— Ты говоришь о Запретных Товарах?
— Да. Ты спрашивал, зачем они лоона эо? И раз ты желаешь это знать, я отвечу: лоона эо они не нужны. Вы считаете их игрушками? Пусть так! Но это игрушки для вас.
— В чем же их смысл?
— В изменении. Конечно, перемены любят не все, и когда-то они тоже боялись… — Первый поглядел на статуи. — Но они преодолели страх. Теперь ваша очередь.
Странный серв, мелькнуло у Тревельяна в голове. От него веяло силой и властностью, несовместимыми со статусом слуги — тем более, искусственного существа. Он вел себя не так, как остальные биороботы, и не гак говорил; лоона эо были для него «они», хотя другие называли их Хозяевами.
— Наша очередь… — медленно протянул Ивар, чувствуя, как холодеет спина. — Очередь изменяться? Как? И зачем? Я не понимаю!
— Разве это такая уж сложная мысль, Ивар Тревельян? Малые и несмышленые в детстве, вы с возрастом изменяетесь, вы учите своих потомков, даете им книги и полезные игрушки. Разве сам ты не станешь умнее через год, или два, или через десять лет? Станешь, непременно станешь! Все, что растет, с неизбежностью меняется… Меняются люди, меняются их жизнь и культура, их цивилизация. Вы строили храмы из камня и дерева и плавили железо… потом пересекли океан, нашли и заселили новые континенты… потом отправились в космос, встретились с другими расами… Со временем вы забыли про голод и болезни, вражду и тяжкий труд… Ризве это не перемены? И разве вы теперь не спрашиваете, куда двигаться дальше? То ли в Рукав Персея и в центр Галактики, то ли в глубины собственного разума?
— Ты хочешь сказать… — начал Тревельян и прикусил язык. Истина открылась ему словно проблеск огня во тьме; внезапно он понял, что связь людей друг с другом, то, что объединяет их и цементирует род человеческий — язык и телесное сходство, общая родина, память о прошлом и тысяча других вещей, — все это может сделаться глубже, крепче и надежнее. Если бы люди умели передавать эмоции и мысли без всяких технических средств, делиться ими, ничего не скрывая, не обманывая, не страшась непонимания… если бы этот драгоценный дар был не только у землян, но у всех народов, обитающих в Галактике… если бы они могли общаться так, как это делают лоона эо, без слов, без примитивных сотрясений воздуха… и если бы кто-то, желая подтолкнуть развитие ментального искусства, дал им… Что? Набор игрушек? Пособие по телепатии? Самоучитель мысленной связи?
Тренировочные снаряды, подумал Ивар. Небезопасные, как всякий предмет, связанный с экстремальным усилием… Взять хотя бы кольца или брусья — на них гимнаст покажет чудеса, а человек неподготовленный сломает шею. Возможно, ушибется или вывихнет сустав, а вот прыжки с трамплина — вещь посерьезнее. Однако прыгают… и каждый когда-нибудь прыгает в первый раз.
Тут Ивар обнаружил, что Первый следит за ним с улыбкой.
— Тренировочные снаряды, — произнес серв, хотя вслух эти слова сказаны не были. — Мне нравится. Очень точная аналогия.
— Выходит, мы должны сделаться такими же? — пробормотал Тревельян, поворачиваясь к каменным фигурам. — Но этого не может быть! Люди не похожи на лоона эо! Их общество и культура древнее наших на порядок или на два, у них другая физиология, другое устройство мозга… Я знаю, я читал! Они ведь даже не гуманоиды! У нас два пола, а у них — четыре, и размножаются они иначе, при помощи ментальной конъюгации!
— Такими же вы не станете, Ивар Тревельян, ибо у каждой расы свой путь, своя судьба. Что же до различий и этой ментальной конъюгации… — Первый с иронией фыркнул. — Не так уж они велики, эти различия. Конечно, у лоона эо ментальный способ зачатия, а у вас… гмм… несколько более примитивный, но все же, все же…
— Да? — Ивар навострил уши.
— Все же был случай, когда человек, земной мужчина, и женщина лоона эо породили дитя. Ты слышал о Сергее Вальдесе?
— Адмирале Вальдесе? — Брови Тревельяна применялись в изумлении. — Разумеется, слышал! Он сражался с дроми… Но это было так давно! Шесть или семь столетий назад!
— Давно для вас, но не для нас, — заметил серв. — Лиона эо, сын Вальдеса, еще жив.
— Прости, но этого не может быть! Конечно, лоона эо очень долговечны, но человек Земли не может…
— Может, Ивар Тревельян. Перед войной с дроми Вальдес служил в Защитниках лоона эо и полюбил их женщину. Вы бы сказали, что это очень романтическая история…[43] — Первый Регистратор усмехнулся. — Она была изгоем, ее заставили покинуть астроид, так как…
Впрочем, это не важно. Женщина по имени Занту была изгнанницей и очень одиноким существом. Телепат, вне общества себе подобных, обречен на муки, на страдания, которые я не сумею тебе описать… он видит, слышит, говорит, но остальные, все, кто рядом с ним, слепы, глухи и немы… Теперь о Вальдесе. Его послали Защитником на торговое судно Занту, и там они повстречались. Вальдес обладал ментальным даром, врожденной способностью, что проявляется у вашей расы ичень редко. В своем роде он тоже был изгоем. — Серв смолк, потом добавил: — Можешь представить дальнейшее.
Тревельян внимал Регистратору с раскрытым ртом. Возможно, будь он старше и опытнее, эта история показалась бы ему чем-то вроде сказки о Лейли и Меджнуне, но ученый скепсис еще не успел отравить его юную душу до самых корней. В восемнадцать лет он еще верил в реальность легенд, пусть не умом, но чувством, пусть не всегда, но временами, и эта святая вера, еще не растоптанная ксенологией и прочими науками, шептала, что все услышанное — правда. Поразительная, невероятная, но правда!
И, словно желая окончательно его добить, Первый Регистратор вымолвил:
— Когда началась война, Вальдес оставил службу у лоона эо и вернулся в космофлот. Он был уже женатым человеком — кажется, так у вас говорят?.. — и его семья обосновалась на Тхаре. Земная женщина стала матерью его детей, подарила ему дочь и сына, а у них были свои дочери и сыновья. Ты, Ивар Тревельян, их потомок.
— Не может быть! Я веду свой род от Тревельяна-Красногорцева, командора Звездного флота!
— Снова — не может быть… — тихо повторил серв. — Ты говоришь это не первый раз, и я снова отвечу: может! В тебе и в любом из вас, живущих ныне, сокрыта память о многих людях. Бывает так, что она просыпается, но вы не в силах понять значение и смысл этих снов, вы даже не знаете, откуда они к вам приходят. Возможно, память прошлого проснется и в тебе… или не проснется никогда… Но знай: капля крови Сергея Вальдеса — в твоих жилах. Поэтому ты здесь.
— Чтобы услышать о нем, о Запретных Товарах и будущем, уготованном человечеству? — хмурясь, спросил Тревельян. — Но все это, должно быть, тайны и секреты, секреты и тайны… Что случится, если я расскажу о них?
— Расскажешь, но не сейчас. Скоро, совсем скоро ты позабудешь о нашей встрече и вспомнишь о ней в зрелости, в годы, когда к человеку приходят опыт и мудрость. Тогда тебе будет ясно, кому рассказать, что рассказать и о чем умолчать.
— Ты уверен, что все именно так и случится?
— Да, Ивар Тревельян. Испытано на многих.
— Выходит, я не единственный… — Ивар запнулся, — не единственный избранник?
— Думать так было бы наивно. Великие результаты достигаются медленными и терпеливыми усилиями многих людей. Медленными и терпеливыми, Ивар Тревельян! — Серв отступил к цоколю в середине площадки и прикоснулся к сплетенным рукам двух статуй. Казалось, что его кисть тоже высечена из светлого мрамора. — Прощай! И пусть твоя жизнь длится, пока не исчезнут пятна на лунах Куллата.
Это была ритуальная фраза прощания, означавшая вечность. Молча поклонившись, Тревельян шагнул к тропинке, ведущей к гравилифту, но вдруг обернулся и оросил последний взгляд на каменные фигуры и застывшего рядом Регистратора. Потом спросил:
— Кто ты? Ты не похож на серва.
— Не похож, — услышал Ивар. Но вопрос остался без ответа.
— Для чего ты существуешь? В чем твоя цель?
— В служении.
— В служении лоона эо, твоим Хозяевам? Первый Регистратор улыбнулся, взглянул на мраморные
