донесению Коркорана, на верфи отсутствовал Стратег, Хранитель Небес, как называли фаата своих полководцев. Это означало, что обороной руководит триумвират: два Держателя и квазиразумный, соединенные ментальной связью. Стратег реагировал бы иначе, быстрее и более решительно, подумал коммодор и тут же отбросил эту мысль. Домыслы, всего лишь домыслы! Он не встречался в бою с фаата, ни с их Стратегами, ни с Держателями, ни с тварями даскинов, которых они одушевляли.
Истребители, кружившие над верфью, разошлись в широкое кольцо, пропуская первый вражеский эшелон. Очевидно, этот маневр служил для управляющего мозга признаком растерянности — теперь, казалось бы, была возможность атаковать «сапсаны» с фронта и тыла. Но корабли Адишерова, Калинге и Шаврина уже развернулись над полюсом планеты и, наращивая скорость, шли к Обскурусу. Они промчались над модулями фаата, ударив из всего, что может стрелять и убивать, — из плазменных пушек и свомов, из лазеров и ракет; потом темноту прорезали три синеватых луча, три световые колонны, и несколько модулей, попавших в поток антиматерии, вспыхнули и исчезли, распавшись в облаке взрыва.
Лучи соединились на силовом экране, защищавшем верфь. Мгновенно вспухший радужный пузырь раскрылся ярким огненным фонтаном; в его кроваво-красных струях что-то металось и извивалось, что-то горело, разбрасывая искры, какие-то раскаленные конструкции, подобные гибнущим звездам, улетали, остывая, в пустоту или рушились вниз, в метановые тучи, пылавшие зловещим заревом. Через секунду-две фонтан лопнул, и из темной дыры повалили белесые хлопья замерзшего воздуха. Слабый свет прожекторов пробивался сквозь метель, бушевавшую на поверхности Обскуруса.
— Надеюсь, они не повредили корабли, — сказал коммодор. — Вахтенный! Что-нибудь там видно?
— Только пыль и снег, сэр. Боюсь, пока они не осядут, «филины» слепы.
— Что ж, подождем.
Врба оглядел рубку, семерых пилотов, что удерживали крейсер в бурной атмосфере протозвезды, десяток навигаторов, дюжину наблюдателей и трех своих помощников, сидевших у пультов связи и управления огнем. Кресло коммодора, соединенное с полом и переборкой, прикрытое сверху прозрачным защитным кожухом, стояло на возвышении, и отсюда он видел широкий полукруг панелей, встававшие тут и там цилиндры голограмм с темными значками глифов, головы и плечи людей, упакованных в коконы, и шеренгу экранов. На одних сияли звезды, или струились над планетой серые реки облаков, или виднелся интерьер какого-то знакомого отсека; в других, связанных с ретрансляторами, растекался по камням Обскуруса снежный туман, сверкали молнии аннигиляторов и вспыхивали клубками огня гибнущие корабли. Там шло сражение: три крейсера, триста «сапсанов» против армады фаата. Координация вражеского флота как будто не нарушилась — видимо, квазиразумный и оба Держателя уцелели при аннигиляционном взрыве.
— Внимание! — произнес коммодор. — Леонидес, передайте на «Азию»: пусть выходят из боя. Клейтону и Бургу — ждать!
Над передатчиком водоворотом закружили глифы. Три сражавшихся крейсера сдвинулись в глубину экранов, за ними тянулись тусклые искры истребителей, пытавшихся сдержать врага. Смогут ли оторваться?.. и какой ценой?.. — мелькнуло в голове у коммодора. «Сапсаны» внезапно разошлись по трем направлениям, освобождая пространство; ракетный залп крейсеров смел пару десятков модулей, и синими клинками блеснули последние вспышки аннигиляторов. «Азия», подбирая свои «сапсаны», устремилась вверх, всплыв над плоскостью эклиптики, «Африка» повернула к галактическому полюсу, «Антарктида» двигалась прежним курсом, к облаку Оорта. Шлюзы крейсеров были распахнуты, и коммодор невольно пересчитывал вернувшихся в свое гнездо УИ. Получалось плохо — операция шла с похвальной скоростью.
Корабли расходились все дальше и дальше, и он подумал, что с человеческой точки зрения это напоминает паническое бегство. А фаата? Что подумают фаата? И, главное, их управляющий мозг? Понятий о психике квазиразумных Врба не имел никаких, и не первый раз с тоской подумал, что занимает место не по праву. Литвин здесь должен был сидеть, Пол Литвин! Единственный, кто контактировал с отродьем даскинов, кто мог предсказать его реакцию! Но коммодор Литвин, как принято на звездном флоте, плыл сейчас к Альфе Центавра, Проциону или Сириусу, запакованный в погребальный контейнер, и на груди его стыла урна с прахом Йо...
Тревога Карела Врбы была напрасной: модули, взлетевшие с Обскуруса, разбились на три группы и, похоже, не собирались упускать добычу. Они шли за крейсерами в холод и вечную ночь, с каждой минутой удаляясь от верфи, шли, как волчья стая за убегающей добычей, чтобы догнать ее и уничтожить. Тщетная попытка! Но это станет понятным не сразу... нет, не сразу!
— Кирьянов, свяжитесь с Адишеровым, Калинге и Шавриным, — велел коммодор второму помощнику. — Жду доклад о потерях.
Самый печальный акт в любом сражении, даже выигранном, подумалось ему. Побед без потерь не бывает... Собственно, победа и поражение различаются только числом потерь, своих и вражеских.
— Данные получены, — доложил Кирьянов. — Вывести на экран?
— Голосом, Сергей, голосом. Включите общую трансляцию и передайте на все корабли.
— На «Азии» сбит наружный радар и трещина в обшивке около пятого трюма. Не вернулись восемнадцать десантников... На «Африке» повреждений нет, потеряно двадцать три «сапсана»... На «Антарктиде» разгерметизирована башня 4В и прилегающая часть палубы, восемь погибших... и девять десантников не вернулись... Конец рапорта, коммодор. Обычная процедура?
— Да.
Он с силой надавил рычаг, освобождающий от кокона, и встал. С ним поднялись все находившиеся в рубке, в отсеках и на палубах «Европы» и остальных кораблей.
— Наши потери — пятьдесят восемь человек, — сказал Врба и вскинул руку в салюте. — Пусть их прах странствует в Великой Пустоте до скончания времен, а мы, живые, будем их помнить и чтить... Гимн! Кирьянов, назовите погибших!
«Малая кровь, — думал он, вслушиваясь в знакомые имена. — Но разве кровь бывает малой?.. Только на бумаге или микрочипе, в победной реляции: в экипажах — три тысячи двести человек, потери составили меньше двух процентов... или чуть больше, если не вернутся Коркоран и его люди... Тимохин в Сражении у Марсианской Орбиты потерял всех». Точной цифры Карел Врба не помнил, но о своей потере, об отце и брате, не забывал. И когда отзвучала музыка и список кончился, захотелось ему нагрянуть к беззащитной верфи, сбросить в проклятую дыру заряд покрупнее, а после пройтись огнем и мечом по Т'хару, Роону и Эзату.
Скрипнув зубами, он опустился в кресло и ровным голосом произнес:
— Отбой тревоги. Остаемся на орбите двадцать часов, пока не уйдет в Лимб первая группа, затем блокируем Обскурус. Ибаньес, ваши специалисты и Болтун Бен должны быть в полной готовности. Кирьянов, смените вахту. Всем, кто не занят по службе, отдыхать. Леонидес, передайте эти приказы на «Австралию» и «Америку».
После прыжка через Лимб «Азия» очутилась у орбиты Т'хара. «Африке» и «Антарктиде» повезло больше: оба корабля вышли в реальное пространство неподалеку друг от друга, па половине пути к кометному облаку. Следующий скачок перебросил их в окрестности Обскуруса, и, после установления связи, коммодор Врба велел им присоединиться к основной группировке. «Азия» была отправлена на Т'хар, куда должна была прибыть в течение суток. Врба полагал, что к этому времени станет хозяином в Новых Мирах: Т'хар и Роон вряд ли способны к серьезному сопротивлению, оборона верфи сломлена, а защищавший ее флот болтается в пространстве, во многих часах хода от Обскуруса. Этот флот, хоть и понесший потери в схватке с крейсерами и «сапсанами», все еще являлся грозной силой — в нем оставалось около тысячи модулей, и новая битва с фаата могла завершиться по-всякому. Если и победой с окончательным разгромом, то цена ее будет слишком высока — компьютерный прогноз предсказывал гибель половины или семидесяти процентов земных кораблей. Но боевые модули фаата, гнавшиеся за призраками, появятся у верфи еще не скоро, а управлявший ими разум был у коммодора в кулаке. Ну, не в кулаке, так на ладони — оставалось только стиснуть пальцы.
По его команде три корабля всплыли над водородной атмосферой и, обогнув протозвезду — «Европа» с полюса, «Америка» и «Австралия» с двух сторон экватора, — встретились над сателлитом,
