крейсерам земного флота, и соперничать с ними могли только штурмовики с двенадцатью орудийными установками. Малый патрульный корабль в схватке с дредноутом шансов на победу не имел. На выживание тоже.
– Пресвятая Богородица! – прошипел Птурс. – Ну, падла, влипли! По самые помидоры!
Развернув счетверенные пушки, они с Кро открыли огонь. Вальдес, чувствуя, как холодеет в животе, заложил крутой вираж и устремился прочь от серого призрака. Набрать скорость, прыгнуть в Лимб, вынырнуть и вызвать помощь… Пожалуй, других вариантов не было.
– Послано оповещение, – Тонкий голосок «Ланселота» раздался в рубке. – Бейри «Жанна д'Арк» прибудет через четыре минуты двадцать две секунды. Через пять-шесть минут – штурмовики «Рамсес» и «Ганнибал», через тринадцать минут – корабли Конвоя Сайкса.
– Раньше нас поджарят, – пропыхтел Птурс. Оба орудия бейри извергали поток снарядов, и в носовой броне дредноута уже зияла изрядная дыра. Но корабль был слишком велик и слишком живуч; для поражения всех уязвимых точек требовалось время или большее число орудий. Ни того, ни другого Вальдес не имел.
Беззвучная яркая вспышка пламени смахнула с экранов космическую тьму. Дредноут ударил из двух десятков башен, и раскаленные струи плазмы слились единой огненной рекой, тянувшейся будто из жаркого центра Галактики. Оранжевый вал катился вслед за «Ланселотом», и чудилось, что стена огня одну за другой слизывает звезды и обращает в пар туманности. Искусственный разум бейри уже оценил опасность – над консолью скользнули световые блики, сигнал, что защитное поле выведено на максимум. Удержит? Не удержит?.. Вальдес, согнувшийся над пультом, бросил корабль в сторону и вниз. Кро с Птурсом прекратили стрелять – снаряды, не достигая цели, взрывались в плазменной волне.
Их задело по касательной. Край огненного шнура рассек защитное поле, лизнул трубу разгонной шахты, и рубка озарилась тревожным всполохом.
– Контурный двигатель выведен из строя,
«Слишком большое, – мелькнула мысль у Вальдеса, – в Лимб не уйти». Но привычное покалывание в пальцах не исчезло, скорость с каждой секундой росла, и значит, гравитаторы были в порядке. Их последняя надежда! Сейчас он мог рассчитывать лишь на маневренность и быстроту бейри, как гончий пес, схватившийся с медведем. На секунду его разум и чувства покинули тесный отсек и словно сконцентрировались в пустоте; он видел крохотную мошку, что убегала от бронированного дракона, ощущал, как бьется пламя в чреве чудища, предвидел, когда его струи вновь затопят мир. Это должно было произойти через несколько мгновений. Отсчитав их по биениям сердца, он взмыл вверх и развернулся к преследователю.
Залп дредноута не сжег их, даже не опалил – плазменная жаркая река прокатилась ниже, распалась на струи-молнии и угасла. Теперь оба корабля неслись навстречу друг другу, серый бугристый корпус стремительно надвигался на бейри, и Вальдес, мошка перед пастью дракона, мог нанести последний удар.
– Огонь по орудийным башням!
Но Кро и Птурс уже стреляли. Разрушительный гребень прошел по корпусу дредноута: рушились решетчатые мачты, плавилась и трескалась броня, сворачивались в штопор выпуклые гребни, и над треснувшими колпаками башен курился дымок замерзшего воздуха. Стрелки успели поразить пять или шесть метателей плазмы, и это был отличный результат. «Меньше работы тем, кто придет за нами», – подумал Вальдес, промчавшись над усеянной обломками драконьей спиной. Полтора десятка уцелевших башен мрачно смотрели вслед «Ланселоту». Крылья тьмы смыкались над кораблем, словно желая укрыть его от огненного вала. Но Вальдес знал, что на близкой дистанции им увернуться не удастся.
Мрак раздался под напором молний, плазменные стрелы настигли бейри, смяли силовой экран, впились в обшивку. Корабль встряхнуло, край ложемента врезался Вальдесу под ребра, вышибая дыхание. Замигал и погас свет, отключились мониторы, потом индикаторы подачи снарядов, и «Ланселот» забормотал тонким прерывистым голоском, докладывая о повреждениях. Новые трещины в разгонной шахте, сожженные гравитаторы и блоки защитного поля, расплавленный ремонтный модуль, разбитый поворотный механизм орудия левого борта, срезанные стволы на правом… Безоружный и беззащитный, лишенный хода и возможности укрыться в Лимбе, бейри дрейфовал в пустоте – уже не боевой космический корабль, а гроб с тремя еще живыми существами. Но жить им оставалось недолго.
Птурс заворочался в темноте, сказал:
– Прощаться надо, камерады. Я… это… я горжусь, что с вами летал. Лучше сдохнуть в приличной компании, чем…
Лязг протеза оборвал его.
– Ты погоди прощаться, – послышался спокойный голос Кро. – Маниту мне шепчет, что нам еще рано в поля вечной охоты. Даже мне, старику… А вам, чечако, в них и вовсе делать нечего.
Включилось аварийное освещение, ожил один тактический экран, но разглядеть, что творится в окружающем пространстве, было невозможно: мрак и холод отступили перед ослепительным огнем, вспышками взрывов и облаками светящегося газа. Из этого хаоса явилось нечто длинное, с бесформенными рваными краями, проплыло по экрану и скрылось за нижним обрезом. Вальдес признал кусок дредноутной брони с торчавшим вкось ребром и развороченной башней плазменного метателя. За ним последовали новые обломки, летевшие железной тучей: погнутые кольца гравитаторов, решетчатые фермы, броневые плиты, внутренние переборки, мелкий мусор и, наконец, часть гигантской трубы – не иначе, как от разгонной шахты дредноута. Расталкивая этот хлам защитным полем, показался бейри, и в рубке зазвучал знакомый голос:
– Эй, на «Ланселоте»! Как вы, камерады?
– В порядке, Гош. – Вальдес пощупал ребра, оглядел свой экипаж и уточнил: – Кажется, мы без особых потерь. Если не считать орудий, двигателей и других причиндалов.
– Что там у вас творится? – пробурчал Птурс, энергично массируя загривок. – На экране – бой в Крыму, все в дыму… Ни черта не разобрать!
– «Рамсес» и «Ганнибал» дроми потрошат, – пояснил Фуа. – Обоих, и дредноут, и того, что поменьше. А мне велено оказать вам помощь, если вы еще живы.
– А если нет?
– Тогда извлечь ваши трупы для оказания посмертных почестей и торжественной кремации на базе. Так распорядился Адмирал.
Собственно, у Адмирала Монтегю Ришара не имелось на Данвейте никаких командных прав, кроме как над «Рамсесом», его штурмовым кораблем. Формально столичной базой и всеми боевыми единицами, приписанными к ней, командовал Планировщик с помощью штаба из восьми сервов-Регистраторов. На базах в Шире и Тане были свои Планировщики, и временами три интеллекта объединялись для решения проблем особой сложности – скажем, для стыковки с другими планетарными флотами. Что до Ришара, то он не являлся ни адмиралом, ни даже коммодором – в последнюю войну на Флоте Окраины он дослужился лишь до капитана рейдера «Гасконь». Но не было сомнений, что если бы война продлилась еще десяток лет, все высшие чины, вместе с наградами и славой, украсили бы Монтегю Ришара, прозванного Адмиралом. Он был прирожденный стратег и командир, фактический лидер Патруля, и ни один Планировщик на Данвейте не оспаривал его приказов. Люди-бойцы нуждались в вожде, и только полководец-человек мог занимать подобную вакансию.
– Кремация отменяется, – промолвил Птурс и ухмыльнулся. – А вот почести стоит оказать. Все-таки мы надрали задницу этим…
Внезапно резкий громкий голос перебил его:
– Вальдес! Операция завершена. Сообщите, в каком состоянии ваш корабль.
Вальдес доложился. Рапорт, в лучших традициях космофлота, был краток – краткость и точность особо ценилась Адмиралом. Выслушав, Ришар спросил:
– Можете продолжать дежурство? Или хотите, чтобы вас отбуксировали на Данвейт?
– Ремонтный модуль у нас накрылся и оба орудия. Был бы модуль и пушки, а с остальным мы справимся.
– Хорошо. «Тараканов» я вам пришлю, вооружение тоже. Отправим зондом. – Ришар смолк, и две-
