становится чемпионкой, а генетические исследования выявляют у нее мужской кариотип. В литературе существуют основанные на патографическом анализе указания, что к числу подобных случаев можно отнести и национальную героиню Франции — Жанну д’Арк, Орлеанскую Деву. Для нее характерны отсутствие матки и влагалища, менструального цикла, волос на лобке и в подмышечных впадинах. Внешне это <…> женственная дама с узкой талией, широким тазом и высокой грудью, с нормальным влечением к мужчинам. Половые железы находятся на обычном для женщины месте, но представлены мужским содержимым. Обмен тестостерона в этом случае нарушен».
127
Трудно удержаться от маленького комментария. В XIV—XV веках в Европе гомосексуальные отношения воспринимались совершенно иначе, нежели в Новое время: они считались не извращенной, не низшей, а наоборот, наивысшей формой любви, «ибо лишены телесности», той исконной греховности гетеросексуальных отношений, которую лишь скрывает, но не ликвидирует даже церковный брак. Так что даже питай Жиль де Рэ неистребимую склонность к мальчикам, никто из современников его бы не осудил.
128
129
A propos: эта твердыня вдохновила венгерского писателя и теоретика кино Белу Балажа (1884— 1949) на создание либретто для последней оперы его соотечественника, блистательного композитора Белы Бартока (1881—1948) «Замок герцога Синей Бороды» (1948).
130
131
132
133
Сонет XVIII. Перевод С.Я. Маршака.
134
Впрочем, в этом отношении судьба Ричарда III для шекспировского творчества скорее типична — впоследствии он так же поступит, например, с Макбетом, о чем я, нарушая хронологию творчества Барда, уже рассказывал в соответствующей главе.
135
Это и впрямь так. Следует лишь добавить, что столь долгой и ожесточенной Война Алой и Белой роз в значительной мере оказалась из-за пагубного влияния зародившейся еще в середине XIV в. так называемой системы «ливреи и содержания», которую иные (причем отнюдь не советские) историки именуют еще «ублюдочным феодализмом». Она явилась следствием развития денежной экономики: теперь крупные аристократы платили своим приверженцам (носившим их эмблемы или ливреи) не земельными угодьями, как прежде, а денежным содержанием. В результате такие вассалы не были привязаны к земле, их мало интересовало установление status quo; к тому же они были лишены стимула оставаться в услужении у одного сеньора, и, если представлялась достаточно выгодная возможность — без раздумий и сожалений переходили к другому причем такое поведение общественным мнением не осуждалось, а самими сеньорами никак не преследовалось. Вкупе с представлением, будто политический вес зависит от числа вассалов, эта система лишь раздула политический конфликт между Йорками и Ланкастерами.