Он сделал это и внезапно понял, каким будет следующий шаг: две удаленные точки соприкоснулись, и их контакт нужно зафиксировать. Желание, оформленное в команду… мысленный приказ, который воспримет неведомое устройство… воспримет обязательно, ибо именно в этом – его назначение и смысл.
Он пожелал.
– Получилось, эмиссар! – Голос трафора был преисполнен торжества. – Мои поздравления! Получилось!
Ивар открыл глаза. Завеса, делившая зал на две половины, будто растаяла, исчезла вместе с ущельем, грудами мусора и брошенным лагерем шас-га; теперь перед ним открылось сумрачное подземелье с высоким куполом и гладкими стенами. В скудном свете, струившемся от врат, он мог рассмотреть эту вторую станцию во всех подробностях, и тут же понял, что она не была отражением первой. Ни трещины в стене, ни голокамеры, парившей над полом, ни трафора с десятком щупальцев… Безлюдье, тишина и пустота! Конечно, если не считать изваяний, что высились сбоку от врат.
– Я иду туда, – сказал Тревельян. Слова прозвучали точно хрип; от волнения перехватило горло, жаркая волна ударила в голову. Через миг он успокоился – медицинский имплант восстановил баланс, поглотив избыток адреналина. – Я иду, – повторил он и сделал шаг к невидимой сейчас завесе.
– Мне остаться здесь? Или сопровождать эмиссара? – с надеждой поинтересовался трафор.
– Останься и продолжай записывать. Думаю, видеосвязь не нарушится. – Ивар замер у границы, разделявшей подземелья, потом решительно шагнул вперед и обернулся. Теперь перед ним была первая станция: стена, в которой зиял пролом, висевшая в воздухе голокамера и плоский диск его помощника. Десяток манипуляторов трафора поддерживали сканеры и записывающую аппаратуру, десяток глаз следил за Тревельяном, и это успокаивало.
Убедившись, что визуальная связь сохранилась, Ивар приблизился к скульптурной группе. Тела и головы статуй были слегка развернуты, и казалось, что они глядят друг на друга, но в то же время не выпускают наблюдателя из поля зрения. Чувствуя себя незваным гостем, Тревельян обошел вокруг пьедестала, всмотрелся в прекрасные лица, встретил взгляд каждой фигуры; женщина смотрела ласково, будто желая его подбодрить, но черты остальных застыли в безмятежном покое. Протянув руку, он коснулся тонкой четырехпалой кисти, вздрогнул и отступил на шаг – ему почудилось, что мрамор ожил под его ладонью, наполнился мягкостью и теплом.
– Такие похожие на нас, – вырвалось у Ивара, – и такие непохожие…
Он отошел еще дальше и остановился там, глядя на статуи и словно бы чего-то ожидая. Собственно, он мог уйти, вернуться к первой станции, вызвать Маевского, Миллер и остальных коллег. Они исследуют это подземелье, явятся сюда с роботами, инструментами и приборами, проверят крепость стен, сканируют их интравизором и, может быть, поймут, как управлять даскинской машинерией. Они придут, и через недолгое время зал наполнится голосами людей, шипением лазеров, лязгом, стуками и шорохами; забегают роботы, потащат то и это, поднимутся вверх световые шары и дюжина камер, и чьи-то руки прикоснутся к статуям – пусть бережно, пусть осторожно, но руки будут не его…
Мысль об этом казалась кощунственной.
– Не для нас сделано, – вслух произнес Тревельян. – Или все-таки для нас? Вроде бы такой подарок от старших братьев младшим: если найдете, берите и пользуйтесь… Пахнет чудом? Ну и что с того! Вселенная полнится чудесами, и жизнь тоже. Вот предок мой Сергей Вальдес, служивший в Защитниках… Если верить тому серву…
Не спуская глаз со статуй, он принялся вспоминать услышанное много лет назад в Посольском Куполе, рассказ о земном мужчине и женщине лоона эо по имени Занту. То, что Вальдес в нее влюбился, не казалось странным, если она была похожа на эту каменную красавицу; красота чарует и властвует над всеми, над терукси и землянами, кни'лина и обитателями Осиера – может быть, даже над хапторами… Однако серв утверждал, что Вальдес и Занту породили дитя. Вот это было настоящим чудом! Хоть Ивар не являлся специалистом по лоона эо, но, как любой ксенолог, твердо знал, что половые признаки, обычные для гуманоидов, у них отсутствуют, и эта раса воспроизводит потомство при помощи ментальной конъюгации. Правда, если верить серву, были у Вальдеса некие таланты, и потому…
Что-то изменилось, прервав его воспоминания. Свет, исходивший от Спящей Воды, внезапно померк, тень накрыла мраморные изваяния, и Тревельян, повернувшись к порталу, уже не увидел ни плавающей в воздухе голокамеры, ни трафора, ни подземелья, в котором остался его помощник. Тьма затопила врата, беспросветная тьма, в которой кружились, ворочались, сталкивались какие-то серые массы, неимоверно огромные, безжизненные и страшные, как видение ада. Ужас сковал Тревельяна; ему чудилось, что он погружается в Лимб, тонет в этой изнанке Вселенной, где нет ни времени, ни пространства, ни тепла, ни света, а только мрак и холод. И хоть земные корабли летали в Лимбе почти тысячелетие, зрелище было не для человеческих глаз и чувств, таких беззащитных без корабельной брони, приборов, роботов и силовых полей. Впрочем, люди привыкают ко всему; быть может, пройдет какое-то время, и фантомы Лимба станут для них обычными, как грозовые тучи. Но будут ли они тогда людьми?..
Мысль исчезла и унесла с собой атавистический ужас. Тревельян вздохнул, вытер со лба испарину, сглотнул застрявший в горле ком. Мрак, затянувший врата, раздался, точно его полоснули ножом, что-то вспыхнуло, засияло, и гибкая фигура скользнула в светлую прореху, которая все ширилась и ширилась, оттесняя серые чудовищные глыбы, мертвые звезды или космические облака, что ворочались во тьме портала. Но Ивар уже не смотрел на них; сейчас он видел только серва, копию Первого Регистратора. Те же огромные глаза и золотые волосы, тот же крохотный рот, руки с узкими четырехпалыми кистями, хрупкое изящное сложение… И платье то же, что он носил когда-то, – облегающий комбинезон и мантия, падавшая до пола широкими складками.
– Ивар Тревельян. Ты здесь, Ивар Тревельян, – промолвил серв. Это не было ни вопросом, ни приветствием, а лишь констатацией факта, знаком того, что Ивара узнали в облике шас-га.
– Первый Регистратор… – Ивар слегка склонил голову. – Я не ошибся, ты – Первый Регистратор? То создание, с которым я встретился много лет назад?
– Та сущность, которую ты встретил так недавно, – уточнил серв. – Сущность воплощена в нескольких телах, подобных этому. Можешь считать меня Первым Регистратором.
– Рад тебя видеть. Но наша первая встреча – там, на Луне, в Посольских Куполах… Разве она произошла недавно? Или для тебя время течет по-другому?
– Нет. Значит, меньше. – Первый окинул Ивара пристальным взглядом. – Ты изменился, Ивар Тревельян.
– Да, друг мой. Я уже не тот юноша, что расспрашивал тебя о Запретных Товарах.
По лицу серва скользнула улыбка.
– Они тебя все еще интересуют?
– Товары?.. Нет, пожалуй, нет. Есть множество других вещей, более важных и интригующих, – скажем, произошедшее на Хтоне и то, что может случиться здесь, с людьми этого мира. И есть вопрос, на который я не нашел ответа.
– Вопрос? Какой же?
Он знает, знает!.. – подумал Тревельян. Но это существо хотело, чтобы вопрос был задан вслух, – возможно, дабы исключить неправильное толкование.
Ивар вытянул руку к монументу.
– Когда-то ты сказал: вот символ того, что мы здесь были и мы здесь есть… Но зачем? Для чего? С какой целью? А главное, к беде или благу? Мы ведь тоже здесь, на Раване и в других мирах, породивших жизнь и разум… Мы пытаемся помочь, спасти обитателей этих планет от собственной их злобы и жестокости, научить тому и этому, оградить от ошибок, которые сами наделали в прошлом, но мы не знаем, к добру ли это или к таким несчастьям, каких не случилось бы без нас. Вот причина для вопросов и сомнений! Иные в нашей среде полагают, что неразумных нужно пестовать и направлять, другим это кажется бесцельным, поскольку усилия наши порой уходят, как вода в песок. И мы спрашиваем: зачем мы здесь?.. Для чего?.. И по какому праву?..
Серв слушал его, совсем по-человечески кивая головой. Лицо его стало задумчивым, лоб прорезали морщины – очевидно, он имитировал мимику землян.
– Есть вопросы и Вопросы, Ивар Тревельян. На одни я могу ответить, другие же остаются вам как повод для размышлений. Вы сами должны решить, зачем вы здесь и по какому праву. Но не сейчас, не
