знание параметров мины, принятой на вооружение в советском флоте всего пару лет назад, и едва ли передававшейся даже союзникам – скажем, полякам.
Беседа через переводчика о типах мин, их возможностях и недостатках длилась настолько долго, что под конец Алексея начала уже тяготить. Все равно понятно, что новые образцы корейцам не дадут: либо из-за секретности, либо из-за их практической бесполезности в местных водах – как, например, противолодочные мины, которым капитан первого ранга посвятил минут сорок. В другое время Алексей был бы не против поговорить на настолько интересную тему, особенно с таким искренне заинтересованным собеседником, но сейчас ему все сильнее хотелось посмотреть на часы – чего при общении с начальством делать, разумеется, нельзя. По времени ушедший утром минный заградитель должен был уже подходить к Согангу. Более того, он мог уже швартоваться, а его молодой командир – топтаться на покрытой инеем земле, отходя от качки и опасности, способной настигнуть в любой момент…
Думая об этом, Алексей напрягался все больше, но флагманский минер то ли не замечал этого, то ли не собирался обращать на это внимание. В данный момент его интересовал минный защитник «МЗ-26», который вроде бы им обещали, как и многое другое. Этот тип Алексей прекрасно знал – более того, ему повезло быть знакомым с предложившим его конструкцию контр-адмиралом. Ничего более неприятного для противодействия контактному тралению, чем четырехкратный «минный защитник-26», ни один конструктор пока не придумал, и можно было ожидать, что этот тип наверняка останется самым значимым детищем того самого контр-адмирала с умилительной фамилией Киткин. Теперь тот с гордостью носил на кителе неожиданную медаль лауреата Сталинской премии, полученную за его создание, и если что-то и изобретал, то наверняка в другой области: подобного чуда ни ему, ни кому-то другому в ближайшее время все равно было не повторить.
– Все это очень хорошо, – согласился Ко после рассказа Алексея, позволившего тому хотя бы немного отвлечься от мыслей о том, что происходит сейчас на пирсе. – Но на больших глубинах его ставить нельзя, а нам послезавтра в Аньдун, и как раз там…
Военный советник попросил флагманского минера повторить, предполагая, что недопонял, но и после повторения последней фразы все равно не понял ничего. Во-первых, он предполагал, что послезавтра они должны быть в Гензане, как тот же флаг-минер сообщил ему еще вчера. Это было в двухстах километров от Аньдуна. Во-вторых, Аньдун находился в полусотне километров от побережья, и хотя Ялуцзян – река весьма полноводная, но ни мины, ни минные защитники там сейчас не нужны совершенно точно. Тем более глубоководные.
Не зная, как выразить свое недоумение так, чтобы не выглядеть туповато (или, как говорили на флоте, «дубовато»), Алексей снова перевел разговор на глубины, длины минрепов и соотношение мин к минным защитникам в заграждениях разного типа. К его удовольствию, через несколько минут столь вдумчивой беседы кореец догадался сам ответить на наводящий вопрос, и тогда выяснилось, что Аньдунов как минимум два. Один – это тот, который он и имел в виду, китайский, его еще иногда называют не очень красиво звучащим по-русски словом Дандонг. А вот второй – это, оказывается, действительно маневренная военно-морская база в Тонг-йошон-ман, то есть заливе Тонг-йошон, или, как это название можно произнести, Тонгъёшон, он же Восточно-Корейский залив.
– В Гензане ввели в строй новый минный заградитель, – с забавной важностью произнес переводчик Ли. – Специальной постройки и способный брать много мин. Но его немедленно переведут в Аньдун.
– Почему? – поинтересовался Алексей, хотя тут же сам понял наиболее вероятную причину.
– На Гензан бомбардировщики и штурмовики интервентов совершают налеты каждые два–три дня, практически без перерывов. Преимущественно по нему действуют палубные машины с авианосцев американских и английских агрессоров. Иногда – ночные бомбардировщики, но пока не слишком часто. В любом случае, мы полагаем, что оставлять достаточно крупный корабль пусть даже в прикрытом артиллерией ПВО и хоть какой-то авиацией Гензане означает потерять его немедленно и окончательно. Любой американский палубник вылезет из кожи вон, лишь бы привести домой фотопленку со столбом воды в районе ватерлинии корабля столь редкого для этих вод размера. Кроме того, еще Гензан обстреливают с моря.
– Достаточно крупный – это сколько? – поинтересовался Алексей, на мгновение оторопевший от употребления Ли русской поговорки настолько к месту: такого он не ожидал. Впрочем, это тут же вылетело у него из головы. Мысль о том, что корейцы сумели сами построить крупный минзаг, была слишком утопична, чтобы в нее поверить. За последнюю неделю, одну из самых насыщенных в его жизни, капитан- лейтенант Вдовый встретил немало примеров того, как с искренностью в глазах и с убеждением в голосе высказанные слова в устах корейских или китайских товарищей могли означать весьма мало или вообще не значить ничего. Причем характерно, что это даже не было ложью – это было что-то вроде правды, которая формировалась в момент ее произнесения, прямо на языке говорящего. У детей такое является почти нормой – но ведь не у взрослых же мужчин, говорящих о серьезных вещах…
Мысленно Алексей с сомнением покачал головой, и когда кореец ответил, едва не улыбнулся.
– Шестьсот пятьдесят тонн. Две сорокапятимиллиметровые пушки и пулемет.
– А мин?
Переводчик переадресовал его вопрос капитану Ко, и Алексей опять с обидой понял, что даже простое одиночное слово он ухватить из чужой речи пока не в состоянии.
– В зависимости от типа, – логично ответил флаг-минер. – Если считать на «КБ», то 14 штук, а если типа «М-26», тот и все 16.
«А если противодесантные „Рыбки“, которых на складах в Балтийске до сих пор завались, то и все полсотни, – мысленно продолжил Алексей про себя. – Но надо признать, это действительно неплохо. Для корейцев – так просто отлично».
Минзаг требовалось сразу же маскировать, как наших научили это делать немцы, сумевшие в годы войны потопить немало кораблей и судов прямо в портах и базах, несмотря на прикрытие из зениток и истребителей, которое там имелось. Хотя… Корейских товарищей жизнь учила не хуже и не менее жестоко. Так что понимать важность хорошей маскировки они должны были и сами. Но при этом на «Вымпеле № 4» никакого камуфляжа Алексей не заметил.
Снова вспомнив об ушедшем утром минзаге, почти наверняка уже вернувшемся, он заерзал на стуле, пытаясь придумать, как бы поспокойнее закончить разговор, чтобы не выдать флаг-минеру свое волнение. К счастью, тот то ли вспомнил о скором обеде, то ли о тех делах и разговорах, которым присутствие советского военного советника могло помешать, и закончил беседу сам, многословно выразив глубокое удовлетворение тем, насколько удачно они с товарищем До Вы срабатываются, и предложив продолжить после некоторого перерыва. Скажем, часа в три дня.
Алексей вместе с переводчиком Ли уже стояли у самой двери, дослушивая и договаривая последние вежливые слова, когда капитан Ко вдруг спросил у него, зачем, по его мнению, в Гензан вне всяких планов вдруг прибывают мины «АГСВ».
– Что? – переспросил Алексей, не поняв.
