У этого серва были такие огромные глаза! Внешностью он походил на лоона эо, а не на людей Земли: такое же грациозное и хрупкое создание с маленьким ртом, зрачками цвета бирюзы и шапкой золотых волос. С его плеч спадала мантия, руки с узкими кистями покоились перед грудью, и вид их зачаровал Тревельяна: все остальные сервы имитировали обликом землян и были пятипалыми, но этот не скрывал своей инопланетной природы.
– Статуи, – промолвил Ивар, – статуи… Они прекрасны!
Первый Регистратор склонил голову.
– Да. Символ того, что мы здесь были и мы здесь есть.
– Но почему вы их прячете? Такая красота достойна, чтобы…
Его прервали плавным движением рук.
– Символы бывают явными и тайными. Не нужно торопиться, Ивар Тревельян. Скрытое сейчас станет со временем очевидным.
Над изваяниями закружилась стайка птиц, таких крохотных, что в человеческих ладонях поместился бы целый десяток. Казалось, что они хотят приземлиться на каменные плечи и головы, но что-то их оттолкнуло; птицы умчались с негодующим щебетом.
– Ты задавал вопросы, – сказал Первый Регистратор. – Ты спрашивал о том, что у других не вызывало интереса. Или, возможно, они хотели бы узнать, но смущение и боязнь их остановили – ведь ответы не всегда приятны. Ты все еще желаешь с ними ознакомиться?
Тревельян покраснел.
– Конечно. Наверное, я слишком безрассуден. – Сделав паузу, он спросил: – Это плохо или хорошо?
– В мире есть много такого, что не подпадает под вашу бинарную систематику. Оно просто есть. И есть другие феномены – то, что кажется сейчас плохим и даже страшным, но в перспективе такая оценка неверна. Следует судить по результату.
– Ты говоришь о Запретных Товарах?
– Да. Ты спрашивал, зачем они лоона эо? И раз ты желаешь это знать, я отвечу: лоона эо они не нужны. Вы считаете их игрушками? Пусть так! Но это игрушки для вас.
– В чем же их смысл?
– В изменении. Конечно, перемены любят не все, и когда-то они тоже боялись… – Первый поглядел на статуи. – Но они преодолели страх. Теперь ваша очередь.
Странный серв, мелькнуло у Тревельяна в голове. От него веяло силой и властностью, несовместимыми со статусом слуги – тем более искусственного существа. Он вел себя не так, как остальные биороботы, и не так говорил; лоона эо были для него «они», хотя другие называли их Хозяевами.
– Наша очередь… – медленно протянул Ивар, чувствуя, как холодеет спина. – Очередь изменяться? Как? И зачем? Я не понимаю!
– Разве это такая уж сложная мысль, Ивар Тревельян? Малые и несмышленые в детстве, вы с возрастом изменяетесь, вы учите своих потомков, даете им книги и полезные игрушки. Разве сам ты не станешь умнее через год, или два, или через десять лет? Станешь, непременно станешь! Все, что растет, с неизбежностью меняется… Меняются люди, меняются их жизнь и культура, их цивилизация. Вы строили храмы из камня и дерева и плавили железо… потом пересекли океан, нашли и заселили новые континенты… потом отправились в космос, встретились с другими расами… Со временем вы забыли про голод и болезни, вражду и тяжкий труд… Разве это не перемены? И разве вы теперь не спрашиваете, куда двигаться дальше? То ли в Рукав Персея и в центр Галактики, то ли в глубины собственного разума?
– Ты хочешь сказать… – начал Тревельян и прикусил язык. Истина открылась ему, словно проблеск огня во тьме; внезапно он понял, что связь людей друг с другом, то, что объединяет их и цементирует род человеческий – язык и телесное сходство, общая родина, память о прошлом и тысяча других вещей, – все это может сделаться глубже, крепче и надежнее. Если бы люди умели передавать эмоции и мысли без всяких технических средств, делиться ими, ничего не скрывая, не обманывая, не страшась непонимания… если бы этот драгоценный дар был не только у землян, но у всех народов, обитающих в Галактике… если бы они могли общаться так, как это делают лоона эо, без слов, без примитивных сотрясений воздуха… и если бы кто-то, желая подтолкнуть развитие ментального искусства, дал им… Что? Набор игрушек? Пособие по телепатии? Самоучитель мысленной связи?
«Тренировочные снаряды, – подумал Ивар. – Небезопасные, как всякий предмет, связанный с экстремальным усилием… Взять хотя бы кольца или брусья – на них гимнаст покажет чудеса, а человек неподготовленный сломает шею. Возможно, ушибется или вывихнет сустав, а вот прыжки с трамплина – вещь посерьезнее. Однако прыгают… и каждый когда-нибудь прыгает в первый раз».
Тут Ивар обнаружил, что Первый следит за ним с улыбкой.
– Тренировочные снаряды, – произнес серв, хотя вслух эти слова сказаны не были. – Мне нравится. Очень точная аналогия.
– Выходит, мы должны сделаться такими же? – пробормотал Тревельян, поворачиваясь к каменным фигурам. – Но этого не может быть! Люди не похожи на лоона эо! Их общество и культура древнее наших на порядок или на два, у них другая физиология, другое устройство мозга… Я знаю, я читал! Они ведь даже не гуманоиды! У нас два пола, а у них – четыре, и размножаются они иначе, при помощи ментальной конъюгации!
– Такими же вы не станете, Ивар Тревельян, ибо у каждой расы свой путь, своя судьба. Что же до различий и этой ментальной конъюгации… – Первый с иронией фыркнул. – Не так уж они велики, эти различия. Конечно, у лоона эо ментальный способ зачатия, а у вас… гмм… несколько более примитивный, но все же, все же…
– Да? – Ивар навострил уши.
– Все же был случай, когда человек, земной мужчина, и женщина лоона эо породили дитя. Ты слышал о Сергее Вальдесе?
– Адмирале Вальдесе? – Брови Тревельяна приподнялись в изумлении. – Разумеется, слышал! Он сражался с дроми… Но это было так давно! Шесть или семь столетий назад!
– Давно для вас, но не для нас, – заметил серв. – Лоона эо, сын Вальдеса, еще жив.
– Прости, но этого не может быть! Конечно, лоона эо очень долговечны, но человек Земли не может…
– Может, Ивар Тревельян. Перед войной с дроми Вальдес служил в Защитниках лоона эо и полюбил их женщину. Вы бы сказали, что это очень романтическая история…[40] – Первый Регистратор усмехнулся. – Она была изгоем, ее заставили покинуть астроид, так как… Впрочем, это неважно. Женщина по имени Занту была изгнанницей и очень одиноким существом. Телепат, вне общества себе подобных, обречен на муки, на страдания, которые я не сумею тебе описать… он видит, слышит, говорит, но остальные, все, кто рядом с ним, слепы, глухи и немы… Теперь о Вальдесе. Его послали Защитником на торговое судно Занту, и там они повстречались. Вальдес обладал ментальным даром, врожденной способностью, что проявляется у вашей расы очень редко. В своем роде он тоже был изгоем. – Серв смолк, потом добавил: – Можешь представить дальнейшее.
Тревельян внимал Регистратору с раскрытым ртом. Возможно, будь он старше и опытнее, эта история показалась бы ему чем-то вроде сказки о Лейли и Меджнуне, но ученый скепсис еще не успел отравить его юную душу до самых корней. В восемнадцать лет он еще верил в реальность легенд, пусть не умом, но чувством, пусть не всегда, но временами, и эта святая вера, еще не растоптанная ксенологией и прочими науками, шептала, что все услышанное – правда. Поразительная, невероятная, но правда!
И, словно желая окончательно его добить, Первый Регистратор вымолвил:
– Когда началась война, Вальдес оставил службу у лоона эо и вернулся в космофлот. Он был уже женатым человеком – кажется, так у вас говорят?.. – и его семья обосновалась на Тхаре. Земная женщина стала матерью его детей, подарила ему дочь и сына, а у них были свои дочери и сыновья. Ты, Ивар Тревельян, их потомок.
– Не может быть! Я веду свой род от Тревельяна-Красногорцева, командора Звездного Флота!
– Снова – не может быть… – тихо повторил голубоглазый серв. – Ты говоришь это не первый раз, и я снова отвечу: может! В тебе и в любом из вас, живущих ныне, сокрыта память о многих людях. Бывает
