Досье Ленина без ретуши. Документы. Факты. Свидетельства.

Еще в статье «У последней черты», опубликованной в ноябре 1915 года, он писал: «Парвус, показавший себя авантюристом уже в русской революции… защищает немецких оппортунистов с невероятно наглым и самодовольным видом… он лижет сапоги Гинденбургу… «Колокол» г-на Парвуса – орган ренегатства и грязного лакейства в Германии»{725}.

Это на словах. На деле же Ленин с протянутой рукой просит «ренегата», «шовиниста», «агента германского империализма» и «спекулянта» Парвуса: «присылайте побольше материалов», то есть денег для оплаты государственного переворота в России, и при этом советует быть архиаккуратным и осторожным в сношениях.

Как известно, Ленин открещивался и от Суменсон, которая также числилась в списке немецких агентов и была арестована 5 июля. Любопытную информацию сообщает Никитин в этой связи: «Доказательства измены остались в банковских книгах. Упомянутая в газетах Суменсон подтвердила наши предположения больше, чем мы ожидали»{726}. Вот эти банковские книги, о которых идет речь в документе № 1, и были изъяты из банка в Стокгольме и переданы «тов. Мюллеру… из Берлина».

Теперь, когда многие вопросы прояснились, необходимо вновь вернуться к документу № 1. Как видим, большевистские комиссары делали все возможное, чтобы упрятать факты, разоблачающие их вождей в измене Родине. Но против них выступает весьма серьезный документ № 2 от 12 февраля 1918 года. Значение этого документа трудно переоценить. Дело в том, что на нем имеются пометки и подписи Скрипника{727} и Горбунова{728}. Эти две подписи работников аппарата СНК являются неопровержимым доказательством тайных связей большевиков во главе с Лениным с германскими властями и их агентурно-разведочными службами и подтверждают достоверность документа № 1.

Документ 2

«Секретно Г. Председателю Совета Народных Комиссаров. 12 февраля 1918 г.

Разведочное Отделение имеет честь сообщить, что найденные у арестованного кап. Коншина два германских документа с пометками и штемпелями Петербургского Охранного Отделения представляют собою подлинные приказы Имперского Банка за № 7433 от 2 Марта 1917 года об открытии счетов г.г. Ленину, Суменсон, Козловскому, Троцкому и другим деятелям на пропаганду мира, по ордеру Имперского Банка за № 2754.

Это открытие доказывает, что не были своевременно приняты меры для уничтожения означенных документов.

Начальник Отделения Адъютант»

И тем не менее, на мой взгляд, целесообразно вновь обратиться к документам № 11 и № 12 из «Сводки Российской контрразведки», рассмотренным в 8-й главе. В первом документе (№ 11), как известно, говорится, что «со счета «Дисконто-Гезельшафт» списано на счет г. Ленина в Кронштадте 315 000 марок». Датирован сей документ 18 июня 1917 года, то есть за две недели до июльского путча большевиков. Во втором документе (№ 12), датированном 12 сентября того же года, отмечается, что «207 000 марок по ордеру Вашего господина Ленина упомянутым в Вашем письме лицам вручены». Обе секретные телеграммы подписаны немецким представителем в Стокгольмском «Ниа-Банке» Свенсоном. И в действительности, деньги были получены доверенными людьми Ленина. И этот факт подтверждается не только секретными документами, перехваченными русской разведкой и «сиссоновскими документами» № 1 и № 2, но также свидетельствами Козловского, Суменсон, Никитина, Фофановой, наконец, самим Лениным. И не надо быть юристом или банковским чиновником, чтобы понять, что только при наличии счета у Ленина можно было производить такую банковскую операцию, как ту, содержание которой приведено в документе №12.

В ноябре-декабре 1917 года в адрес советского правительства поступило еще 10 писем различного характера. Так, 1 ноября 1917 года Генштаб через германское Разведочное Отделение в Петрограде направил письмо в СНК (документ № 21) с просьбой сообщить «тщательно проверенные сведения о количестве запасов боевого снаряжения в следующих пунктах: Петроград, Архангельск, Владивосток, Казань, Тифлис…», требуя также «указать количество и место хранения доставленных из Америки, Англии и Франции боевых припасов и те войсковые части, которые несут охрану военных складов{729}. Подлинность этого документа несложно доказать: его так же, как и документ № 5, подписали О. Рауш и Ю. Вольф, и идентичность подписей легко может установить графологическая экспертиза. В письме от 19 ноября (документ № 6) германский Генштаб извещает СНК, что в распоряжение советского правительства направляются «в качестве военных консультантов и опытных боевых офицеров» 8 человек, с указанием их фамилий и воинских званий. Указанным лицам предписывалось отобрать из русского плена немецких офицеров, которые так же должны были находиться «в полном распоряжении Русского Правительства, как это было установлено на совещании в Стокгольме при проезде тт. Ленина, Зиновьева и др. в Россию»{730}. Документ подписан О. Раушем и Ю. Вольфом. Но это еще начало доказательства подлинности документа № 6. Среди восьми офицеров, направленных в распоряжение большевистского правительства, значатся майоры Эрих (Егоров) и Андерс (Рубаков), которые с помощью М. В. Фофановой и Эдгара Сиссона уже расшифрованы и опознаны, но они в плену не находились (этот сюжет обстоятельно рассмотрен в 8-й главе). Но этим не завершается анализ документа № 6, а, напротив, начинается. И самым интересным в его исследовании является то, что он получает официальное подтверждение советскими источниками. Судите сами: только в Барнаульском отряде ЧК служило 160 немцев, отобранных из числа бывших военнопленных{731}.

При содействии германского военного командования осуществлялась вербовка немецких солдат и офицеров в Красную Армию. Так, председатель Орловского губисполкома и губкомитета партии Волин по прямому проводу 29 ноября 1918 года сообщал Ленину о полученных им с Украины сведениях: «…Вербуем добровольцев (?) германской армии в Красную Армию… Наши представители гарантированы от опасности, находятся под охраной немцев…» (выделено мной. – А.А.) Выслушав Волина, Ленин посоветовал предложить немецким солдатам «немедленный союз с нами для быстрейшего восстановления Советской власти на Украине и для заарестования не только белогвардейцев, но и радовцев»{732} (сторонников самостоятельного украинского государства. – А.А.).

Можно понять большевистских правителей, пополняющих свою армию военнопленными австро- венгерской, немецкой и турецкой армий, а также китайскими волонтерами. Дело в том, что россияне неохотно шли на братоубийственную войну. Более того, имели место массовые переходы частей Красной Армии на сторону «противника». Причем такие факты отмечены во все периоды гражданской войны, и даже в ее конце. В эти годы из Красной Армии ежемесячно дезертировали до 200 тысяч человек{733}. Так, в телеграмме Сталина Ленину и Склянскому из Петрограда от 30 мая 1919 года говорится, что «третий Петроградский полк перешел на сторону противника» {734}. А в телеграмме с Юго-Западного фронта[103] от 16 июня 1920 года, направленной в Москву, сообщается о переходе галицких войск на сторону противника{735}. В Москве была создана так называемая международная Красная гвардия для охраны правительственных учреждений, в которую входили и немцы, и австро-венгры {736}. В составе Красной Армии на командных постах было множество немецких и австрийских офицеров. Например, начальником штаба Актюбинского фронта был австрийский офицер Шпрайцер. Помощником командующего Забайкальским фронтом – немецкий офицер Зингер. Командующий 11-й армии