Избраное

Решил, конечно: что ей до того,
Что я женат? Она и крохам рада…
Ты, как всегда, не понял ничего…
Нет, подожди, перебивать не надо.

Сейчас поймешь. О ней я солгала.
Однако верь мне: вовсе не со зла,
Так было проще. А она иная:
Не рыжая, увы, и не кривая.

Ее глаза (и это уж не ложь)
Большие, темно-синие и чистые.
А волосы, как перед жатвой рожь,
Такие же густые и пушистые.

Он ею жил, а я – пустой мечтой.
Ну вот тебе и сказочки конец!
Жила-была принцесса, а герой
Пошел совсем не с нею под венец…

Татьяна попыталась улыбнуться,
Но к горлу снова подступил комок.
– Графин с водой… вон там стоит, на блюдце…
Сходи, не поленись, налей глоток…

Мир как-то сразу спутался, смешался.
– Так, значит, Таня… Значит, ты меня?..
– Уже пять лет. А ты не догадался?
Совсем стемнело. Разыщи огня…

– Зачем, Танюша?
– Да уж поздно. Вечер.
В других домах уже давно огни. –
Под легкой кофтой так округлы плечи…
А губы близко, рядом… Вот они!..

Он как в чаду. Он все забыл отныне.
И, как бы вечер ни синел сейчас,
В душе Андрея цвет небесной синий
Закрыли тучи темно-серых глаз.

Все мутит разум: и слова хмельные,
И тонкий запах девичьих волос,
И губы… губы влажные, тугие,
Слегка солоноватые от слез.

Татьяна Бойко, статно-горделивая,
Краса и гордость институтских стен,
Твоя теперь – покорная, счастливая
И ничего не ждущая взамен.

3

Ночь сползла в овраги. Рассвело.
Во дворах дымятся самовары.
А с плетней гремят на все село
Петухов победные фанфары.

Щелкнул за околицей пастух,
Разошлась туманная завеса,
И громадный огненный петух
Медленно взлетел над спящим лесом.

Все пока истомою объято…
Но уже, проворны и легки,
Солнечные желтые цыплята
Понеслись к селу вперегонки.

Через стекла яркою лавиной
В дом, в уют, в жилую теплоту!
Вот уж двое прыгнули на спину
Серому ленивому коту,

Эти трое бродят по буфету,
Те рядком уселись на окне,
А вон тот забрался на газету
И полез беспечно по стене…

*

Дверь открыв, вошла хозяйка в хату,