Линге доложил, что фрау Геббельс просит его зайти к ней еще раз. (Одна из секретарш Гитлера не успела с ним попрощаться и, не посмев обратиться прямо к Линге, попросила об этом Магду Геббельс). После того как он снова вернулся в кабинет, Ева Браун, попрощавшись с обеими секретаршами и поварихой, удалилась в свою комнату (незадолго до того она призналась Гертруде Юнге, что ей нестерпимо страшно). В свою, а не в кабинет Гитлера! Возможно, там хранилась ее ампула с ядом. Комната Евы Браун через другую дверь сообщалась с апартаментами фюрера (см. схему рис. 13). Вошла ли она туда, или ее, уже мертвую, перенесли в кабинет — мы никогда не узнаем.
Гертруда Юнге в своих воспоминаниях [133] описывает, как она посетила кабинет Гитлера сразу после того, как из него вынесли трупы: «На круглом столике, рядом с квадратом розового шелка, лежал маленький револьвер Евы. На полу, возле кресла фрау Гитлер, я увидела желтую металлическую ампулу из-под цианида. Она была похожа на пустой футляр от губной помады… Я не могла вынести горького миндального запаха яда».
Внимание! Во-первых, в кабинете Гитлера круглого столика не было. Там стоял прямоугольный канцелярский стол и еще один — прямоугольный маленький — с радиоприемником в углу. Круглый (или овальный) туалетный столик находился в комнате Евы Браун.
Во-вторых, кресла в кабинете фюрера тоже не было. Там по обе стороны стола стояли два стула с прямыми полуцилиндрическими спинками. Мягкое кресло — единственное в фюрербункере — также стояло в комнате Евы Браун. Кресло и столик входили в один гарнитур.
Фрау Юнге явно перепутала зрелище, которое представилось ее глазам в кабинете фюрера, с тем, которое она увидела в будуаре его жены.
Эти подробности весьма существенны. Они позволяют предположить, что фрау Гитлер покончила счеты с жизнью, сидя в кресле у туалетного столика в своей комнате. Видимо, не хотелось ей входить в кабинет, где на диване сидел мертвый эрзац-Гитлер, тем более садиться рядом с ним.
А это, в свою очередь, означает: покойник не был тем страстно обожаемым мужчиной, с которым она прожила 16 лет и за которого готова была умереть! Если же на диване сидел еще живой Гитлер, то почему она не захотела занять место с ним рядом? Объективности ради (мы объективны до такой степени, что самим противно) можно привести еще одну простую версию: фрау Юнге врет. Не входила она ни в кабинет, ни в комнату Евы Браун, а написала все это, чтобы придать остроту и занимательность своим мемуарам. Их никто не хотел издавать — все, что там написано, было к тому времени всем известно [134]. На Западе, разумеется. При этом память изменила автору мемуаров, и она «переставила» столик и кресло из будуара в кабинет.
В данных ранее показаниях она утверждала, что после того как шеф с ней попрощался, она ушла к себе в убежище рейхсканцелярии и по пути на лестнице услышала два выстрела [135] (см. гл. 24).
Как уже упоминалось, в письме сестре от 18—19 апреля 1945 года Ева выразила сожаление по поводу того, что не может покинуть Берлин из-за воздушной блокады. Стало быть, несостоявшаяся звезда Голливуда, возможно, пожертвовала собой не вполне добровольно, а отчасти вынужденно.
Впрочем, высока вероятность того, что никакой жертвы и не было. Вы помните, Читатель, что зубной протезист Эхтман изготавливал зубные протезы в двух экземплярах не только для Гитлера, но и для его любовницы.
Это может означать, что у Евы Браун тоже был двойник. Однако в нужный момент его под рукой не оказалось. Авторы плана спасения фюрера не могли предугадать, что в феврале фрейлейн Браун, никого не спросясь, приедет в Берлин; что ее не удастся своевременно эвакуировать, так как кольцо окружения сомкнулось уже 25 апреля, а полеты по маршруту Берлин — Берхтехсгаден пришлось прекратить за несколько суток до этого. Если у нее был двойник, то в Берлин его доставить не успели. Видимо, первоначально Евой хотели пожертвовать, но в последний момент решили ее кем-то заменить.
Именно к такому заключению пришел X. Томас, исходя из двух соображений.
Первое соображение:вынесенные через запасный выход трупы были положены в неглубокую траншею рядом лицами вверх. Поэтому осколки разорвавшегося снаряда не могли поразить покойницу в левый бок, даже если они летели горизонтально. Тем более это исключено в случае, когда осколки летят по баллистической кривой — а дело обстояло именно так: шесть осколков на излете поразили «предполагаемую Еву Браун» в левый бок и застряли в теле. Таким образом, версия председателя комиссии, проводившей в мае 1945 года экспертизу, подполковника Ф. Шкаравского о том, что осколки поразили труп в то время, когда он горел, несостоятельна. Кроме того, согласно акту № 13 от 8.04.1945 г. в левой плевре (внутри легкого) было обнаружено 0, 5 литра крови, а мелкие осколки, застрявшие в желудочке сердца, оказались окруженными сгустками запекшейся крови. Это неопровержимо доказывает, что «предполагаемая Ева Браун» не умерла ни от яда, ни от пули, а была убита попавшими в нее осколками снаряда или мины. (Томас почему-то называет их «шрапнелью», хотя Красная Армия во Второй мировой войне шрапнельные снаряды не применяла.) А до того, как в нее угодили эти осколки, она была жива — сердце билось и легкие дышали.
Второе соображение:У Евы было 24 своих зуба, из них 3 запломбированы; остальные — превосходные изделия протезиста Эхтмана. Помимо показаний Блашке и Хойзерман, это подтверждается ее медицинской картой. Мостов у нее не было, один-единственный (но изготовленный в двух экземплярах) мост профессор Блашке собирался ей поставить, но не успел этого сделать. В целом же зубы Евы были в превосходном состоянии — она всю жизнь трогательно заботилась о своей внешности. Отличное состояние ее зубов подтверждают многие свидетели.
Между тем зубы «предполагаемой Евы Браун», как рассказала К. Хойзерман X. Томасу, были в плохом состоянии — сильно запущены, пожелтели, содержали множество пломб и коронок, причем качество стоматологических работ было весьма средним. Клиникой профессора Блашке тут и не пахло. Наконец, часть зубов была поражена кариесом, а у Евы Браун кариеса не было и не могло быть при том внимании, которое она уделяла уходу за своими зубами. И еще один интересный факт: у покойницы из «ямы Чуракова» своих зубов лишь 11. Именно так указано в документах медицинской экспертизы.
Но самое интересное не это. В нижней челюсти женщины из «ямы Чуракова» было удалено несколько зубов и на их место поставлен незакрепленный мост, в котором Эхтман сразу же опознал свое изделие. Тот самый мост (или его копия), который не успели поставить истинной Еве Браун!
Одной лишь этой улики достаточно, чтобы признать факт подмены. Как рассказала К. Хойзерман автору «Двойников» [136], она обратила внимание полковника Горбушина на этот феномен, но тот проигнорировал ее слова и она, естественно, не посмела настаивать. Профессор Блашке, в свою очередь, подтвердил на допросе в Берхтехсгадене, которому его подвергли офицеры американской разведки, что он намеревался установить Еве Браун мост, но не успел этого сделать в связи со срочной эвакуацией из Берлина.
Итак, «предполагаемая Ева Браун», очевидно, таковой не является. Подмена сделана грубо, она носит следы импровизации и спешки. Видимо, соответствующее решение было принято в последний момент. Принять такое решение мог только сам Гитлер.
Из двух обнаруженных в «яме Чуракова» трупов женский обгорел значительно сильнее мужского — видимо, на него была вылита большая часть бензина. Случайно ли это или же за мужской труп можно было не беспокоиться — он был точным двойником, тогда как женский труп внушал опасения в этом смысле — русские могли обнаружить подмену?
Глава 28. Сенсация на десерт.
В июле 2000 года, когда рукопись данной книги готовилась к печати, газета «Версия» в двух номерах [137] опубликовала материал поистине сенсационный: речь идет о протоколах допроса бригаденфюрера СС и шефа гестапо Генриха Мюллера. Оказывается, он попал в плен к американцам (неясно, когда именно), которые сохранили этот факт в глубокой тайне.
