Колледже! Это для меня гораздо важнее, чем миллион золотых монет… Деньги — прах, друзья — бесценны!
Она провела рукой по его волосам и так особенно взъерошила их, что лицо Джерри вспыхнуло. Потом Никки придвинулась к Джерри близко-близко, так что её губы почти касались его уха.
— Пожалуйста, Джерри, соглашайся, — ласково и настойчиво шепнула она. — Мне нужна твоя помощь, ты не можешь бросить меня одну!
Её горячее дыхание обжигало ухо, щёку и сердце.
— Конечно, Никки… — хрипло сказал Джерри. — Когда ты так говоришь… отказаться совершенно невозможно…
— Отлично! — обрадовалась Никки и выпрямилась. — А насчёт второго года мы потом что-нибудь обязательно придумаем. Будем решать проблемы по мере их возникновения.
— Тебе столько же лет, сколько и мне, но ты уже такая самостоятельная и независимая, сама всё планируешь и не боишься никаких трудностей… — удивлённо произнёс Джерри, незаметно переводя дух.
— Ну, как ты понимаешь, это вынужденное — ведь обо мне никто не заботился последние десять лет, — как всегда весело, сказала Никки. — Первые годы я жила на старых корабельных запасах, а когда консервы и кислород стали кончаться, мне и десяти лет не было, но пришлось размораживать семена и икру, расширять и засеивать оранжерею, заводить пруд, рассчитывать и обеспечивать водный, тепловой и воздушный баланс корабля и теплицы. Да ещё всё время приходилось подбадривать реактор, который постоянно норовил заглохнуть, как и полагается порядочному реактору в аварийном состоянии… К этому времени аккумуляторы корабельного робота уже перестали держать заряд, и я лишилась своего единственного помощника.
— А как же я? — возмутился Робби.
— Ты — не помощник, ты — советчик, — отмахнулась Никки. — Так что грустить и жалеть себя оказалось совершенно некогда! Разве что во время солнечных бурь, когда по несколько дней приходилось прятаться в мрачном складе — в самом защищенном от радиации месте… вот где была скукотища! А кроме хозяйственных дел, железный Робби заставлял тренироваться меня по многу часов в день на тренажёре с перегрузками… и ходить в силовом скафандре, специально жёстком, чтобы кости и мышцы могли сформироваться. Маленькой я часто ревела… или тихо скулила от изнеможения в этом проклятом негнущемся скафандре, а потом привыкла и плакать как-то разучилась… Родители помогли мне всё преодолеть, я просто не могла расстраивать их своими соплями…
— Зато ты не боялась расстраивать меня! — заявил нахальный Робби.
— Тебя расстроить легче легкого — как из кремня слезу выжать… — хмыкнула Никки. — Тяжелее всего было, когда метеорный поток разбил теплицу, растения погибли, и мне пришлось начинать всё заново. Хорошо хоть часть рыбы удалось спасти… правда, когда я бежала спасать мальков из-под метеоритного дождя, меня чуть не пришибло камнями. Кислорода не хватало, я стала падать в обмороки… пришлось забраться на месяц в скафандр с последними баллонами. Потом самая быстрорастущая трава зазеленела, и с кислородом стало полегче. Вот только эту траву нельзя было есть, и мне пришлось ещё месяц ждать первого урожая томатов и подроста мальков форели. Жрала одни шампиньоны, похудела килограммов на пять, но дотянула, не сдохла…
Никки совершенно развеселилась от этих кошмарных воспоминаний.
— Правда, на грибы с тех пор совершенно не могу смотреть — пришлось их грядку засеять морковкой. Зато в последние три года всё моё хозяйство наладилось и у меня появилось свободное время — на учёбу, книги, на вкусную еду…
Джерри с круглыми глазами слушал Никки. Когда она замолчала, задумчиво сказал:
— Кажется, я начинаю верить в эту авантюру со Школой Эйнштейна… если уж ты ребёнком справилась с атомным реактором!
— И чего я разнылась? Что было, то прошло, — улыбнулась Никки. — Сейчас у нас есть робот-официант — он принесет всё, что надо!
Они дружно засмеялись.
— Слушай, я всё забываю спросить — почему робот таскает тебе вино, хотя любое спиртное запрещено всем «тинам» — ребятам до двадцати лет? И вообще, зачем ты его пьёшь? — спросил заинтересованно Джерри.
— В своё время Робби сломал электронную голову, — Никки погладила по корпусу старого товарища, — пытаясь составить наилучший рацион питания для меня. На корабле оказался контейнер с марсианским кьянти, и оно пришлось весьма кстати для пополнения в моём организме редких микроэлементов. Робби прописал мне его как лекарство. Он сказал, что может легко нейтрализовать вредное действие алкоголя, но ему нечем заменить тот букет высокомолекулярной всячины, плавающей в красном сухом вине.
Так как я оказалась первым в истории космической медицины… э-э… почти нормальным ребёнком, выросшим на астероиде, то лунные врачи согласились с этой диетой и разрешили кухонному чипу не менять моё привычное меню. Нейтрализатор Робби я продолжаю принимать, поэтому сам алкоголь на меня не действует.
— Здорово! В жизни не встречал такой… удивительной девчонки. Ну, давай рассказывай — как мне можно побить тех лузеров, которые будут соревноваться со мной! За тебя я как-то перестал волноваться…
За следующий месяц Джерри раз сто пожалел, что ввязался в эту авантюру со Школой Эйнштейна. Он сидел возле экрана по шестнадцать часов в сутки, следуя программе, составленной для него Робби и Никки, часто там же ел и даже спал под шепоток обучающей программы. Но не мог же он спасовать перед Никки, работающей в том же режиме!
Быстро выяснилось, что она обставляет его одной левой в физике, астрономии и биологии.
В математике Джерри оказался сильнее Никки, и в кибернетике он её здорово опережал — это был его любимый предмет. Что касается математики… его отец был математиком.
Ещё Никки топором плавала в вопросах истории, географии и современной литературы. Она не знала общеизвестного — про существование континента Антарктида, кто такой Колумб и что словом «амазонка» называют и смелую воительницу, и женский костюм для верховой езды, и крупнейшую реку Земли.
Никки впервые с удивлением услышала от Джерри, что в современной литературе, кроме прозы и поэзии, существуют ещё и снежи.
Это всё легко объяснялось космическим детством Никки, но на экзамене не будет никаких скидок, верно? Программы подготовки, составленные Робби, учитывали как сильные, так и слабые стороны каждого.
На экзамене в Лунный колледж предлагалось около двухсот задач и вопросов, разбитых на девять блоков: математика, физика, кибернетика, астрономия, химия, биология, генетика, литература, история. Для поступления нужно было правильно ответить хотя бы на часть вопросов, набрав тысячу с лишком баллов. Поэтому ценилось умение быстро раскусить задачу и решить, стоит ли с ней возиться.
На каждый блок отводилось полчаса, и к следующей теме школьники приступали снова вместе. Простые вопросы приносили несколько баллов, сложные оценивались до двух сотен очков, но и требовали гораздо больше времени.
Участники теста могут находиться в Колледже или любом месте Солнечной системы, но монитор у каждого должен быть фирменным колледжским, с видеосистемой для предотвращения подсказок и для тивитрансляции физиономий школьников — красных или бледных, но одинаково напряжённых.
Экзамен в Лунный колледж давно превратился в азартное соревнование, популярное на всех планетах. Родственники студентов и болельщики заполняли стадион Колледжа, а кто не успел купить билет, тот прилипал к экранам тивизоров и переживал за «своих» — хотя бы за представителей родной планеты.
После старта экзамена на главном экране появлялись лица сотни лидеров. Если они удерживались там до конца теста, то их заветная мечта сбывалась: они становились студентами знаменитого Колледжа — конечно, если у них, кроме светлой головы, имелось ещё и по мешку золотых монет.
Абитуриенты приступали к решающему экзамену после многолетних тренировок и опыта десятков интеллектуальных ристалищ. Обучение детей интеллигентных семей и высшего общества обязательно включало ответы на вопросы колледжа, выходящие после экзаменов специальными книгами. Тем не менее беспощадное соревнование умов выдерживала всего сотня человек, а остальные сто тысяч — чуть менее тренированных или удачливых — оставались за бортом. Армию таких соперников и решили победить на экзаменах самонадеянные Никки и Джерри. Вернее, самонадеянна была только Никки, а Джерри просто подпал под дурное влияние.
До тестов оставался всего месяц, но ни Джерри, ни Никки не набирали и половины нужного количества очков. Причём результаты Никки выглядели пока хуже, чем у Джерри, — слишком много дыр зияло в её образовании.
— Джерри, — сказала Никки как-то за завтраком, — у меня есть идея… правда, она не совсем спортивная или наоборот — слишком спортивная.
— Что за идея? — спросил заинтригованный Джерри.
— Я и Робби проанализировали тесты за прошлые годы. Оказалось, что примерно половина вопросов затрагивает эрудицию, а половина — творческое мышление. Оценка решения сложной задачи зависит от умения видеть второй, а то и третий план задачи. Например, в прошлом году был такой вопрос по физике:
— Ну, это легкий вопрос, — хмыкнул Джерри. — В космическую эру все знают, что для увеличения орбитальной скорости надо тормозить двигателем в направлении движения, тогда корабль начинает падать на планету, и его скорость вырастет. При торможении спутника об атмосферу его скорость также увеличивается. Если же использовать вроде бы естественное — ускоряющее — положение реактивной струи назад, то спутник заберётся на более высокую орбиту вокруг планеты, и скорость его движения уменьшится. Чем выше спутник, тем медленнее он летит. Закон Кеплера.
— Правильно, — кивнула Никки, — ответ на этот вопрос всем известен, поэтому он принесёт тебе всего два балла. Но если ты не остановишься на этом, а укажешь, при каких мощностях двигателя это парадоксальное правило может быть преодолено — то можешь получить и десять баллов. Или такой хитрый вопрос:
— Э-э… — задумался Джерри.
— Вопрос непростой. — согласилась Никки. — Нужно сообразить, что средняя температура воды в реке слегка упадёт: гидроэлектростанция снизит скорость течения и тем самым уменьшит трение воды о грунт, разрушение берегов и нагрев реки и почвы вокруг. Сообразишь — получишь двадцать баллов. Если же ты добавишь оценку охлаждения водохранилища выше электростанции и прикинешь локальный нагрев реки после плотины как функцию высоты водопада, то заработаешь до полусотни очков. А вот ещё очень приятная задачка:
