— Проблему малочисленных коллективов. Представьте, что мы хотим наблюдать сражение, в котором участвуют тысячи людей. Можно заранее выбрать партнера, внедриться в него, стать солдатом или обозным — словом, незначительной личностью, затерянной среди огромных толп. Но если речь идет о путешествии, в котором участвуют пять-шесть человек, внедрение не всегда возможно. Мы не можем подменить собой историческую личность, и, кроме того, мы вправе выбирать партнеров лишь среди тех, кто находится в состоянии клинической смерти и наверняка не выживет без нашей помощи.
— Вот как? Разве вы не можете войти в любой разум?
— Можем, но это эквивалентно полному его подавлению — поступок, не совместимый с этикой.
— Вы говорили о рыцарском мече… Значит, вы убиваете! Там, в прошлом!
— Убиваем, ибо то, что случилось, должно случиться. Но есть разница между исторической необходимостью и целенаправленным убийством, а уничтожение личности вполне жизнеспособного носителя — именно такой поступок. — Я вздохнул. — По этой причине мы не имеем точных и объективных свидетельств для ряда важнейших событий. Помните ту сцену — выход обитателей куполов на Поверхность? Вот момент истории, к которому никак не подобраться.
Что-то случилось с лицом Павла — не то чтобы он помрачнел, но сделался печальным и задумчивым, как Гамлет у могилы Йорика. Грусть, сожаление, память о былом… Хотя откуда? То былое кануло в вечность.
— Выход на Поверхность… — пробормотал он. — Один из членов экспедиции погиб. Дамаск, если мне не изменяет память.
— Погиб, — согласился я, — но его череп и мозг были в таком состоянии, что не годились для восстановления.
— Да, было бы странновато, если бы Дамаск вдруг ожил! С разбитой головой и переломанной шеей! Вот бы его спутники удивились! Особенно Крит! Он всегда был слишком подозрительным и… — Павел оборвал фразу, подумал и вдруг сказал: — Дамаска ударила камнем девушка-дикарка, приняв его за насекомое — вы, очевидно, знаете об этом из отчетов экспедиции. Хинган убил ее… поднялся в скафе и убил из лазера… Она подходила вам в качестве партнера?
— Безусловно, но лишь в биологическом смысле. Если бы она ожила, это было бы столь же странно, как и воскрешение Дамаска. Реакцию подземных жителей трудно предугадать…
Павел издал короткий и сухой смешок.
— Ну почему же! Хинган бы этого так не оставил! Такой уж парень этот Хинган — сначала стрелял, потом думал.
— Откуда вам известно… — начал я и смолк, заметив впереди два силуэта. Беседуя, мы с Павлом добрались почти до самого конца аллеи, и вспышки огней от фейерверков, метавшиеся над площадью, по временам озаряли фигуры и лица приближавшихся к нам незнакомцев.
Незнакомцев? Ощущение синевы и упругости стали коснулось меня, и я узнал идущего впереди человека. Принц! Второй — один из тех, что были с ним на проводах Риты. Оба — не в карнавальных одеждах: Принц — в строгом сером сьюте, его спутник — в нагруднике с латинским девизом: Fortes fortuna adjuval — смелым помогает судьба. Многозначительное заявление!
Мы сошлись у скамьи под арнатом, отягощенным плодами. Взглянув на Павла, Принц небрежно склонил голову:
— Мое имя Принц. Принц из Койна Супериоров, резонансная нейрофизика, магистр. Это Доминик, мой помощник и тоже нейрофизик, специалист по ментальным инструментам.
— Павел из Рваного Рукава, — представился мой спутник. — Я… э-э… криптолог-психолог, изучаю секреты межличностных отношений. Так сказать, инженер человеческих душ.
В ответ на это Доминик усмехнулся, а брови Принца приподнялись.
— Никогда не слышал о такой специальности и сомневаюсь, что она существует. Но если вы в самом деле занимаетесь не обычной психологией, а тайной, то, вероятно, уже определили мое желание.
Лично я определить ничего не мог — на висках Принца и Доминика поблескивали интерфейсные обручи, включенные в режиме блокировки. Но Павел, к моему изумлению, потер свой бесформенный нос, хмыкнул и заявил:
— Андрей, эти типы искали вас, чтобы поговорить без свидетелей. То есть этот рыжий штемп, — он без церемоний ткнул пальцем в Принца, — хочет, чтобы я убрался ко всем чертям.
Своеобразная манера выражаться! Скажем прямо, оскорбительная! Но чего требовать от человека, замороженного на три тысячелетия? Возможно, он иногда оттаивал и поносил своего недотепу-конструкта, который не мог включить двигатель и возвратить его к цивилизации.
Принц побледнел — той снежной бледностью, какой бледнеют рыжие. Я наблюдал такую у своих ливийцев.
— У вас усилитель, так? Где вы его прячете?
Нелепый вопрос — ментальный усилитель слишком громоздкая штуковина, чтобы таскать его под одеждой. Кажется, Принц это понял и махнул рукой:
— Ладно, будем считать, что вы угадали, мой невежливый друг: у нас действительно серьезный разговор, и нам не нужны свидетели. Могу я теперь просить вас удалиться? Прямо к чертям, которых вы упомянули.
— Ах ты, моча крысиная, — пробормотал Павел и набычился. Я, пытаясь сгладить неловкость, выступил вперед:
— Вы упрямы, Принц! Что ж, если хотите, договоримся встретиться, но не сейчас. Я отдыхаю здесь с друзьями и не хочу их покидать. И видеть вас не хочу, по крайней мере в три-четыре ближайших дня.
— Это важно и неотложно, — вступил в разговор Доминик. Голос у него был низкий, басистый, а форма глаз и ушей свидетельствовала, что он уроженец Ваасселя. — Вы не понимаете, насколько это важно!
— Так же важно и неотложно, как моя позавчерашняя встреча с Гинахом? — спросил я, стараясь загородить от них Павла. Определенно эти два супериора были ему несимпатичны, и он мог что-нибудь выкинуть.
— Гинах! — фыркнул Принц. — Никто в вашем Койне не представлял, когда вы вернетесь из экспедиции, и потому я встретился с Гинахом. Ошибка! О ливийцах он знает мало, зато много фантазирует. Что он вам наговорил?
— Достаточно, чтобы я изменил свои планы.
— Вот как! Собираетесь в очередное погружение? — Он пристально уставился на меня, затем повернулся к Доминику: — Видишь, я не ошибся! Поэтому мы и хотели с вами поговорить. До того, как вы исчезнете в тумане прошлых лет. Если ваш спутник не возражает…
— Возражаю я! — Его настойчивость стала меня раздражать. — Встретимся в ви-проекции или лично в полдень, через пять дней. Прошлый раз вы просили о консультации? Вы ее получите. Это всё!
Бледность Принца сменилась багровым румянцем. Видимо, он не привык к отказам.
— Не всё! Давайте отправим вашего криптопсихолога пить сок или кататься на яхте, а сами сядем на эту скамейку и…
— Принц, ты еще не король, — произнес Павел за моей спиной и щелкнул пальцами. Голос Принца точно отрезало; я видел, как он шевелит губами, как что-то говорит Доминик, но звуки к нам не доходили. Потом Доминик сделал три шага вперед и уперся в невидимую стенку. Вздрогнув, он приложил ладонь к чему-то непроницаемому в воздухе, двинулся вдоль этой преграды и обошел скамейку по кругу. У Принца, следившего за коллегой, глаза стали совсем бешеные.
Интересно, какие они у меня?.. — мелькнула мысль. Многое может человек, но создавать силовые коконы движением пальца никто пока не научился. Для этого как минимум нужно войти в Инфонет, задействовать один из ближних генераторов и пропустить через себя такой поток энергии, что половина нервных клеток будет сожжена и с прежней плотью можно распрощаться. Но Павел не входил в Инфонет и не катался в траве, завывая от боли и требуя новое тело. Вместо этого он взял меня под локоток и развернул к тому концу аллеи, что упирался в белый павильон.
— Пора возвращаться, Андрей, — девушки, наверно, ждут, и Саймон беспокоится. А эти козлы, — он посмотрел на Принца и Доминика, — пусть посидят под колпаком. Минут двадцать или тридцать… Хватит,
