Валентина-разбойница освободится, а ведь мальчик хотел еще по дороге свернуть на поле, хоть одним глазком взглянуть на круги. А вдруг их уже нашли и там сейчас во всю журналюги орудуют?..
Так что Макс решил поторопиться. Он как следует приналег на педали, умудряясь при этом еще и глазеть по сторонам. Ему было интересно наблюдать за местными жителями, пытаться представить себя на их месте — ну и смотрел, удивлялся, фантазировал.
И поэтому, наверное, не сразу заметил на улице впереди себя одноногого старика.
«Влип, елки!..» Но похоже, Серебряк мальчика пока не увидел. Он шагал в ту же сторону, куда ехал Макс. «Вот только если не ползти на пузе, рано или поздно мне придется его обогнать».
Пришлось слезть с велосипеда и перевязывать шнурки на кроссовках: вскоре, даже шагая так, как он шагает, старик должен был добраться до перекрестка. И Макс очень надеялся, что одноногий свернет куда-нибудь в другую сторону. Иначе — все-таки мальчик вынужден будет его обгонять.
Макс раз в пятнадцатый распустил и снова собирался завязать шнурок на левой кроссовке — теперь особенным хитроумным узлом, — когда в глаза ему бросилась одна странная закономерность. За спиной Макса улица жила своей привычной жизнью: шагали к колонке две бабуси с ведрами, о чем-то спорили чумазые девчонки, — а вот перед ним (вернее, перед одноногим Серебряком) улица будто вымерла. То есть зверье всякое-разное как ни в чем не бывало занималось своими звериными делами, но люди старались либо отвернуться и сделать вид, что их, людей, вообще здесь нету, либо же торопливо заходили к себе во двор, вспоминали о неотложных заботах в доме, в саду — где угодно, только бы подальше от этой полуденной улицы, от этого нелепого старикана, который вбивает в асфальт свои шаги. А если все-таки какой-нибудь неудачник встречался с Серебряком взглядом, то осторожно здоровался и спешил прочь. Даже некоторые псы пятились в тень заборов «А Дениска говорил…» — раздосадованно подумал Макс, распуская особенно хитроумный узел.
Но вот какой-то барбос-смельчак отважился рявкнуть на Серебряка: оскалил клыки, гортанно взрычал и прыгнул в сторону одноногого. И что же? — тот неожиданно ловко обернулся и так угостил пса костылем, что животное, взвизгнув, рухнуло на бок. А Серебряк еще разок-другой ткнул в обидчика кованым концом деревяшки, потом, как будто ничего и не случилось, оперся о нее и захромал дальше.
И что самое интересное — хозяйка пса, ведьмоподобная бабка, которая наверняка хватку и язычок имела не хуже, чем у иного сказочного дракона, — так вот, бабка эта только потупилась и сделала вид, что ничего не произошло. А ведь задень ее «собачку» кто-нибудь другой — Макс не сомневался, все Адзинцы бы об этом услышали.
Пока мальчик размышлял над увиденным, Серебряк наконец добрался до перекрестка. Здесь он постоял, словно выбирая, куда же идти — и направился-таки не туда, куда нужно было ехать Максу!
Дорога освободилась, и мальчик, вздохнув с облегчением, поспешил миновать развилку — он выехал из Адзинцов и повернул к лесу, за которым находился Стаячы Камень.
Макс пылил по дороге, улыбался солнцу и не знал, что через некоторое время, уже оказавшись в лесу, заметит очень красивую ярко-зеленую ящерицу; не знал, что решит погнаться за ней — и, отложив велосипед, поднимется к папоротниковым зарослям, за которыми и обнаружит странный камень.
…Он без приключений миновал заброшенный дом ведьмарки, промчался через мост, проехал мимо пшеничного поля и, наконец, оказался у знакомого двора. По дороге Макс немного пришел в себя — все эти страхи насчет камня казались ему надуманными и смешными; и в то же время что-то в нем хранило уверенность в правильности тех ощущений. И поди разберись! — в самом-то себе!
Макс закатил велик во двор, погладил по голове выбежавшего Рябого и пошел в дом. Рассказал бабушке, что дядя уехал к Ягор Василичу и просил не беспокоиться. Настасья Матвеевна покормила внука, и мальчик отправился к Дениске, возвращать «Аист».
Дениска сидел у телевизора, одновременно ухитряясь смотреть мультфильм и вырезать из дерева перочинным ножиком кораблик. Судя по свежему надрезу на пальце, мультфильм был интересный.
— А, гэта ты… — протянул Дениска, — сядай. — Он переложил с лавки на стол заготовленные лоскутки от старой наволочки, нитки, иголку, тюбик клея. — Дауно павярнувся?
— Не-а. Я там твой «Аист» завез. У забора стоит.
— Добра. А я Святланку правеу да Мхавишч… — Он рассеянно куснул нижнюю губу; ножик в это время соскользнул с будущего кораблика и снова ткнулся в Денискин палец — тотчас проступила кровь.
Дениска приглушенно вскрикнул (наверняка, не от боли, а от неожиданности)
— и тут же из-за занавески, разделявшей комнату, выглянула Гордеичиха.
— Усе руки сабе парэжыш, — неодобрительно прокомментировала она случившееся. — Няужо няма чым табе заняцца? Караблики стругаеш, роуна малец яки.
Дениска возмущенно отмахнулся:
— Ба! Перастань! Кали стругаю, значыць, надо.
Гордеичиха явно была настроена поскандалить, и ответ внука как нельзя более подходил для этой цели.
— Што значыць «нада»? Ты гэта як размауляеш з дарослыми?!
Мальчик скривился и махнул рукой:
— Ну кольки можна, я ж не маленьки!..
— Вот парэжаш сабе руки — будзеш ведаць! — предупредила Гордеичиха. Но поскольку внук ничего не ответил, а в присутствии Макса она заводиться не хотела, старушка только неодобрительно зыркнула на мальчиков и вышла, громко хлопнув дверью.
— Ну от и добра, — Дениска проворно отложил недовырезанный кораблик на стол и повернулся к Максу. — Скажы, ты камусь яшчэ давау журнал чытаць?
— Какой журнал?.. А-а… нет, не давал. А что?
— Ды ничога, — Дениска некоторое время следил за происходившим на экране, потом неожиданно заявил: — Нашли круги.
Макс аж подскочил от нетерпения. Он мигом позабыл, что собирался рассказать про странный камень — все его внимание сосредоточилось на новости. Хотелось поскорее броситься на поле, понаблюдать, как суетятся операторы, бегают фотографы — клацают, переговариваются, азартно улыбаются друг другу…
— Так чего ж мы тут сидим?! Побежали!..
— Не пабаишся? — с горечью спросил Дениска.
Макс искренне удивился:
— Чего боятся?
— Дык круги ж каля чарцячника намалеваны!
— День, около какого чертячника? Шутишь?
— Панимаеш… — Дениска помолчал, повертел в руках кораблик-безделушку. — Гэта не наши круги, Макс. Чужыя.
Они сидели в комнате, у телевизора, и разговаривали. Мультики давно закончились — теперь там крутили какую-то чушь. Но выключить Дениска не позволил: приятель боялся, что их услышит бабушка.
Макс не понимал и не разделял опасений друга. Для переживаний ему хватало расказанного Дениской.
Первым заметил круги Даренок-младший — на нынешний момент восьмой, самый маленький сын в семье Даренков. Оставшись на некоторое время без присмотра, он удрал со двора и отправился «трохи пагуляць» в поле, разделявшее Даренковский дом с хатой чертячника. Там-то Михася и нашли: мальчик сидел в пшенице, окруженный выдавленной линией колосьев, и игрался с камешками, выкладывая из них какую-то фигуру. Михась за самоволку был отшлепан, а про круг старуха Даренчиха рассказала приятельнице. Дальнейший путь распространения новости, даже при большом желании, проследить было невозможно.
Да и не в том дело. Дело — в самом круге. Откуда он взялся на поле? Неужели это как-то связано с вчерашней проделкой Макса и Дениски? И почему круг появился рядом с чертячником? И почему до сих пор
