исполнена.
Олег был в полку новичком, и хотя своего «личного» «МиГа» он пока не имел, сквозной позывной «35» присвоили ему с первого же дня.
– Тридцать пятый, – отозвался руководитель полетов. – Я – «Вышка». Выруливайте на вэ-пэ-пэ. Ждите команды на взлет. Подтвердите, как поняли?
– «Вышка», вас понял. Выруливаю на полосу, ожидаю команды на взлет.
Почему-то Олегу хотелось кого-нибудь обматерить: грубо, не сдерживаясь. Прислушиваясь к себе, он понял, что ему страшно. Летчики корпуса воевали в Корее очень по-разному, тем более в начале 1953 года, когда затяжная война окончательно перестала быть нужной всем ее участникам. Еще не освоившись в дивизии полностью, он уже заметил, что воюют в Корее только те истребители, кто считает это необходимым, а остальные, которых было не так уж мало, боевую деятельность только имитируют. Кто-то из пилотов (таких в 32-й ИАДе было несколько) не сумел реализовать себя в Отечественную и теперь пытался доказать и себе, и другим, что он, просидевший с 1943-го и до начала войны с Японией в училищах или запасных полках, или просто далеко от войны, является истребителем совершенно не хуже прочих. Немало таких было и среди молодежи, расценивающей эту войну как отличную возможность показать, чего они стоят. Другие честно считали, что если страна затратила на их боевую подготовку такие огромные средства и сочла нужным отправить их сюда, в Китай («для защиты государственных интересов Советского Союза на дальних подступах» – как говорилось в соответствующем приказе командующего Оперативной группой советских ВВС в Китае генерала Красовского), то надо просто хорошо делать свою работу. То есть – сбивать вражеские самолеты.
Были и искренние сторонники «боевой дружбы» с Кореей, но иногда можно было заметить, что таких людей не слишком любили. Как и весь 64-й ИАК, полк воевал: время от времени его летчики сбивали или подбивали вражеские машины, иногда теряя свои, но ощущение, что летчики-корейцы дерутся совершенно не так, как должны бы при защите своей страны, не оставляло многих. Отсюда и прагматизм в боевой деятельности, радикально отличающийся от того, что Олег видел на той войне. При прочих равных условиях «МиГ» по скороподъемности превосходил почти всех возможных противников, поэтому уйти на высоту и совершенно честно сообщить, что противник не принял боя – такое некоторые летчики тоже практиковали и считали вполне нормальным. Кроме того, в зоне, которую прикрывал корпус, американцы, бывшие их основным противником, почти всегда вели себя очень осторожно. Быть сбитым здесь, вплотную к Китаю, – это для них конец, геликоптеры с поисково-спасательными группами сюда не доберутся. А противник – он ведь тоже не дурак, имеет на это те же самые причины и не меньше других стремится остаться в живых, хотя бы до следующей войны.
В то, что война в Корее – это прямое продолжение Халхин-Гола и Отечественной, верили далеко не все. Поэтому у многих советских летчиков одной из причин драться с очень большой оглядкой было и наличие в Порт-Артуре кладбища погибших бойцов их корпуса – куда корпус провожал то одного, то другого из воюющих здесь ребят. Слава богу, их полк не потерял пока ни одного человека, и счет все еще был в их пользу, но войны без потерь не существует: рано или поздно кто-то из них или разобьется, или будет сбит. Американцами, англичанами, австралийцами – у каждого из которых тоже наверняка найдутся свои причины вступать в бой или не вступать. Увы, нет предела человеческой глупости, совершаемой с самыми лучшими намерениями…
Чуть-чуть подрабатывая тормозами, Олег вырулил свою машину в начало полосы, за ним выкатились три остальных истребителя в зимнем камуфляже. Глупо, но он жалел, что не видел, как «МиГи» выглядели здесь в начале войны: серебро с красным на снегу – наверное, это было действительно, без шуток, красиво. Как и корейские опознавательные знаки на фюзеляже и нижней поверхности крыла: красная звезда на белом фоне, вписанная в красное и синее кольца. К ним даже ему почти не пришлось привыкать – настолько они были похожи на то, с чем подполковник сроднился за годы службы.
– «Вышка», я тридцать пятый, прошу обстановку, – сказал он через несколько минут ожидания.
– Тридцать пятый, ждите.
Олег решил, что звук в наушниках можно сделать потише, и пошевелил ручку настройки.
– Звено тридцать пятого, доложите готовность к взлету.
Ведомый и вторая пара доложились и продолжали стоять на полосе в ожидании. По подсчетам Олега, бои должны были идти уже по крайней мере над Анджу, и ему не нравилось, что они до сих пор стоят на полосе, расходуя топливо работающими двигателями, но не взлетая. Стоящий на «МиГ-15бис» «ВК-1С» своими 2700 килограммами тяги даже в холостом режиме расходовал не так уж и мало, а в бою может иметь значение каждый десяток литров керосина.
– Тридцать пятый, – снова прорезался голос дежурного. – Пятнадцатый ведет воздушный бой на удалении до двадцати километров к северу от Сукчхона…
Он почему-то замолчал, и у Олега дрогнуло сердце, – это был позывной только одной эскадрильи. Старую машину командира 1-й эскадрильи капитана Бабича «Сейбры» сбили в один день со старшим лейтенантом Смирновым из 2-й, а до этого еще один его «МиГ» списали после посадки «на брюхо»: старлей из 3-й проявил немалую смелость, не став катапультироваться после выработки топлива. Но позывной Бабича, как и «двадцать третий» Попова, не прозвучал. Где две остальные эскадрильи? Почему 3-я осталась одна?
– Звену тридцать пятого, взлет…
Разогнав двигатель до взлетного режима и наслаждаясь мощью истребителя, легко оторвавшегося от клубящейся снегом полосы, Олег счастливо оскалился. Итак, все заняты делом, и оказавшемуся под рукой «мало летающему» подполковнику приказали подняться в воздух на прикрытие посадки взлетевших раньше машин 535-го ИАПа – а потом, может быть, и своих. Это было несложно – или, по крайней мере, предполагалось таким. Затем, через сколько-то десятков минут кому-нибудь отдадут приказ прикрыть и их собственную посадку – и так будет до самого заката. Прикрытие, как сказал комдив, – это задача «простая и обычная». Но нужная, потому что…
– Тридцать пятый, выше, выше!.. – вдруг заорал не своим голосом дежурный. – Четверка «Сейбров» – разгоняется курсом точно на вас. Шестнадцать километров строго к востоку, высота девять тысяч! восемь с половиной тысяч!.. « Шестнадцать и строго к востоку. Значит, это устье Ялу-цзяна, – подумал Олег, продолжая разгонять свой „МиГ“ по прямой. – То есть взлет увидел кто-то из висевших там. С той стороны минимум две батареи, но высота для них слишком большая, не поможет. А разворачиваться и садиться – уже поздно. Не успеть».
– Шесть «Сейбров»… Восемь… Змейка, эшелонированы по высоте.
Олег даже не мог ничего сказать, хотя информация о том, далеко ли уже ушли прикрывавшие их «соседи», могла оказаться решающим фактором. Приказав сбрасывать баки, он зарычал, с трудом сдерживая себя, чтобы не тянуть ручку двумя руками. Машина поднималась все выше и выше, но скорость все равно росла слишком медленно для того, чтобы выйти из-под удара. Выбрав секунду, он обернулся влево. Тимофеев висел там, как привязанный, вторая пара шла на сотню метров ниже и на триста позади. Третьей у Олега не было. Советские истребительные полки дрались сейчас звеньями, состоящими из шестерок (то есть четверки с «парой свободного маневра»), но у него было не полнокровное звено, а эскорт полковника.
Хвойно-седая земля продолжала проваливаться все ниже косой двухмерной плитой. Интересно, успеют ли они проскочить, учитывая, что для разогнавшихся до тысячи километров в час «Сейбров» шестнадцать километров – это меньше, чем на минуту полета?
«Скажем, увидели сам взлет, секунд 15 я взял на разгон и отрыв, 5 секунд шасси, – считал Олег. – Скороподъемность эталонного „МиГ-15бис“ у земли – 50 м/с. У серийных где-то 46–47. Когда они пошли вниз, мы были уже на тысяче с лишним. Если успеваем, то едва-едва. Видят ли уже они нас?»
– Тридцать пятый, принять курс двести.
То, что руководитель полетов еще работает, было хорошо. Во-первых, он жив – то есть по аэродрому с самого начала бить не собирались. Следовательно, это еще не начало большой войны, а обычная атака «охотников» на зависшие над полосой взлетающие или садящиеся «МиГи». В этот раз – на них.
– Тридцать пятый, «Сейбры» в твоей задней полусфере, удаление четыре тысячи.
В задней. Значит, не промахнулись. И это при том, что их звено уже развернули на встречно- пересекающийся курс под весьма острым к ним углом. Возможно, американцы разделились. Или
