самостоятельности.
А казна короля Яна к этому времени разрослась до такой степени, что уже не помещалась в кармане. И король уже выделил ученым первый грант. Так что Старцев был прямо заинтересован в благополучии королевской казны.
При этом Старцев ни в интервью, ни в научных публикациях ни говорил ни одного слова неправды. Он просто облекал свои сообщения в такую форму, которая была понятна другим ученым, но недоступна трудящимся массам.
И трудящиеся массы, так и не поняв из телерепортажей, можно вынести из Зазеркалья золото или нельзя, ориентировались на слухи и сплетни, которые были на редкость оптимистичны.
В результате золотая лихорадка не утихала ни на минуту.
— Где тут у вас золото? — первым делом спрашивали у старожилов Зазеркалья почти все новоприбывшие.
— А везде, — отвечали старожилы.
Действительно, каменистые отложения часто встречались у подножия холмов, и в них постоянно попадались прожилки разных металлов и руд. Нашли, например, самородную медь и малахит.
Но всех волновало золото — и оно тоже встречалось нередко, вместе с медью и серебром.
Золотоискатели один за другим терпели фиаско при попытке вынести самородки из Зазеркалья. Медуза делла Терра не выпускала золото на Землю.
Однако золото всегда остается золотом. Довольно скоро оно стало выполнять в Зазеркалье свою естественную функцию. Фрукты и овощи росли тут повсеместно и свободно, и каждый мог собирать их сам — а вот с мясом дела обстояли сложнее.
Мясо Калмыков завозил с Земли. Кроме того, он купил на Птичьем рынке и доставил в Зазеркалье живых цыплят и подумывал также о коровах, козах, свиньях и прочей живности. И, конечно, о разведении пресловутых кроликов, для которых у ученых не хватало клеток.
Еще Калмыков завозил в Зазеркалье спиртное, которого требовалось все больше, поскольку больше становилось людей — и особенно мужиков, валивших валом на волне золотой лихорадки.
Сначала торговля шла только на рубли и валюту, но очень быстро оказалось, что золото тоже имеет собственную ценность — даже в Зазеркалье, откуда его нельзя вынести на Землю.
Во-первых, золотоискатели наловчились продавать самородки новичкам, назначая цену в зависимости от степени лоханутости последних.
Во-вторых, некоторые зазеркальцы и гости планеты стали брать золото в уплату за работу или товары — например, те же фрукты. Полученное в результате таких транзакций золото сначала опять-таки впаривали лохам, а потом начали использовать в товарно-денежных операциях.
Тут оказалось, что запасы золота в радиусе километра от медузы не безграничны. Всего нескольких дней лихорадки хватило, чтобы ближайшие месторождения иссякли. Теперь золото уже не валялось под ногами — его приходилось искать. И объемы добычи стали меньше. А в результате золото начало дорожать день ото дня.
Конечно, цены на золото в Зазеркалье оставались смешными по сравнению с Землей, но это не помешало благородному металлу превратиться в средство платежа и накопления.
— Похоже, у нас складывается своя денежная система, — заметил король Ян, впервые расплатившись золотом за мясо к королевскому столу.
Золотая лихорадка продолжалась, а на земной стороне уже разворачивался новый бум. Народ узнал о чудесном выздоровлении больных в Зазеркалье. И началось паломничество к сталкерской бирже калек, инвалидов, безнадежно больных, просто нездоровых, а также ипохондриков.
Особую группу, благодаря специфической славе Зазеркалья вообще и короля Яна в частности, составляли мужчины-импотенты, фригидные женщины и бесплодные граждане обоего пола.
Та же слава влекла в Зазеркалье нудистов, натуристов, адамитов, хиппи, детей Бога и прочую веселую молодежь.
Еще в Зазеркалье продолжали рваться уфологи и сектанты. Первые понятно почему, а вторые — по той простой причине, что многие секты решили, будто новые планеты ниспосланы каждой из них персонально в качестве земли обетованной.
Признать, что земля обетованная дана Господом всем сразу, сектанты не хотели — поэтому возникали конфликты.
Сектанты агрессивно требовали для себя особых привилегий, а старые зазеркальцы, напротив, совсем не хотели видеть их на своей планете — но Калмыков решил однозначно: все, включая больных и сумасшедших, проходят через сталкерскую биржу на общих основаниях.
Однако автобусная эпопея в сочетании с золотой лихоманкой породила новую проблему. Среди новоприбывших и продолжающих прибывать мужчин было заметно больше, чем женщин.
Это крайне не понравилось королю Яну, и он поставил Калмыкову условие:
— Женщин должно быть больше, чем мужчин. Иначе это может плохо кончиться. С сегодняшнего дня пусть будет соотношения два к одному. Две молодых красивых женщины на одного мужчину. Старые и некрасивые приравниваются к мужчинам.
— Что у тебя за манера вечно портить мне бизнес? — отреагировал Калмыков. — У твоих молодых и красивых никогда нет денег, а на их голые сиськи я нагляделся по гроб жизни.
— А что у тебя за манера вечно думать только о деньгах? Ты, конечно, хорошо придумал — притащить сюда толпу мужиков и с выгодой споить им море водки. Но ты подумал, что будет завтра?
— Завтра я спою им море пива, — ответил Калмыков, но Ян не оценил шутки.
Дело кончилось курултаем. Автобус как раз привез море водки под охраной пары дезертиров с автоматами, и у медузы делла Терра собралась внушительная толпа потребителей. Король выступил перед ними с речью, и дело сладилось в пять минут.
Предложение короля об изобилии женщин было принято на ура. За него единодушно проголосовали и мужики, и девушки. Последних тоже беспокоила половая диспропорция с преобладанием мужчин. Особенно не в кайф было тем дамам, которые в полной мере следовали тропической моде. Новоприбывшие молодые люди проявляли к ним весьма подозрительный интерес.
А идея короля Яна снимала проблему. Если девчонок будет вдвое больше, чем мужиков, они как- нибудь сумеют постоять за себя при поддержке старожилов и благоразумных мужчин.
Поэтому Калмыков остался в абсолютном меньшинстве и смог добиться только письменного предписания, чтобы объяснять мужчинам на сталкерской бирже, почему перекраивается очередь и изменен порядок предоставления сталкерских услуг.
Ему написали предписание «именем короля и курултая» — но Калмыков еще примерно сутки был недоволен и бурчал: «Развели тут демократию с диктатурой», — не делая большого различия между этими двумя понятиями.
А через сутки коммерсант утешился, увидев, что водочный бизнес в Зазеркалье не имеет больших перспектив.
Клиенты не успевали напиться до дебоша и мордобоя. Их рубило на стадии умеренного опьянения. Похоже, как и в случае с героином, микроорганизмы Зазеркалья стояли на страже здоровья людей.
Зато на следующий день ни у кого не было будунов. И нажираться больше не хотелось. Разве что чуть-чуть.
Те, кто снова принимали больше, чем чуть-чуть, опять отрубались на полувздохе, и после сна начинали испытывать к алкоголю даже легкое отвращение. Потом оно проходило, но желание непременно запить снова (которое так мучает анонимных и безымянных алкоголиков, когда кончается зашивка) еще долго не возвращалось.
Атмосфера Зазеркалья нисколько не считалась с особенностями русского национального характера.
Так что опасения короля Яна не оправдались. Мужики, налетевшие в Зазеркалье на волне золотой лихорадки, не превратились в неуправляемую пьяную толпу.
Воображение Яна рисовало что-то вроде армии батьки Махно или Дикого Запада эпохи ковбоев — но все оказалось гораздо спокойнее.
Вместо водки Калмыков стал возить пиво. От пива всем становилось весело.
