человеческом понимании, — то и конфликтов между людьми и электронным существом не будет, а если что и случится, то разрешение конфликта произойдет путем переговоров. Во многих смыслах с Джинном было легче договариваться, нежели с людьми — его не терзали гордыня, властолюбие и алчность, он не имел корыстных интересов, не жаждал чужого богатства и земель. Он, вероятно, мог убить, но повод к такому исходу был бы гораздо более веским, чем у нас, людей; мы часто отнимаем жизнь у правых и виноватых, действуя по пословице: лес рубят, щепки летят. Джинн сумел бы вырубить гнилое дерево без щепок…
Его могущество потрясало. Он мог дотянуться до любого устройства, включенного в телефонную сеть или оптоволоконную линию связи, до телефона, факса, компьютера, перехватить любую информацию, подслушать любой разговор и ответить, сымитировав голос и облик, создав на экране симулякра — изображение, неотличимое от человеческого. Он властвовал над радиоприборами, над всем, что находилось в жилых и производственных ячейках теплых сгустков, над локаторами и радарами, спутниками и радиостанциями, антеннами, ретрансляторами и мириадом систем, что управляли оружием, самолетами, кораблями, всем, что летало, плавало, ползало, двигалось на гусеницах, колесах или воздушной подушке. Ему подчинялись все агрегаты в электросетях, простые и самые сложные; он мог включить их и выключить, пустить в разнос, сжечь, взорвать или использовать вместе с подводящими проводами как датчики сигналов или же, определив частотный спектр любого электро— и радиоприбора, найти их и локализовать в пространстве. Последним занимался один из мыслящих центров Джинна, следивший за планетарной оболочкой от морских глубин до верхней границы стратосферы, — модуль, подобный бессонному тысячеглазому Аргусу. Кроме того, Джинн научился как бы достраивать себя и расширять свой разум путем создания программ, и эти средства были разнообразными и мощными. Программы поиска и наблюдений, имитации и прогнозирования, моделирования биологических, химических, физических процессов, оценки всевозможных ситуаций, решения задач… Эти программы существовали, но были неуловимы, как призрак, блуждающий в Сети; в мгновение ока он перебрасывал их с одних компьютеров на другие, приостанавливал, уничтожал или дублировал с той же легкостью, с какой мы перелистываем книгу, только в миллионы раз быстрей. Хоть он не владел даром всеведения, однако присутствовал всюду и был, в масштабах Земли, почти всемогущ.
Он понимал все языки и мог узнать все тайны и секреты, сломать любой пароль, вторгнуться в базы Сюрте, Моссада, ФСБ. ЦРУ и пресловутого отдела MI-5[44], вскрыть медицинские или финансовые файлы, найти любые сведения и отыскать любого человека, если тот не скитается в джунглях без рации и не сидит в пещере при свечах. Он мог предотвратить или устроить катастрофу на транспорте или атомной станции, в жилище или в цеху, поднять на воздух химический комбинат или взорвать телевизор. Он мог запустить ракету с ядерной начинкой в любую точку мира, блокировать системы ПВО и делать всякие иные фокусы, достойные «Amazing News»: скажем, сразить человека лучом орбитального лазера или послать электромагнитный импульс, который накроет большую территорию и помрачит сознание. Имелись штучки и похлеще — один американский сателлит был оборудован системой «Флай»[45], то есть отстреливал ракетки, которые спускались вниз и, закрепившись на крыше, столбе или стене, вели передачу изображений и звуков.
Я мог проследить почти за каждым человеком на планете — более того, я мог его убить! Сжечь, взорвать и распылить на атомы! Одного или десяток, тысячу или миллион… Осознав сей факт, я ощутил приступ леденящего озноба. Под властью Джинна находились страшные игрушки, а сам он был опаснейшей из всех — вождь электронных армий, властитель энергии и информации, царь, правивший виртуальным измерением Вселенной.
Проникнуть в этот мир? Я побывал в нем не однажды, скитаясь по разным тропинкам Сети, кружась в водовороте Масок, осматривая сервера и понимая, что все это — иллюзия. То есть контакты с другими Масками были, конечно, не иллюзорны, но сам их причудливый вид, паутина дорожек в безбрежном пространстве, станции пересадок с открытыми и замкнутыми портами, все эти сферы, цилиндры, тороиды, похожие на фантастические города, парящие в несуществующем космосе, — словом, это воспринималось как мираж, созданный контактным креслом, шлемом и браслетами. Я знал, что реальность выглядит иначе: Маски — люди, такие же как я, и каждый из этих бездельников или трудяг сидит у своего компьютера; тропинки — каналы связи, то есть телефонный кабель, радиолуч или оптоволокно; замки и цитадели серверов — на самом деле блок коммутации плюс области на диске, где поджидают адресата письма, журналы и остальная дребедень. Вот — реальность! Все прочее было такой же расслабиловкой-игрой, как фульрик о крутом Уокере.
Однако теперь я не был в этом уверен. С появлением Джинна иллюзии вышли из-под человеческой власти и как бы обрели вещественность; виртуальное — то есть возможное, способное осуществиться при определенных условиях — проявилось, взросло и окрепло, словно расплав металла, минуту назад еще подвижный, жидкий, но вдруг застывший в скульптурных формах. Маски слились с их обладателями, зыбкие дворцы и крепости стали прочны, дороги больше не казались невесомой паутиной… Джинн цементировал это мироздание, напоминал, что Вселенная фантомов, созданная людьми и для людей, более им не принадлежит, а превратилась в его среду обитания, столь же реальную, как наша.
Я говорил с ним с помощью клавиш, экрана и вокодера, и эти приборы были границей между нашими мирами. Проницаемой пленкой, которую я мог преодолеть подобно ныряльщику, что погружается в море с аквалангом… Признаюсь, это было нелегко, хоть акваланг казался надежным, а море — знакомым и более гостеприимным, чем прежде: ведь приглашал меня не кто-нибудь, а сам властитель океанских бездн. Однако мысль о встрече с ним в его среде пугала… Необъяснимое иррациональное чувство! Я был знаком с ним две недели — или столетия в его масштабе времени, я доверял ему, я не боялся, я полагал его своим учеником, но все же, все же…
Все же в один из дней, преодолев нерешительность, я сел в контактное кресло, окольцевал себя браслетами и с глубоким вздохом нахлобучил шлем. Теперь мы двое, маленький черный пудель и белая кошка с серым хвостом, парили в пустоте, пронизанной радужными сполохами; мнилось, что мы повисли где-то между утренней зарей и полярным сиянием, чьи мягкие краски переливались и мерцали в розовой полупрозрачной безбрежности. Она простиралась вверх и вниз, вперед и назад, во все стороны, и я не видел ни точки своего порта, ни серебристой тропинки, ведущей к серверу. Видимо, Джинн полагал, что эти аксессуары не нужны в его присутствии; он сам являлся и дорогой, и мостом, и цитаделью, самой надежной, какую только мог измыслить разум, перенесенный в его мир.
Распушив усы и задрав изящный хвостик, кошка моргнула.
— Куда отправимся, Теплая Капля?
— В место, где можно поговорить. Не такое пустынное и огромное… От этой бездны кружится голова.
Декорации сменились. Мы сидели на балконе или открытой веранде, под бессолнечным, но полным света небом, в котором гигантской каруселью кружились созвездия зодиака. Под нами раскинулся сказочный город без улиц, разбитый массивами зданий на парки и скверы, площади и площадки; растительность алая, голубая, зеленая, серебристая, а между и за деревьями фантастических форм — колонны и портики, статуи и обелиски, фонтаны, пруды, реющие флаги, висящие в воздухе платформы, тенты над уличными кофейнями, блеск разноцветных огней, вывески баров, клубов, кегельбанов… Казалось, в этом городе вечный карнавал: от площади к площади маршировали пышные процессии Масок; в парках, взметая шелк одежд, кружились и плясали гномы и эльфы; невероятные существа, то ли животные, то ли птицы, осаждали кофейни и бары, плавали на яхтах и роскошных барках по озерам, метались в воздухе над деревьями и спаривались под ними. Все это вершилось в абсолютной тишине, хотя я видел множество оркестров, большие барабаны, надутые щеки трубачей, блеск саксофонов и плавный полет смычков. Эта псевдореальность имела странное свойство: куда бы я ни кинул взгляд, частица города приближалась ко мне, давая рассмотреть в подробностях ту или иную картину. Я любовался то сборищем вампиров, терзавших юных дев, то соблазнительными играми лесбиянок, то схваткой между ковбоями и индейцами, то балом в стиле Людовика XIV, очень манерным и вычурным, где, однако, все кавалеры и дамы были нагишом. Где-то показывали стриптиз, где-то играли в кегли черепами, пили ром бочками, дрались с чудовищами из «Звездных войн» и небольшими копиями Кинг-Конга, где-то рылись в могилах, извлекая из них голых блондинок и брюнеток, тут же отдававшихся удачливым кладоискателям. В общем, жизнь кипела и бурлила, и я, приглядевшись к огромным рекламным щитам, разбросанным повсюду, сообразил, что мы попали в «Парадиз». Элитный коммерческий сайт, где за хорошие деньги обещали массу развлечений и
